- Чево стучишься-т(?), мо-олодец добрый.

- Вызывал меня... Мыкола Генрихович. Вот и стучусь, - ошалев от увиденного, пролепетал я.

- К нам не стучатса, -почесав морщинистым пальцем свисающий из пупа витиеватый никелевого блеска пирсинг иигриво понапрягавабсолютно ничем не замаскированныецеллюлитныеляжки, объявила престарелая секретарша.

- А что к вам делают? - так и не переступив порог из робости, поинтересовался автор сих правдивейших строк.

- К нам, согласна свежей енструкции, свистять, - развеяла непонятку бабуся.

- Не умею... свистеть, - проглаголил я истину.

- Учися, - последовало пожелание, - А то какой ж из тя охвицер(?), коль свистеть ня обучен.Нонче всякому свистуну пачет и уваженье!

Ладна, заходь, - глотнув чего-то непрозрачно красного из граненого графина и угощающе протягивая его мне, смилостивилась разбитнаяпожилушка, - Бушь?

- А что это? - крадучись приближаясь к столу, проявил я вполне резонный в той ситуации интерес.

- Канпот, - лаконично пояснила экстравагантная секретарша.

- Из чего же... этакиймутный компот? - продолжил любопытничать я.

- А изо свежих мухаморов, - открылась старуха, - Нонче мухаморов-та зна-атно напрело!Хоть жопою жри!.. Да ты пей, а то рука занямела графин-та на вясу дяржать!

- Спасибо за угощение, - поблагодарил я и, брезгливо передернувшись, вполне уверенносбрехал в оправдание: - Нельзя мне мухоморов. В детском садике супа с ними объелся.С той поры и аллергия на них. А не она б, я б с превеликим удовольствием!

- Хвамилия как? - пряча графин под стол, спросила моя довольно-такистранная собеседница.

- Снегопадов Вениамин Дракулович! - отчеканил я.

- Мыко-ола-а-а! - ткнув увенчанным грязным ободком ногтем в кнопку массивного настольного телефона, на удивление зычно выдала приблатненная пожилушка, - Ня спи-ишь?!

- Него-ожедры-ыхну-уть, Патрикеевна, когда что ни де-ень, то вели-икие сверше-ения!!!- пророкотало из висящего под потолком алюминиевого громкоговорящего колокола, - На то-ом све-ете отоспи-имся!..

Мне, без какого-либо напрягаузнавшему голос ректора Чувака, якобы обещавшего вставить в мой задний проход шлагбаум от автопарковки, вдруг резко заплохело: сделавшиеся ватными ноги опустили мое седалище на пол, в животе забурлило, по хребту забегали мурашки, а голова закачалась подобно перевернутому вверх тормашками маятнику!..

- Мыкола, - шамкаласкрытая от меня столом Патрикеевна, - Тута хлопецк тибе на прыем... Пастой-пастой... Прапал хлопец-та!.. Ау-у-у!..

- А не тот ли то хлопец(?!), который внема-аточно бере-е-еменны-ый!!! -продолбенил в мои чуткие ушные перепонки многократноусиленный электроникой и без того оглушительный чуваковский голосище!

- А я провяря-яла?! - прозвучал не требующий ответа вопрос.

- Ка-ак фами-илия-я хло-опца-а?!!! - прогрохотало из-под потолка.

- Позабыла!

- Спроси-и-и!!!

- Дык прапа-ал он!

- Сыщи-и-и!!!..

- О! Сыскалса! За сталом на палу медетируеть! Как кареец в позе балваньчика!..

Подняв свой затуманенный взгляд, я узрел размытый попоясный силуэт нависшей надо мной Патрикеевны.

- Как хвамилия(?), хлопец, - спросила старуха, - Позабыла чево-та савсем... А ня ты ль будешь бяременным?..

Я молчал, движимый единственным желанием: срочно вырваться из приемной, непременно минуя кабинет Чувака!

- Молчить он, Мыкола, как рыб! - тем временем докладывала шефу секретарша, - Лыка ня вяжеть! И вродь, судя по виду-та, ня шибка бяременный! А мож и вовсе - парожний!

- И этого своим мухоморным компотом вывела из строя?!!! - возмутился Мыкола Генрихович.

- Да ня поила йя яво! - заоправдывалась бабуся, - Отказалси: мол кака-та ля-ляргия у няво с мухаморной пахлебки сделалася!

