Если даже Перикл и грезил втайне о расширении империи, катастрофический исход египетской кампании середины 450-х, кажется, убедил его в тщетности этих грез. Провал похода потряс империю до основания и поставил под угрозу безопасность Афин. С тех пор Перикл последовательно отвергал любые проекты экспансии и старался избегать неоправданного риска. Он явно считал, что рассудок способен подчинить «непокорные страсти», сохранял империю в существующих границах, а также использовал имперские доходы ради иной, безопасной, но, возможно, еще большей славы, чем греки знали прежде. Перикл считал Афинскую империю достаточно крупной и полагал ее расширение ненужным и опасным. Война с Персией закончилась, и теперь успех планов и политики зависел от стремления и умения поддерживать мир со спартанцами.

Таким образом, Периклова оборона Афинской империи представляла собой комплексную стратегию. Афиняне подавляли и предотвращали восстания в союзных городах угрозой применения флота и демонстрацией готовности его использовать, как было на Эвбее в 446–445 гг. до н. э., на Самосе в 440 г. до н. э. и в других местах. В то же время политика управления империей строилась на суровости, но не на жестокости, в отличие от той, к которой прибегли после смерти Перикла в 429 г. до н. э. Его преемники убили всех мужчин и продали в рабство женщин и детей в Скионе и на Мелосе. Ни Кимон, ни Перикл никогда не допускали такого зверства. Перикл, советуя направлять союзников твердой рукой, сопротивлялся призывам к дальнейшему расширению империи, ибо опасался, что это поставило бы под угрозу все достигнутое. Наконец, он продолжал убеждать своих противников в Афинах и других греков, что Афинская империя необходима, ее существование морально оправданно и не несет угрозы прочим эллинским государствам. Фукидид сомневался в способности демократии сдерживать собственные амбиции и умеренно долго жить по-имперски, но полагал, что это возможно при чрезвычайных обстоятельствах – и при таком лидере, каким был Перикл.

Характер и черты Афинской империи лучше всего описаны в классическом обзоре Рассела Мейггса «Афинская империя» (Oxford: Oxford University Press, 1972); также отметим работу Малькольма Макгрегора «Афиняне и их империя» (Vancouver: University of British Columbia Press, 1987) и исследование П. Дж. Роудса «Афинская империя» (Oxford: Oxford University Press, 1985). Различные точки зрения по поводу того, кем были древние афиняне – империалистами-эксплуататорами или просвещенными демократами, защищавшими бедняков через пропаганду народного правительства, – изложены в работе Лорен Дж. Сэмонс «Империя Совы: афинская финансовая империя» (New Haven, CT: Yale University Press, 2000); см. также статью Дональда У. Брэдина «Популярность афинской империи» (Historia, 9, 1960: 257-69). Дж. Э. М. де-Сен-Круа наиболее убедительно отстаивает роль Афин как благонамеренного защитника низших слоев общества; см. его статью «Характер Афинской империи» (Historia, 3, 1954: 1-41). Эту статью дополняет классическая работа по финансам Афинской империи «Пятый век Афинской империи: платежный баланс» М. И. Финли в сборнике «Империализм в древнем мире» (под ред. П. Д. Гарнси и К. Р. Уиттакера, Cambridge: Cambridge University Press, 1978).

Судьба Афин в классический период греческой истории тесно связана со строительством и перестройкой городских стен, а также с расширением защитного периметра вдоль границ Аттики. На каждом этапе строительства стены видоизменяли ландшафт и символизировали афинское могущество, как на его пике, так и в момент величайшего упадка[53]. Тысячи афинских граждан и рабов строили эти стены и укрепления, нередко работали без перерывов, когда полису начинала грозить серьезная опасность. На протяжении классического периода строительство стен представляло собой важнейший вид общественных работ, и сам проект имел большое политическое и стратегическое значение для Афин. В современную эпоху высоких технологий крепостные укрепления выглядят устаревшими, однако они возводятся вновь и вновь, в новых формах, пусть даже каждая свежая волна военных стратегов признает их бесполезными. Обзор вековой истории афинских укреплений покажет, почему стены устояли, и объяснит, как развивались строительные практики с течением времени, в соответствии с разнообразными военными и политическими целями.

