Annotation
Это третья часть Майонезовской трилогии, включающая в себя четыре рассказа.
Литвинова Людмила Владимировна
Литвинова Людмила Владимировна
Рассказы поэта Майонезова
Рассказы поэта Майонезова
Зимней Вам радости,
Летней Вам сладости,
Осеннего изобилия!
И чтоб приростала,
И чтоб приростала,
И чтоб приростала фамилия!
(Из соч. Л.В.Л.)
Рассказ первый. Черная роза, умри!
Осень выдалась сухой и жаркой, только по ночам тянуло сыростью и холодом. На крыльце Дома Черепахи стояли седой старик в наброшенном на плечи зелёном клетчатом пледе и высокий красивый молодой мужчина со светло-русыми до плеч волосами, тонким прямым носом, чёрными вразлёт бровями и печальными выразительными глазами. Академик Войшило и Под, старший сын господина Майонезова, любовались закатом.
Солнце уже село, но задний фон: холмы с едва различимыми, похожими на ульи, домиками и кудрявыми деревьями, оставался золотым, а ближние деревья и кусты стали почти чёрными от поглотившей их вечерней мглы.
- Такое не возможно сфотографировать, но можно изобразить, - сказал с лучезарной улыбкой профессор, - я сегодня рано утром прошёлся, друг мой, золотые длинные листья ивы неподвижно покоились на воде пруда, подёрнутого ледяной корочкой, это было чудесно! Созерцание Божьего мира помогает нам понять любовь Творца к нам!
- Любить природу не запретишь, она вдохновляет на творчество, - отозвался Под, - а что, дедушка, в творчестве самое главное?
- Вопрос, конечно, интересный! - оживлённо заговорил Войшило, - Я начал сочинять, не поверишь, анекдоты, послушай такой: 'Заглянул, как-то, Пушкин в цирк, покормить знакомого слона булочкой. Видит, сидят три клоуна, потешки для простаков сочиняют. Один -синий, другой -зелёный, третий - рыжий. Поэт и спрашивает их: 'Ребята, а что в творчестве самое главное?' Синий отвечает: 'Цитируемость!', зелёный: 'Рейтинг!', а тот, что рыжий, говорит: 'Что вы, братцы, главное - острые словечки, например, 'большегрудые помидоры' или 'синежо...й баклажан!' А Пушкин им объясняет: 'Нет, в творчестве, ребята, главное, как и во всем прочем: не убий, не укради, не завидуй!'
Синий говорит: 'Э, господин кудрявый, здесь Вы не правы, это для Иванова главное: не убий, не укради, не завидуй!'. Зелёный продолжает: 'А для Петрова главное: цитируемость, рейтинг, словечки!'
А тот, что рыжий, подытожил так: 'А для Сидорова самое главное в творчестве: убий, укради и завидуй ради цитируемости, рейтинга и словечек!'
Под грустно улыбнулся и заметил: 'А вот отец идет, остановился, тоже удивляется на закат. С тех пор, как пришло сообщение с базы, он похудел килограммов на двадцать'.
- Сейчас мы спросим у по-настоящему творческой личности о том, что в творчестве главное?! - энергично сказал профессор.
Пыш смотрел на необычный закат и очень желал бы оказаться на золотой его части, но, увы, находился на темной. Несколько последних лет от любимой дочери Гло не было известий, а месяц назад пришло с базы такое сообщение: 'Поиски пропавшего генерала Котса и членов его семьи прекращены'. Пыш был на поэтическом вечере, молодые поэтессы осыпали его комплиментами, желая его помощи в издании пяти-шести стишков, которые они успели написать за свою короткую жизнь. Пыш особо не переживал за Гло, ведь рядом с ней Котс. И вдруг, раздался звонок, и холодный командный голос в трубке сообщил: 'Поиски пропавшего генерала Котса и членов его семьи прекращены'. Тогда-то и прочикнулся в душе Пыша колючий росток.
Поэт больше всего на свете любил ни стихи, ни природу, ни поесть, как считали, а детей. Он и к Мушке с годами стал относится с особым трепетом за то, что она родила Пышу много детей. Души не всех из них были созвучны душе поэта, но Гло, малышка Гло, оставалась любимицей.
