– Агнесса, – сказала она однажды в присутствии всех своих слуг, – я хочу, чтобы ты докладывала мне обо всех, кто на твоих глазах обидит Витессу!

С тех пор девушку и гепарда оставили в покое. Когда они выходили на прогулку и шли охотиться, Витесса бежала рядом с Агнессой, у ее ног, и вскоре лошади и даже собаки привыкли к ее присутствию.

В начале 1435 года королева Изабелла с огромным обозом выдвинулась из Нанси к мощной крепости Шинон в долине Луары, куда должен был прибыть из Буржа король Карл VII со своей свитой. Ей нужно было его письменное и устное разрешение на ее миссию и благословение его тещи, королевы Иоланды, без которых она не могла отправиться представлять своего мужа в его итальянском королевстве.

Изабелла ехала на носилках, когда в одиночестве, когда в компании кого-то из девушек-фрейлин. Остальные девицы, которые много хихикали и болтали, скакали верхом. Их сопровождали дюжие солдаты – на случай нападения разбойников на дороге и множество придворных. Слуги следовали вместе с обозом. По пути случалось много забавного и запоминающегося. Хотя фрейлины не позволяли себе ничего лишнего – никакого флирта, никаких кокетливых взглядов в сторону молодых придворных, никаких вольностей, все же это не мешало некоторым, особенно тем, кто помоложе, чувствовать некое приятное возбуждение, как лошадкам, почуявшим свободу перед охотой.

Через десять дней они прибыли в укрепленный замок Шинон; его величественные каменные башни высились над рекой Вьенной, а высокие стены уходили далеко вдаль, куда хватало глаз. Оказавшись внутри, демуазель рассеялись по своим комнатам, чтобы умыться с дороги и чуть отдохнуть перед тем, как явиться в зал для аудиенций, где их госпожа, ныне официально провозглашенная королева Сицилии Изабелла, должна была быть представлена королю, королеве и двору. Старшая фрейлина проинструктировала их по поводу правил поведения и одежды:

– Это не праздничное событие. Ваша госпожа испрашивает благословения Ее Величества сицилийской королевы-матери. Так что вы должны одеться подобающе и держать глаза долу все время аудиенции.

– Как будто о похоронах речь идет, – сказала одна из фрейлин, чем почти заработала удар по уху, в то время как остальные ее товарки поспешно опустили головы, сдерживая смех.

Они вошли в Большой зал парами вслед за королевой Изабеллой. Агнесса, как обычно, замыкала шествие. Им велели избегать взглядов придворных – «Они будут смотреть на вас, чтобы заставить вас покраснеть и опозориться!» – и, что самое главное – «Ни в коем случае не встретиться взглядом с королем!»

Все так же парами они приседали в реверансе перед королевой Иоландой, все еще замечательно красивой, гордой леди, сидящей очень прямо на троне слева от короля, чуть позади, а затем – перед королем Карлом VII и королевой Марией. Сделав по три глубоких реверанса, как их учили, они вставали все с одной стороны, а к трону подходила следующая пара.

– Молю Господа, чтобы не наступить на подол! – призналась Агнесса другой фрейлине, с которой стояла в паре, ожидая своей очереди.

Но что-то было не так. Агнесса чувствовала множество взглядов направленных на себя, собравшиеся шепотом повторяли ее имя. Хотя она все еще ждала своей очереди присесть в реверансе перед монархом, она поняла, что почему-то стала объектом всеобщего внимания. Но почему? Что-то не так с ее платьем? Может быть, с декольте? Или с волосами? Или с головным убором? Когда же люди расступились, она увидела, что к ней идет король. Она посмотрела направо, налево – но нет, он шел именно к ней! Сердце ее забилось так быстро, что готово было выпрыгнуть из груди, когда она присела в самом глубоком реверансе, который только способна была сделать. Потом она почувствовала, что он бережно подхватил ее под локоть, помогая ей встать. Потом она часто думала, что было бы прекрасно, если бы его рука так и осталась на ее локте.

– Приветствую вас при моем дворе, демуазель Агнесса. Как я понимаю, вы самая юная из фрейлин вашей королевы, которые путешествуют вместе с ней в Неаполь.

