А в году этак двухтысячном (как рассказывали старожилы) некая особо чувственная лейтенантша Нинель Шибкобякина втюрилась в тогда еще завхоза Верхних мпаховских курсовполковника Чувака до тако-о-ой(!!!) степени, что напрочь утратила дотоле зверскиеаппетиты к учебе, к соленому свиномусалу и какробатическомусексу со своим именитым супругом - абсолютным чемпионом мира по толканию ведраАристархом Шибкобякиным!..
Сказывали, маемаяизнурительной бессонницей Нинельна закате сбега-ала из общежития через мусоропровод и ночами напролет просиживала на шиферной кровлестоэтажного офисного небоскреба,расположенного недалече от чуваковскойглинобитной хаты; и, не щадя и без того надсаженных склочным образом жизни голосовых связок, карусельнораспевала заветнуюпесню возлюбленного "Портяночка", собственноручно аккомпанируя себе на самолично выкраденном из сельской филармонииэмалированном тазу...
И невдомек было знойной бабенции, что лирический мотив на стоэтажном пути к уху желанного угасал до неуловимости, а остатки от него напрочьрастворялись в городском шуме...
Из ночи в ночь безмятежно дрых Мыкола Генриховичбок о бок со своей стервозной супругой, привычно слюнявя младенческую соску-пустышку и ни сном, ни духом не ведаяо взошедшей на жизненном небосклоне грандиозной, ослепительной светлости начинающейсяс огромной буквы Любви!..
Узнал лишь тогда, когда терзаемый ревностью именитыйтолкательведра Аристарх Шибкобякин, подловив его с мешком стыренных из каптерки коньков для фигурного катания и с двухведернойкадушкой тоже не нажитого честным трудом гуталина, объяснился по существу,настучав для пущей убедительности своим спортивным снарядомпо увеличенной копии младенческой головенки!..
За нанесение телесных повреждений Аристарху впаяли полтора года исправительных работ на реставрации кремлевского свинарника.Мыкола ж Генрихович, наплевав на хозяйственные дела, ушел в себя и настырно увлекся карабканьем вверх по карьерной лестнице!.. Любвеобильная ж Нинель...
Тут разговор особый...После суда над законным супругом, скоропалительно разлюбив полковника Чувака, эта самаякапитально бесстыжаявертихвостка втюрилась в директора провинциального кладбища Севу Могилова, кой не позволил себе с ней церемониться, а на первом же свиданиискинул прилипчивую бабенку в свежевырытую могилу, в коей и опорожнил в нее свою половую систему без каких-либопризнаков страсти- быстро, молча и излишнене истощая свой и без того изнуренный могильным бизнесом организм...
Говоря напрямки, кладбищенские копальщики, одаренные своим шефомсексом с Нинелью, превзошли его, наградив ее сериальным оргазмом и...китайской атипичной гонореей...
Стремительно охладев к гробокопателям, исцелявшаяся в головной венерологической клиникенашего министерства вульгарнаялюбвеобильница вновь по уши втюрилась в полковника Чувака; но тот, одержимый карьерным ростом,беспощадноее отматерил и виртуальнопослал на мужской детородный орган...
Кончилась же амурная эпопеястремно: сорвавшись в режим свободного падения,вертикалившая из общежития через шахту мусоропровода к очередному плоду своей безграничной любвиНинель на финишекокнула своей хитромудрой головенкой ранее сброшенную с некоего этажа двухпудовую гирю!..
Сотрясение мозгового вещества задарма не обошлось!.. Впоследствии Шибкобякинамноголетне, но тщетно исцелялась в различных психиатрических лечебных заведениях!
В конце концов все-таки уволенная из МПАХа по состоянию здоровьяНинель на прощание предложила министру Чебурекию Астероидовичу Черезанусвыпивайло покормиться из ее груди; но тот, стеснительно зардев и растерянно побегав глазами по присутствовавшему на тот момент в кабинете генералитету, наотрез отказался, сославшись на то, что накануне плотно позавтракал...
Говорят, сейчас больная на голову Шибкобякина с не сходящей с лица широченной улыбкой работает консультантом в каком-то процветающем(в том числе и благодаря ее не угасающему оптимизму!) похоронном бюро; и, надо отметить, от своего чемпиона мира по толканию ведра на сторону абсолютно не гуляет...