- Как фамилия-то парня?!! - донимал секретаршу Чувак, - Если молчит, документы проверь!!! Мне ли тебя, старую чекистку, учить?!!.. Ну не самолично же генералутащиться в свою приемную и заниматься всякой херней?!!!..

Я почувствовал шустрящие в моихкарманах цепкие ладони и приоткрыл только что захлопнутые веки, но никого в поле зрения не наблюдалось.

"Со спины пристроилась, - подумалось, - Грамотно!"

- Нашла! -действительно сзади прошамкала старуха, - Мыкола, сыскала я яво доку-ументы!

-Чита-а-ай, Патрике-е-еевна-а!!! - пророкотало из громкоговорителя.

- С дубу рухнул(?!!), Мыкола! У мяня ж энтот!.. Скляроз старушачий! Я ж пошти што усе буквы позабывала!

- Читай, которые помнишь!!!..

Пока Патрикеевна спотыкасто нашептывалаиз своегоявно скуднейшего буквенного запаса, ко мне, к неописуемому собственному изумлению, ни с того, ни с сего стремительно возвратилось все намедни утраченное: и мышечная сила, и острота зрения, и былые недюжинные трезвомыслие с самообладанием!..

Несколькими сутками позднее того злополучного утра один маститый медицинский светила -профессор по фамилии Эскулапов, с которым мы культурно "подсели на стакан" в засранном проходемежду обоссанными забулдыгами ржавыми гаражами,выслушав моюисторию о случившемся в генеральской приемной, отечески похлопал меня самим же ненарокомобоссанной ладонью по небритой щеке и продиктовал на латыникрепко-накрепко врезавшееся в мою феноменальную памятьследующее обережное заклинание: "Вермутас и таблетикус. Агдамос, ликерос и йогас! Идиотас,соленкус, ахинеус! Чмокис, ебёнос,наухос! Коньякос обалденус!"...

Что скрывать(?), невзирая на свою незаурядную память, я для верности все-таки изначально скрупулезно законспектировал сию словесную гирлянду, после чего добросовестнейшим образом ее зазубрил...

С той поры, только почуяв набирающую силу хворь либо даже еще практически не докучающее недомогание, принимаю так называемуюпозу вымаливающего дождь дождевого червя и... И трижды торжественнодекламирую буквально отскакивающее от зубов подаренное профессором Эскулаповымвоистину волшебное заклинание... И все! Как рукой любые проблемы с плотским либо психическим здоровьем снимаются еще в зародыше!..

Кстати, тот фиктивный больничный лист, состряпанный бомжом в подворотне, оказался в моей жизни последним!..

Однако ж, пора б и вернуться от спонтанного медицински ценнейшего отступления к прерванному им ярчайшего накала драматическому повествованию...

Когда вконец отчаявшаяся старухатрадиционно по-русски послала нас с Чуваком на фаллос и хамски швырнула мои документы в проволочную мусорную корзину с капустными кочерыжками, я прытко вскочил, вытянулся в струну и бойко доложил:

- Товарищ генерал-лейтенант! Старший лейтенант Снегопадов по вашему приказанию прибыл!..

- Проходи-и, Снегопа-адов!!! - оглушительно вырвалось из громкоговорителя, но я на запредельность децибел ни на йоту не отреагировални единым даже самым микроскопическим мускулом!.. Твердость воли ни с того, ни с сегоподскочила, образно выражаясь, до алмазного пика!..

Выхватив из трясущихся конопатых рук Патрикеевны суетливо вынутые из мусорной корзины свои документы, щербатуюгрязно-синей пластмассы расческу и кривую капустнуюкочерыжку с натянутым на нее презервативом, я без раздумий сунул все это в брючный карман и через предупредительно распахнутую той же Патрикеевной дверь полосодрагательным строевым шагом промаршировал в ректорский кабинет!..

Надо отметить, Мыкола Генрихович являл собой незауря-я-яднейшу-ую-ю(!!!) внешность: казалось, что сей великопоставленный муж где-то с полуторагодовалостиувеличивался в размерах без какого-либо изменения облика!..И поначалу всякий, впервые увидавший облаченного в генеральскую форму лупоглазого детину с лишенной какой-либо растительности куклообразной физиономией,несказанно обалдевал!..

Но, как говорится, человек ко всему привыкает, и мы - курсанты возглавляемого Чуваком учебного заведения - со временем воспринимали его внешность как вполне заурядную...

Вдобавок к теме, многие курсистки были от Генриховича буквально без ума, считая его охренительно симпатюлистым!..