Ри-икши, рикши... Да если бы в многотонный бронированный джипер "Грандер-Чмоки" впрячь бурлацкую ватагу, верняк - попотели бы... А тут я всего с парой бабенок до приличной скорости разгоняю! А до моего задействования в процесс они всего-то в четыре ноги справлялись... А раздели-ка увесистость бронированного джипера на троих... Тонны по три на каждого!.. А это около десятка... Да не-е-ет(!) же. Это ж по три-и-и(!) десятка упитаннейших человечин на педалирующую душу... Да како-ой к бесу полуголодный рисоедный рикша такую ораву однорейсового таксанет?!.. Да с места шиш стронет...
- Стоп! - резко тормознув посередь смешанного леса, словно спохватилась Касса, - Девчата, дабы путь не запомнил, зрение ему забинтуйте.
- Сколько? - устало спросила Мороженка.
- Чего "сколько"? - выказала недоумение Касса.
- Ско-олько гла-аз завя-язывать? - с явным раздражением удлинила вопрос шоколаднокожая, - Все-е завязывать или один? У него ж вместо правого невидящая стекляшка.
- Все. Так надежней, - заговорщицки подмигнув мне, распорядилась Касса.
- Че-ем завя-язывать? - явно растягивая передышку, докучала негритянка.
- От подола морковкиного кимоно, к примеру, отполосуйте, - подсказала Касса.
- Не пой-дет, - возразила Мороженка.
- Отчего ж?
- Да она ж (бесстыжая!) свои кимоно шьет из контрафактного тюля. Да сквозь ее придурковатые халаты можно без микроскопа от микробов до хомячков в полный рост разглядывать! Да сквозь те шибко стильные бреши воробей, не складывая крыльев, на полной скорости сквозняком! Не замечала?
- Замечала.
- Вот я тут смотрю и смотрю, а в плане плотности ткани ничего стоящего для обвязки его глаз не вижу!
- И что предлагаешь? - нервно покручивая руль, спросила Касса.
- А что я могу предложить(?!), коли (как только что сказала) ничего стоящего не вижу.
- Но я же чу-увствую(!), име-е-ешь(!) что предложить, - приправив интонационность толикой нетерпения и изрядной дозой раздражения, Касса одарила Мороженку не совсем приветливым взглядом (вернее, совсе-ем(!) неприветливым), - Кака-ая же ты..! - не подобрав (по моему разумению) подходящего нелестного эпитета либо чего-нибудь лексиконно ненормативного, наша предводительница умолкла.
- А я и действи-ительно(!) ничего подходящего для стопроцентного отключения обзора не ви-ижу! - как мне покажись с первых слов, с неким подтекстовым лукавством прогудела Мороженка, - Разве что (за неимением надлежащей материальной базы) вы-ыбить Митрофанушке его глазик последний гаечным ключом!
- Й-я ни бу-у-удю-ю Митлофанюське гльазик вибива-а-ать! - захныкала Морковка.
- А кто бы тебе, криворукой, доверил? - скептически откликнулась темнокожая бестия, - Да ты, прежде чем глаз ликвидировать, всю башку размолотишь!
- Мороженка, надеюсь, ты только что уродливо пошутила? - с явным состраданием взирая на крупно дрожжащего меня, поинтересовалась Касса.
- Да пошутила я, пошутила. Ясный перец, пошутила, - призналась негритянка и заржала самкой высокогорного хохотуна: - Хга-а-а-га-га-а-а! А здо-орово я вас развела-а-а?!
- Куда уж здоровее? - пробурчала Касса, - Вылитая потрошительница.
- Ха-а-аха-ха-а-а! - продлила ликование Мороженка, - А давайте для потери зрения ему на башку мои панталоны нахлобучим! До чего-о ж они пло-отные! Когда после стирки на кухне сушатся, так сквозь них аж галогеновая лампа не просвечивает!
- А что? Идея! - воспряла духом Касса.
- Не на-а-адо-о! - представив катастрофический уровень грозящих обонятельного, дыхательного и морального дискомфортов, заблажел я.
- И то верно. Не резон, - рассудила Касса, - Были б они сразу после стирки, другой разговор. А так... Угорит ведь до никакушества!
И экая же ты, Мороженка, антигуманная.
- Ну давайте тогда, коль все не так, не эдак, напялим на его башку морковкины труселя! - с нескрываемой обидой предложила Мороженка, - Уж ее-то неглиже, надо полагать, куда-а(!) с добром стерильней. В чем я, откровенно говоря,.. не совсем уверена.