Итак, промаршировав в кабинет генерал-лейтенанта Чувака, я натуральным образом оторопел от увиденного: через стол чуть наискось от Мыколы Генриховича непринужденно посиживалаодетая в майорскую форму... Кто бы(?), вы думали.. Вовек не догадаться!..
Наискось отнашего ректора посиживала она - одновременно обольстительная и кровожаднаяглаварша шайки каннибалок Кассиопея Кузьминична Дрюкина!..
- Это она! - с гневом указуя на Кассу, напряженным взглядом впился я в Чувака.
- И ежу понятно, что не он! - с радушной улыбкой громыхнул тот основательно поставленным командирским голосищем.
- Это людоедка! - продолжил я с пристрастием.
- И ежу понятно, что не людоед! - заладил Чувак.
- Я был в плену у ее шайки! Они хотели пустить меня в пищу! У нее двое подельниц - Морковка и Мороженка! - недоуменно взирая на мило улыбающуюся мне Кассу, продолжил я изобличение.
- Морковка.., - призадумался Чувак, - Не-е-ет... А вот отмороженки я бы сейчас не отказался!
- Да вы бы видели эту самую Мороженку! - продемонстрировав от бедра на удивление невозмутимой Кассе протезнуюфигу, явственно припомнил я облик темнокожей страхолюдины, - Да она... Отстой! Правда.., если только на любителя...
- Ты давай, Снегопадов, свой больничный! - сковырнув с златошвейного погона засохшую птичью какашку, пророкотал генерал-лейтенант, - Нехрен соловья баснями кормить. Ну чего менжуешься?! Давай-давай!
- А они меня в баню к абреку Махмуду возили! - протягивая замызганный бланк, ябедничал я, - А та баня с пустым бассейном!
- Баня - это хорошо-о-о, - углубляясь в чтение, мечтательно высказался Чувак, - И бассейн - хорошо. Но порожний бассейн - отвратительно!..
Снегопа-а-адо-ов!!! - скорчив брезгливую физиономию и сбрасывая мой фиктивный больничный на стол, неожиданно взревел ректор.
- Я, товарищ генерал-лейтенант! -звучно прищелкнув каблуками, я ретиво вытянулся во фрунт.
- Ты что-о-о, жо-о-опу-у своим больничным вытира-а-ал?!! - огорошил меня Чувак.
- Никак нет! - без вникания в суть пробормотал я, приклеив отрешенный взглядк висящему на стене вышеректорамаслом выполненному попоясному портретусжимающей в ручищах огромный топор-головотяпгениальнейшейпалачихи всех времен и народов глобально грудастой и обильно прыщавой царской опричницыМоти Дедморозовой!..И послышься мне, будто эта самая преклонного возраста душегубка прошептала мне с укором: "Мудак"...
- Язы-ы-ык проглоти-и-ил?!! - бесновался тем временем Чувак.
- Никак нет! - перебросив растерянный взгляд с портрета на генерала, ответил я, - Не проглотил!
- А чего тогда не отвечаешь? - поубавил пыл Мыкола Генрихович, -Я спрашиваю: жопу что ли своим больничным вытирал?!
- Никак нет! -взволнованно переминаясь с ноги на ногу, блеснул я лаконизмом.
- А почему тогда твой больничный такой изжульканный и говенно вонючий?! - последовала озвучка претензий.
- Так это.., - почему-то обернувшись на ехидно лыбящуюся Кассиопею, замялся я.
- Подсказать? - медовым голоском справилась стервозина.
- Не надо! - как обрубил я и тут же, к собственному облегчению, нашелся с ответом: - Товарищ генерал! - начал я, уняв блудоумие, - Это он оттого такой сморщенный и говенно вонючий, потому что я его по оплошности закапывал в кашпо с декоративным дерьмопахом!
- А-а-а... Ну тогда все ясно... Молодец, что признался! - смилостивился Чувак и, перебарываябрезгливость, зажал одной ладонью свой кукольный нос, а двумя пальцамидругой защипнул больничный за краешек и внес его в поле своего зрения...
Пока умиротворенный генерал напряженно вчитывался в вертикально свисающую из его пальцев фальшивку, яумудрилсянеоднократно обдразнить невозмутимую Кассиопею фигами и демонстрацией высовываемого на полную длину языка...
- Да-а-а.., - сбрасывая на стол морщинистую бумаженцию, вымолвил Чувак, - Внематочная беременность... Ну, да ладно... Прокатит. Сдашь декану. Пусть оприходует. Скажешь, что я дал добро.
