Девушка между тем взвизгнула и ударила ногою неосторожно подставившегося вояку, уже давно скинувшего доспех из бычьей кожи. Хорошо ударила, хлестко! Угодила в живот или чуть ниже, так, что незадачливый насильник скрючился и зашипел, словно испуганная гадюка. Второй, что-то крикнув, тут же схватил жертву за руку, дернул на себя, рванул… Девчонка дернулась и закричала от боли… что вызвало лишь веселый смех.

И еще кто-то завыл, тоскливо и злобно. Опаньки! Да тут еще какой-то парень валяется! Слева от ворот. Связанный. Небось, жених, ага. А что, если его развязать? Разрезать путы? Хоть какой-то союзник, все лучше, чем одному против троих. Тем более что использовать холодное оружие Геннадий не умел. Как-то вот не случилось из него фехтовальщика, не теми видами спорта занимался.

Ну да, смазливый молоденький паренек прямо выл от отчаяния и гнева! Скрипел зубами, ух-х… Как бы инсульт не хватил, однако!

Одним махом перерезав стягивающие пленника ремни, Геннадий ворвался в сарай, с ходу угостив прямым в челюсть дернувшегося к нему бандита. Второго Иванов тоже сумел отоварить – коротким крюком в печень, так что у бедолаги глаза полезли на лоб! Хорошо все с этим двумя стало, а вот с третьим… Третий выхватил меч.

С необычайно легкостью отбив скрамасакс Гендальфа, ухмыльнулся, взмахнул клинком…

Тут бы Геннадию и пропасть, кабы не помощь освобожденного паренька. Тот ворвался в сарай ураганом, схватил чей-то валявшийся меч, ударил… и принялся бить с такой настойчивостью, что только звон по всему пляжу стоял! Разбойник дал слабину или просто не углядел вовремя маневра – и получил клинком в грудь! Зря, зря панцирь-то сбросил, хоть и кожаный, а все ж неплохая защита, не пробил бы его закругленный конец местного меча, нет, не пробил бы!

Ну а так, без панциря, как говорится – получи, фашист, гранату! И поделом.

Схватившись за грудь, насильник захрипел и обмяк, тяжело упал в песок. Никакого пола в сарае, естественно, не имелось.

– Эрмольд! – поправив сорочку, вдруг закричала девчонка. – Эрмольд, там!

Она кивнула вправо – там уже пришел в себя тот, что угостился ударом в печень и теперь жаждал мщения! Жаждал, но меч подобрать не успел… буквально несколько сантиметров не хватило… Ах, с каким удовольствием парнишка вонзил клинок ему в шею! Надо было видеть.

Хлынувшая кровь оросила все вокруг, словно здесь забивали праздничного поросенка. Девчонка уже окончательно пришла в себя и тоже не тратила времени даром: схватив чей-то нож, всадила его в левый бок третьему, с разбитой челюстью, едва только тот пошевелился. Хорошо всадила, без дураков – по самую рукоятку!

Ох, товарищи дорогие… это что же здесь такое творится-то?

Одурев от крови, все трое – парень с девчонкой и славный хевдинг Геннадий Викторович Иванов – пошатываясь, выбрались из сарая. Вдохнув полной грудью свежий морской воздух, Гена глянул на море… и присвистнул. Из-за дальнего мыса с каменной башней вальяжно, один за другим, выплывали корабли! Штук двадцать… нет, тридцать… и даже более! Целый флот. Желто-красные замена, косые паруса… а вот и прямые! Настоящие ладьи с развешанными по низким бортам щитами… драккары?

Похоже, пираты угодили в ловушку. Вовсе не им сигналили с горных отрогов… а вот этим вот судам. Команды разбойничьих кораблей выпрыгивали на берег и благоразумно сдавались, глядя, как их незадачливые соратники, покинув деревню, разбегаются кто куда. Откуда-то с гор им навстречу выскочил отряд всадников с копьями и в длинных кольчугах…

Впрочем, вовсе не это волновало сейчас Гену. Корабль! Тот, что захватили его друзья. «Ал-Андалус».

С него уже тоже прыгали. А что делать? Не уйдешь, не сражаться же с целым флотом.

Из-за деревенских домов показался небольшой отряд всадников во главе со светлобородым мужчиной в длинном синем плаще, наброшенном поверх кольчуги. Треугольный, сильно вытянутый книзу щит с синим единорогом на золотом поле, сверкающий, украшенный золотом шлем, меч – все это указывало на непростое происхождение всадника. Наверняка какой-нибудь местный князь. Или как тут у них принято – барон? Герцог?