- Ни дам! - на повышенных тонах закочевряжилась азиатка, - Я девуська полядочняя! Без тлусов ни пойеду!.. Бюсьтьгальтель дам, а пло тлусы забудьтье! Луцсе дьавайте напьялим на митлофануськину гольовьу иво обоссьянние шьтани!
- Х-хе-е-е! - развеселилась Кассиопея, - Тебе, Морковь Чингисхановна, ума не занима-ать! Но... Не юли мозгой - стаскивай свои труселя!
- Луцсе узь бюсьтьгальтел, - доселе не обсуждавшийся вариант предложила азиатка...
На том и сошлись: мои глаза (словно светозащитными очками) были старательно изолированы чашечками морковкиного бюстгальтера...
- Ну что? - облегченно вздохнув, с неким милосердием в голосе произнесла Касса, - Поди сегодня уже изрядно горючего наэкономили? Бросайте свои педали! Транжирно попрем! С ветерко-о-ом!..
Митрофан, может тебе мокрые штанишки-то скинуть да просушить из окна на встречном воздушном потоке?
Я, маемый сыростью ног и промежности, неспешно стащил брюки и вслепую вывесил их на руке за окно...
Двигатель, запускательно рыкнув, перешел на мерный гул... Вскоре мы тронулись - рывком, с моторным ревом и визгом авторезины под бесшабашное мороженкино "и-и-и-хо-хо-о-о!!!". Стремительным ускорением меня вдавило в упругую спинку сиденья. И я невольно посочувствовал космонавтам, испытывающим на ракетном старте подобные перегрузки...
- Была бы зима - шарфом б твое зрение обмотали! - выкрикнула Касса, - А так... Не обессудь уж, Митрофанушка! И не брезгуй! Морковка-то на диво чистоплотная! Ее бюстгальтером впору раны без опаски заражения перебинтовывать! А ее стерильным язычком в самый раз эти самые раны зализывать!
- Систе-ейсяя плавда! - восторженно поддакнула азиатка.
Представив себя с пикантным предметом женского туалета в роли большеразмерных очков и меланхоличным "ага" выказав абсолютное непротивление, я втянул вырываемые ветром штаны в салон, расслабился и непроизвольно провалился в пустоту бессознательности...
Приходил в себя в кромешной темноте и медленно-премедленно, мучительно ощущая монотонный озноб, полнейшую телесную разбитость и страдательнейше перенося душевную изуродованность...
Прочувствованно помыслилось: "И в каки-ие(!!!) же мерзкопакостнейшие передряги низвергла меня элементарная моральная разболтанность! А еще офицер МПАха"...
- Да снимите же наконец-то с него этот чертов бюстгальтер! - уловилось моим слухом произнесенное Кассиопеей.
- Сё сьнимать-та? Иму и так сильно холёдно! Ись как иво колётить! Совьсем замелзаить голюбцик, - взроптала Морковка.
- Ну.., - застопорилась мыслью Касса, - Дайте ему... хотя бы водки! Иль виски, но только безо льда.
- И каким же образом ему дашь-то(?), коли он ни бе, ни ме, ни кукареку, - проворчала из мрака Мороженка.
- И какого лешего, лярвы, его на голый кафель поклали?! - возмутилась Касса, и я тут же обратил внимание на то, что возлежу на чем-то плоском и дюже студеном.
- Сяс пеленесем. Сяс-сяс-сяс, - затараторила Морковка, и я незамедлительно ощутил, что поднят в несколько рук и несом (почему-то ногами вперед).
- Не уроните, кошелки! - прогудел доселе незнакомый мужской бас.
- Ну и уроним... И что ему с того доспеется? - проворчала Мороженка, - Не стеклянный же...
Чуть погодя я возлежал на чем-то постельном - пушисто ласкающем и обволакивающем мое изможденное тело едва ли не до половины...
Судя по широченному разнообразию звуков, вокруг суетились несколько человек. Исходя же из осязательного спектра, на мне из одежды присутствовали лишь трусы. Несомненно, влажные...
В организме началось потепление, отчего душа устремилась к некоему равновесию.
- Водоськи-водоськи-водоськи, - засюсюкала надо мною Морковка, - Пей-пей-пей(!), Митлофануська, - и я почувствовал нечто резиново-трубчатое, усиленно внедряющееся сквозь сжатые губы... В язык тонко заструило, и я невольно сглотнул.