Она что-то невнятно пробормотала, но когда подняла голову – почувствовала, как страх, сковавший ее, тает от взгляда короля и его ласковой улыбки. Она уже не могла бы вспомнить сейчас, что еще король сказал, так она была поражена тем, что он вообще обратил на нее внимание! Но хорошо помнит любезное выражение его лица и улыбку.

Как только позволили приличия, фрейлины протолкались сквозь толпу придворных и побежали по лестнице наверх, в свои комнаты, взволнованно переговариваясь.

– Наконец-то все закончилось. Как же наша королева красива и как она изящно двигается! – воскликнула одна из девушек.

– Ее реверанс трем монархам был таким плавным и глубже, чем у любой из нас, – подхватила другая. – Но почему она должна делать реверанс перед сицилийской королевой-матерью, если она сама теперь королева Сицилии?

– А почему все тебя жалеют – не потому ли, что ты такая юная и они думают, что ты нуждаешься в покровительстве?

Болтовня продолжалась до тех пор, пока девушки не уснули, совершенно утомившись.

На следующий день они выехали из Шинона в Марсель, стараясь как можно больше путешествовать по реке. На суше и на воде королева Изабелла часто вызывала Агнессу к себе; она страдала во время путешествия головными болями и хотела, чтобы девушка нежно массировала ей виски. Когда они останавливались отдохнуть, она просила Агнессу читать ей, говоря, что голос фрейлины действует на нее успокаивающе.

В Марселе королеву Изабеллу ждало много встреч. Ей нужно было пообщаться с торговцами и другими деловыми людьми, обсудить детали путешествия с капитанами, принять представителей города и представителей Прованса, суверенной территории, которая теперь принадлежала ее мужу. И хотя фрейлины сопровождали ее в этой поездке, они по большей части должны были находиться в своих комнатах во дворце, упаковывая и переупаковывая все новые покупки, которые делались для королевы и ее двора, и стараясь как-то унять свое возбуждение и волнение.

Только 18 октября 1435 года новая молодая королева Сицилии в сопровождении своей многочисленной свиты, везя с собой животных, мебель, гобелены и изысканные безделушки, отбыла наконец из Марселя в Неаполь через Геную. Они плыли на судах, предоставленных Жаком Кером, и их сопровождали несколько его галеонов для охраны.

Для Агнессы Сорель это путешествие стало самым сильным впечатлением за всю ее пока еще недолгую жизнь – ей очень нравилось стоять на скрипучей палубе парусного судна и стараться удержать равновесие, пока корабль боролся с волнами. Она внимательно разглядывала мачты и паруса, надутые воздухом, и ее глаза слезились от встречного ветра. Она видела дельфинов, которые, казалось, были полны решимости догнать и обогнать корабль, а некоторые из этих прекрасных животных просто, будто шутя, катались на гребне волны. Она пока не могла себе представить, как выглядит Неаполь, но ее переполняли радость и предвкушение чего-то прекрасного.

Лорд Рене, будучи узником тюрьмы герцога Бургундского, подписал документ, дающий королеве Изабелле право регентствовать в его новых владениях, и она везла с собой его печать. Хотя ее собственная свита была не такой большой, тем не менее подготовка к этой поездке была самая тщательная. Новая королева хорошо понимала, как важно произвести первое впечатление на подданных своего мужа.

Агнесса по-прежнему была очень взволнована оказанной ей честью сопровождать госпожу и написала своей горячо любимой тетушке Марии о том, что ей улыбнулась удача и как это изменило всю ее жизнь. Тетушка ответила ей наставлением: «Мое дорогое дитя, твое будущее теперь находится в твоих руках. Будь скромна и не позволяй своей природной веселости брать верх над разумом и сдержанностью. Сопровождать твою госпожу – это большая ответственность, и то, что выбрали именно тебя, свидетельствует, что до сих пор ты вела себя соответствующе. Храни себя в чистоте, молись о своих покровителях и во всем подчиняйся господам. Ты знаешь, что я желаю тебе только хорошего, дорогое дитя, и да хранит тебя Господь в этой чужой стране».