Опираясь на трофейный меч – кривоватый и не слишком удобный – Геннадий искоса глянул на девчонку. Темные растрепанные волосы, зеленые глаза – та еще красотка! Белая разорванная сорочка – в крови, как и руки. Смазливый парнишка – темненький, смуглоликий – обнял свою подружку за талию. Оба заулыбались, девушка даже подпрыгнула и, помахав всадникам рукой, что-то крикнула.

Мужчина в синем плаще немедленно заворотил коня и, подъехав, спешился, обнял девчонку… Парнишка тотчас же поклонился, сжимая в руке трофейный окровавленный меч.

Девушка что-то быстро говорила, время от времени указывая на Гену, светлобородый внимательно слушал, а потом подошел к Иванову-Гендальфу и протянул руку:

– Спасибо, что спас мою дочь, Эрмендраду!

Язык был похож на смесь немецкого и латыни. Древний язык германского племени вестготов, некогда владевших Испанией, а потом уступивших почти все земли арабам.

– Я – барон Хумбольд де Бесос, правая рука графа Гумфрида, властелин Матаро, Арениса и прочих.

Судя по почтительному поведению всех остальных, так оно и было, барон не врал. Да и зачем ему было врать-то? Иванов примерно понимал, о чем идет речь, и в свою очередь, представился сам – вежливо и с этаким грациозным полупоклоном, подсмотренным в каком-то сказочном фильме.

– Гендальф из Русии. Не барон, но… можно сказать – рыцарь.

Слово рыцарь произошло от древнегерманского «риттер» – всадник, и Хумбольд де Бесос его прекрасно понял, правда, переиначил по-своему – «кабальеро» и, видно было, благодарил вполне искренне.

Тем временем его люди окружили всех выпрыгнувших с кораблей разбойников, а в их числе – и спутников Иванова. Пришлось срочно заступаться:

– Там мои друзья, – Геннадий вытянул руку. – Амигос, фройнд. Понимаешь?

Барон кивнул, что-то бросил мальчишке – тому самому… как его… Эрмольду. Эрмольд и Эрмендрада… ну, надо же! Язык сломаешь, покуда выговоришь.

Почтительно склонив голову, юный Эрмольд подбежал к воинам барона, что-то сказал и, обернувшись, вопросительно глянул на Иванова.

– Я пойду, разберусь?

Хубольд кивнул, хотя наверняка не понял ни слова. Да что тут было понимать-то? Все яснее ясного.

Все, на кого указал Геннадий, были тут же отпущены. Здоровяк Рольф и даны, кудрявый Бен Лазар, худющий Херульф и все прочие.

– Рад приветствовать вас, любезнейший господин, – Бен Лазар поклонился подошедшему барону. – Мы все – беглецы, наш вождь – славный Гендальф, которого вы…

– Да, я обязан вашему вождю, – коротко оборвал Хумбольд. – И, честно говоря, это единственное, что меня сдерживает от того, чтоб не вздернуть всю вашу шайку.

– О, господин барон! Мы вовсе не разбойники, как вы почему-то думаете! – картахенец возмущенно сверкнул глазами… хитрыми, желтовато-карими глазами торговца. – Наоборот, мы сами пострадали от мавров, клянусь святой Евлалией!

Юную святую Евлалию почитали на всем побережье от Барселоны и до самого графства Тулузского, хитрый купец это хорошо знал.

– Так ты что же, христианин? – барон вскинул брови.

– Христианин, мой господин. Среди нас нет мусульман, одни христиане и…

– И, я вижу, язычники… – насмешливо оборвал Хумбольд. – Вон те здоровые аскеманы… Впрочем, они могут мне пригодиться. Вполне.

Аскеманы – люди ясеня. Они же норманны, они же викинги, даны, варяги, варанги… Кто как и где звал.

– Уважаемый барон хочет предложить нам дело? – навострив уши, нагло переспросил Рольф. – Он не пожалеет, клянусь…

– Не вам, а вашему вождю, – Хумбольд де Бесос напрочь пресекал любую, излишнюю, по его мнению, болтовню. Мало ли, что говорит этот здоровенный норманн? Он вообще кто?

– Это – один из лучших моих воинов, – тут же пояснил Гена. – Можно сказать, правая рука.

Бен Лазар быстро перевел и еще что-то добавил, как видно, подчеркивая доблесть всех беглецов. Барон сухо кивнул и пригласил «славного кабальеро Гендальфа» на ужин.