Великие инвестиции городских ресурсов, человеческие и материальные, в защиту Афин связаны с именами знаменитых политиков и военачальников города, в частности Фемистокла, Перикла и Конона. После кризиса и триумфа в конце персидских войн Фемистокл начал укреплять оборону Афин и намеревался превратить город в оплот военно-морского могущества греческой ойкумены. В последующие десятилетия Перикл приступил к следующему этапу строительства, к возведению Длинных стен. К концу столетия затяжные конфликты в ходе Пелопоннесской войны привели к уничтожению этих стен. Стабилизировавшаяся афинская демократия вступила в послевоенный период с горячим желанием восстановить положение города в рамках межполисной системы. Конон признавал значение крепостных стен и приложил немало усилий для их укрепления. Все эти лидеры осознавали стратегическую важность надежных оборонительных укреплений, но обстоятельства, при которых осуществлялись строительные проекты, как и их влияние на жизнь полиса, были уникальными в каждом случае. По мере смены политических приоритетов стены служили различным стратегическим потребностям. Изучив их историю в классический период, мы сможем оценить это смещение стратегического значения и предложить современные исторические параллели к реликвиям имперской славы Афин.

Стратегия Фемистокла в годы персидского вторжения в Аттику строилась на обеспечении безопасности афинских женщин и детей и позволяли жителям полиса адекватно и агрессивно реагировать на персидскую угрозу. Одних крепостных стен было явно недостаточно для обороны города, учитывая численность армии Ксеркса. Тогдашний Акрополь был опоясан стеной циклопической кладки (это название объясняется убежденностью древних греков в том, что массивные каменные блоки для укреплений этого типа подносили легендарные великаны-циклопы); но основная масса афинских граждан, несомненно, погибла бы при штурме города, не говоря уже о длительной осаде[54]. Указ Фемистокла от 480 г. до н. э. свидетельствует об экстраординарных мерах, которыми афиняне пытались спасти свои жизни, эвакуируя Аттику и оставляя свои владения варварам[55]:

«Город предает себя под покровительство Афины, защитницы полиса, и всех других богов, и молит их об отвращении и спасении от Варвара от имени всей окрестной земли. Афиняне во всем своем множестве, а также пришлые, что живут в Афинах, должны переправить своих детей и женщин в Трезен. Пожилых же людей и движимое имущество надлежит перевезти для безопасности на Саламин. Казна и жрецы останутся на Акрополе и будут охранять то, что принадлежит богам. Остальные афиняне во всем своем множестве и те гости, что достигли возраста мужчин, должны взойти на стоящие в гавани две сотни кораблей и сражаться с Варваром ради свободы, своей собственной и прочих эллинов, заодно с лакедемонянами, коринфянами, эгинянами и другими, кто готов проявить мужество».

Приближаясь к Аттике, персы сожгли города Феспии и Платеи, чьи граждане отказались «предаться царю» (то есть оказать помощь персам)[56]. В этих отчаянных обстоятельствах, по словам Геродота, некоторые горожане присоединились к тем, кому поручили оборону Акрополя:

«Только в святилище (Афины Паллады)… нашли небольшое число афинян – хранителей храмовой утвари и бедняков. Эти люди заперли ворота акрополя и завалили их бревнами, чтобы преградить вход в храм. Они не переехали на Саламин отчасти по бедности и к тому же, как им казалось, только они разгадали смысл изречения Пифии о том, что деревянная стена неодолима: акрополь, думали они, будет им убежищем, которое подразумевал оракул, а не корабли»[57].