- Из благородного побуждения ради вызволения из мусорного контейнера прекрасной незнакомки! - объявил я.
- Угу. Всей костно-мышечностью и требухой твой благородный порыв ощутила. Ка-ак(!) богатырски ты меня в мусор вдолбенил. Смертельно опаснейший трюк... Да ладно... А ты мне, честно говоря, пришелся по нраву, красавчик. Не желаешь ль продлить и углубить знакомство на лоне моей сказочной спальни?
- Желаю. Си-ильно(!!!) желаю, - плеснул я эмоциональным кипятком.
- Поехали? - грациозно выкарабкиваясь из контейнера, призывно проворковала Касса.
- Пое-ехали! - нежно домкратя обладоненное мною гармонически сформированное опопие, я был накрепко пленен ураганным амурным порывом.
- Руки твои какие-торазные, - опустившись наземь, сподвигла меня на объяснение обворожительная Касса.
- Разные: первая - левая, вторая - правая, - пошутил я.
- Да я и не допускала, что у тебя обе правых иль обе левых, - буксируя меня наружу за шиворот помутневшей от мусорности голубой курточки, отшутилась Кассиопея.
- У меня, девушка, одна рука в форме протеза. И один глаз в той же форме, - пояснил автор сих строк.
- И что у тебя еще в этакой же форме? - с голосовым трепетом слюбопытничала потенциальная полюбовница.
- Больше ничего, - то ли обрадовал, то ли разочаровал я, - Остальное все до молекулы из... Из роддома.
- Где потерял? - как мне показалось, с неким сочувствием осведомилась Касса.
- На невидимых фронтах! - откинув в небытие таежных большеротого сучкоеда и синегубого камнесоса, поуродовавших мою плоть в ходе заготовки дров для министерской бани, вдохновенно солгал я.
- Ух ты-ы-ы! - жестко-трепетно обнимая меня за талию, изумилась Касса, - Боец невидимого фронта?!
- Бери выше! - не скупясь на пафос, выдал я, - Не боец - офицер!
- Ух ты-ы-ы! - стараясь шагать со мной в ногу, не поскупилась на эмоции моя спутница к спальному ложу, - Если не секрет, на каком участке этого самого невидимого фронта получены сии украшающие истинного мужчину тяжкие травмы?!
- Уже не секрет, - стараясь шагать в ногу с полуобнаженной грацией, цепко окольцевавшей изящной ручкой мою талию, продолжил импровизацию я, - За истечением срока давности грифа секретности!..
Руку оторвало полуядерным фугасом в операции высшей категории сложности по свержению диктатора Кокосии Ням-нямбы Сухофруктиса - ставленника мирового империализма! Кстати, в ходе штурма его дворца все стволы оборонявшихся вели огонь исключительно по мне!..
А глаз вышиб из девятизарядного "Гальюнтера" сорок пятого калибра смертельно раненый мною коварный резидент ЦРУ Джон Гандон! А.., - спохватившись, что от сочиняемой на ходу героической легенды густо шибает дурнопахнущей брехней, я умолк.
- Ух ты-ы-ы! - будто и не уловив ложнословное зловоние, в очередной раз изумилась и ловко чмокнула меня в щеку Касса, - Ну ты, Митрофанушка, и хват! Герой моих заветных мечтаний!.. Не женат(?), случайно.
- Случайно... не женат, - вильнув душой и даж не моргнув своим единственным глазом, заверил я, чем и (на мой взгляд) разжег к себе пылча-айшей(!) страсти интерес...
Ну и клялся Альбинке в догробной твердокаменной верности вплоть до "чтоб мне сдохнуть, чтоб отсох-отпал под корень!", ну и одержим вензаболевательной фобией... Но с э-этакой(!)-то пылкой разик можно...
Оказавшись в световом колоколе столбового фонаря-сиротинушки, я боковым зрением пристально присмотрелся к одушевленному предмету моего вожделения: жгучая брюнетка, кожа бронзоватозагарная, лицевой абрис благородно утончен, греческой стройности носик, губки пухлявы, ресницы пушисты, на скуле пикантная родинка; подбородок волевой, но не грубо по-мужски; свисающая с мочки изящного ушка бриллиантовая капелька, бюст... Есть на что посмотреть и отчего ошалеть!.. Животик... В меру упитан и безмерно изящен!.. Бе-едра-а-а!.. Бесподо-о-обный(!) деликатес...
- А ты, Митрофанушка, какого лешего околомусорно ошивался? - увлекая меня в подворотню проходного двора, душевно спросила несравненная Касса.