Пыш не мог поверить в то, что её больше нет, и не мог понять, за что такое случилось в его жизни. Он старался всегда жить достойно: уважал вечные моральные нормы и ценности, помогал слабым и бедным, не отнимал чужого хлеба!..
У друга детства Фигурки один за одним потерялись все дети, кроме Парасольки, подружки Пода. Соседи расценивали эти бедствия как наказание за то, что Фига вёл жизнь далёкую от праведной. Он пьянствовал, проигрывал большие деньги, торговал, уходил от налогов, постоянно с кем-то судился, даже дрался, снова что-то продавал, и снова пил. Соседи прилепили к нему прозвище 'Завистник и хулиган'.
Исходя из этой обывательской логики, поэт не мог понять, за что он потерял Гло? И в душе его, словно колючий розовый куст разросталась обида, обида на самого Бога. Корни этой обиды проникали в каждую клеточку поэта. Чёрные удушающие цветы заполняли сердце и ум. Пышка не мог дышать, смеяться и жить.
Поэт застонал и пошёл к крыльцу, где его терпеливо ждали. Возле крыльца росли яблони, посаженные Пышем в честь его детей, а ближе всего к дорожке красовалась яблонька, вся усыпанная красными плодами, посаженная Пышем в честь внучки Ровены, дочери Котса и Глории.
- Папа, мы всё о старом, что в творчестве самое главное? - спросил Под.
- Раньше я думал, что главное - это идеи, которые облагораживают и развивают душу, - ответил почти безразлично Пыш и спросил, - что новенького?
- Сегодня я в очередной раз просил руки Парасольки у дяди Фиги, - сообщил печальную новость Под, - он не стал больше отвечать уклончиво, а сказал: 'Может мне ещё единственную дочь выдать за её плюшевого мишку? Я выдам её за нефтешейха или за газмага!' И она, папа, вместо того, чтобы закатить истерику, стояла и согласно кивала головой!
- Мой бедный Йорик, - произнес сострадательно Пыш и увлёк опечалившегося профессора и сына в темную прихожую, пропахшую булочками с корицей.
В большой уютной гостиной потрескивал камин, уже накрытый заботливой Розалией стол не привлекал сегодня внимания клана, с жадным любопытством окружившего Медуницу, которая демонстрировала новую, ещё пахнущую типографией, книгу Пыша 'Жуткое дело'. Веснушчатое лицо Медуницы разрумянилось, она с удовольствием объясняла: 'Это книга ужастиков, я их обожаю! Как только папка их написал, они пошли нарасхват, вот послушайте: 'Анна проснулась посреди ночи от шума дождя, она открыла глаза и увидела, что за окном висит тело, дождь стекал по его лицу, словно мертвец плакал...'! Здорово, правда?!'
- А как твои студенты, Мед? - спросил недавно защитившую диссертацию внучку профессор, подсаживаясь к остальным.
- Я бы их расстреляла из пушки, дедушка!
- Нужно уважительно относится к тем, посредством которых ты зарабатываешь пропитание! - недовольно заметил Войшило.
- И когда ты выйдешь замуж, детка?! - полушутя спросил Медуницу Паралличини, - Уже давно пора, а всё какие-то диссертации строчишь!
- Я бы хоть сегодня, да мужик обмельчал, - отвечала Мед.
- Это девушки стали слишком худыми, чересчур независимыми, к тому же, одеваются, как обедневшие спортсменки! - ответил за всю оскорбленную мужскую половину Под.
- Вот-вот, - поддакнул Паралличини, - такие девушки не вписываются в образ прекрасной феи, выношенный тысячелетиями в мужском любвеобильном сердце! Да-да!
- А ну вас к ядрене-фене! - ответила просто Мед и обратилась к профессору: - 'Сегодня мне один балбес на лекции сказал: 'Виртуальность - это реальность, существующая при определённых условиях, например, я смотрю в микроскоп со стократным увеличением на стол и вижу на нём холмы!''
- Я однажды посмотрел на стол в микроскоп с тысячекратным увеличением и подумал, что я лечу в самолёте над горами! А когда я действительно летел в самолёте над горами, то думал, что лечу над гигантской географической картой! - возбужденно заговорил профессор, - А что можно увидеть в телескоп, дух захватывает! Но нам, друзья, не хватает ума, а не телескопа, чтобы разглядеть Вселенную!
