С 1 декабря 1927 года Томиока Садатоси вновь обучался в Военно-Морском колледже. По окончании курса он был направлен во Францию и 30 ноября 1929 года произведен в кайгун сёса (капитаны 3-го ранга). С 7 февраля 1930-го по 1 июня 1932 года Томиока Садатоси занимал должность военно-морского атташе во Франции; с 9 декабря 1931 года принимал участие в Женевской конференции по разоружению в качестве эксперта. По возвращении на родину с 1 ноября 1932 года он был назначен штурманом и заместителем командира тяжелого крейсера «Кинугаса».

С 23 мая 1933 года в карьере Томиока Садатоси начался новый этап. В течение следующих десяти лет он занимал различные должности в Генеральном штабе флота и Министерстве флота; при этом в течение года (с 20 декабря 1938-го по 1 ноября 1939-го) он служил в штабе 2-го флота, а затем преподавал в Военно-Морском колледже. 15 ноября 1934 года Томиока Садатоси был произведен в кайгун тюса (капитаны 2-го ранга), а 15 ноября 1938-го – в кайгун тайса (капитаны 1-го ранга). 7 октября 1940 он вернулся в Генеральный штаб флота и через неделю был назначен на ответственную должность начальника 1-й секции 1-го (оперативного) отдела. На этой должности он неоднократно конфликтовал с командующим Объединенным флотом адмиралом Ямамото Исороку – в частности, безуспешно критиковал план удара по Пёрл-Харбору, а затем – план операции у аттола Мидуэй. В конечном итоге, по-видимому, в результате этих конфликтов, Томиока Садатоси 20 января 1943 года был назначен командиром находившегося в достройке легкого крейсера «Оёдо». Корабль вступил в строй 28 февраля, и его командиру пришлось заниматься в основном сколачиванием и обучением экипажа.

Дальнейшее продвижение по службе стало возможным только после гибели Ямамото в апреле 1943 года. 29 августа Томиока был назначен начальником штаба Юго-Восточного флота, а с 1 сентября – заместителем командующего этим флотом. 1 ноября 1943 года Томиока Садатоси получил первый адмиральский чин – кайгун сёсё (контр-адмирал). 6 апреля 1944 года, после поражения японцев в первой фазе боев за Бугенвиль, командующий флотом контр-адмирал Кусака Рюносукэ был переведен в штаб Объединенного флота, а Томиока занял его место.

7 ноября 1944 года, незадолго до начала нового наступления союзников на Бугенвиле, Томиока Садатоси был переведен на работу в Генеральный штаб флота и 5 декабря занял должность начальника 1-го (оперативного) бюро. В этом качестве он принял участие в церемонии подписании Акта о капитуляции Японии 2 сентября 1945 года.

После окончания войны и роспуска Генерального штаба Томиока Садатоси с 1 октября был переведен на работу в Министерство флота и с 30 ноября зачислен в резерв. С 1 декабря он был назначен начальником Отдела исторических исследований 2-го демобилизационного бюро, но уже 31 марта 1946 года отправлен в отставку.

26 декабря 1950 года Томиока Садатоси стал председателем Совета Фонда исторических исследований. Именно в этом качестве в сотрудничестве с отделом военной истории Штаба Дальневосточных сил армии США он подготовил рукопись «Политическая стратегия до начала войны». С 1951 года он принял участие в работе комиссии из 12 бывших генералов и адмиралов вооруженных сил Японии, организованной для помощи правительству в создании Сил самообороны. В течение некоторого времени он преподавал в Институте оборонных исследований.

Умер Томиока Садатоси в годовщину японского удара по американской базе Пёрл-Харбор, 7 декабря 1970 года, в возрасте 72 лет.

Тихоокеанская война была развитием Китайского инцидента, который, в свою очередь, стал следствием Маньчжурского инцидента.

Одним из множества обстоятельств, заставивших Японию предпринять радикальные действия в Маньчжурии, была экономическая паника, охватившая мир в 1929 году Военные круги были серьезно неудовлетворены финансовой политикой правительства, которое, как они полагали, придерживается западной идеи компромисса. Политические элементы в военных кругах, так же как и сельскохозяйственная общественность и националистически настроенная молодежь, резко осуждали своекорыстные методы финансовых и правительственных кругов. Тем временем производители товаров вынуждены были искать иностранные рынки для сбыта своей продукции; депрессия достигла той точки, когда промышленным и коммерческим кругам стало необходимо принять более жесткую внешнюю политику для стимулирования торговли. Эти факторы в значительной мере помогли вымостить дорогу, которая привела к отказу от соглашательской политики по отношению к Китаю министра иностранных дел Сидэхара.

Напряженность, нараставшая в метрополии, еще сильнее чувствовалась среди японцев, проживавших в Маньчжурии.

Поначалу фокус экстремистской идеологии Китая, направленной против всего иностранного, концентрировался на Великобритании; позднее он переключился на Японию. Это стало особенно заметным после удачной северной кампании Чан Кайши в 1928 году, послужившей импульсом к объединению всей национальной территории. В это самое время китайские власти взяли курс на исключительно антияпонскую политику, результатом которой стал бойкот японских товаров и учащение случаев открытого выражения неприязни населения к японцам. Пресса обоих стран стремилась скорее к разжиганию, нежели к сглаживанию враждебных настроений. Более того, стало известно, что военный министр в Токио сделал весьма несдержанное публичное заявление, призывавшее японские вооруженные силы, дислоцированные в Маньчжурии, прибегнуть к активным действиям, если это покажется необходимым. В то же время китайские власти проявили медлительность в удовлетворительном расследовании обстоятельств убийства японского офицера (капитана Накамура) китайскими солдатами в западной Маньчжурии[2]. Это привело в ярость японских офицеров, служивших в Маньчжурии, и способствовало созданию почвы для последовавших событий.

В ночь с 18 на 19 сентября 1931 года близ Люгоуцяо в пригородах Мукдена произошла стычка между японскими войсками, проводившими ночные учения (взвод Кавамото батальона Симамото 2-й дивизии), и китайским отрядом из лагеря Бэйдэин под командованием генерала Ван Ичжи[3].

Отношения между местными японскими и китайскими властями были напряжены до предела, поэтому ночные маневры в районе расположения войск обеих сторон, естественно, создавали трения, делая столкновение неизбежным. Хотя комиссия Литтона[4] и пришла к заключению, что японские действия не были оборонительными и что создание Маньчжоу-Го не произошло из «оригинального и добровольного освободительного движения», трудно было предоставить доказательства того, что какая-либо из сторон заранее спланировала свои действия. Расследование японских властей показало, что это был скорее карательный удар отдельных подразделений Квантунской армии против сил Чжан Сюэляна в Маньчжурии, чем преднамеренное действие японского правительства или командования японской армии как таковой[5].

В этот период Япония получила в Маньчжурии следующие привилегии и права:

1) создание концессий и нейтральных зон в Квантунской провинции;

2) управление Южно-Маньчжурской железной дорогой и прилегающими к ней районами;

3) право на строительство и эксплуатацию железной дороги Ань дун – Мукден;

4) право на строительство железной дороги Гирин – Тумынь;

5) долевое участие в железной дороге Байчен – Анганьци и некоторых других;

6) привилегии и интересы в южной Маньчжурии и восточной Внутренней Монголии, включая право на аренду частной земли;