- Да подрабатываю я тут недалече - в гей-кафешке, - не солгал я.
- То-то гляжу, в голубой ты спецовочке, - выказала прозорливость наяда, - И в какой должности, ежели не секрет, состоишь при сем пикантном заведении? Не из ублажителей ли клиентуры?
- Да ка-ак такое в твою маковку взбрело?!.. Посудомоем горбатюсь в поте лица, - если не брать во внимание "горбатюсь", я сызнова не солгал.
- А не спохватятся ли тебя по причине отсутствия? - обеспокоилась моя обворожительная спутница.
- Навряд ли.., - не терзаясь сомнениями, заверил я, - Сменщик мой уже явился и приступил к посудомойству...
А й плевать на эту треклятую работенку! Было бы чего терять...
- И что так? - увлекая меня за очередной угол, поинтересовалась Касса, - Мало платят?
- Оплата досто-ойная, - подстраиваясь под мелкий дамский шаг, в очередной раз не солгал я, - Кормежка бесплатная да безлимитная и спецовка добротная, и ванна джакузи после смены... Вот только.., - на сих словесах я стеснительно замялся.
- Уж договаривай, коль заикнулся, - подначила Касса.
- Оплата-то приличная, но статус неприличный, - сбившись с шага, заоткровенничал я, - Домогаются! На каждом шагу... У них же весь персонал (в том числе и кухонный) гейского пошиба... То целоваться лезут, то в трусы лезут... То в джакузи, то прямо на рабочем месте зажмут! То заступаешь на смену, а на борту мойки в граненом стакане букет из голубых одуванчиков!..
- Цветы-ы - это хорошо-о! - протаскивая меня через попоясную тумбу декоративного крупноигольчатого шиповника, мечтательно простонала Касса.
- Хор-ро-ш-шо-о-о!! - терзаемый болью от впивающихся в тело шипов, выкрикнул я. Выкрикнул и тут же наступил на что-то живое.
- К-кому тута хорош-шо?! - снизу-сзади взвыл какой-то, по-видимому, испытавший тяжесть моей поступи нагазонный лежебока, - Совсем оборзе-ели!! Шляются тута толпами да культурно отдыхающих граждан да-авю-ют! На хрена-а мой крест-те-ец то-опчете-е?!
- Прости-ите(!), мил человек. Я ж без умысла, - попытался искупить вину автор сих строк, - А лежать на голой земле я бы вам не советовал. Просту-удное(!), надо заметить, занятие.
- Ет на како-овской еш-че го-олой земле-е он лежи-ить?! - хмельно заголосила из района местонахождения возмущенного какая-то дамочка, - Ет-та й-я-я гол-лая на г-гол-лой зем-мле леж-жу! А он н-на мине-е д-дурака валяить!..
Э-эй, муж-жи-ик! Ешче понаступа-ай-ка яму на поястницу! А то ить совь-се-ем засыпа-аить!
- Муж-жи-ик! - с мольбой выкрикнул взбодренный моей поступью, - Ты э-эт!.. Угости-и-ил ба в качестве за моральный уш-щерб выпивкою и куревом!
- Не пью, не курю и вам не советую! - в синхрон с Кассой удлинняя шаг, сказал я.
- Да как-кой жэ ты тагда мужи-ик?! - разочарованно напутствовал моей подошвой потревоженный, - Дура-ак!
- Сам дурак! - парировал я, - А ваш похотливый досуг в общественном месте туберкулезно опасен, аморален и административно наказуем!
- Да пшел-ка ты, козли-и-ина..! - пришла на подмогу солюбовнику вульгарная забулдыжница. Ускоряя и без того прыткий шаг, я не нашелся чем ответить...
В очередной раз завернув за угол, мы оказались перед капотом блистающего в свете далекого фонаря огромного, угловатого, черного, восьмифарного, семидверного, восьмиоконного и шестиколесного вип-джипера "Грандер-Чмоки".
- Живу-ут(!) же люди, - невольно вслух позавидовал я, - Даже в Кремлевском гараже, думается, таких коробочек: раз, два и - обчелся.
- Ну да. Неплохая колясочка, - пикнув сигнализацией и по-хозяйски отворяя водительскую дверь, будничным тоном отозвалась Касса, - Присаживайся, Митрофанушка.
- Какой еще Митрофанушка? - поисково завращав головой, поинтересовался растерявшийся ваш, читатель, покорный слуга.
- Какой-какой... Дак ты-ы-ы(!), красаве-ец... Иль ты не Митрофан?
- Он-он-он(!) - Митрофан Уранович, - зачастил я.
