Мировой князь оглянулся, скривив губы и согнув руки на подлокотниках трона.

– Как правитель этих владений, – в конце концов произнёс он, пережёвывая и выплёвывая каждое слово, – и повелитель этих людей я… я уступаю вам и приношу клятву вассальной верности… Императору.

Наступила тишина, пока Рогал Дорн продолжал смотреть на человека.

– Произнеся эти слова, – наконец низким и холодным голосом сказал он, – вы должны опуститься на колени.

Мировой князь моргнул, и на мгновение Архаму показалось, что он собирался что-то сказать. Затем человек потупил взгляд и махнул носильщикам паланкина. Мускулистые скоты медленно опустили вес с плеч. Мировой князь не встал, а резко упал с трона на колени, словно силы покинули его. Стоявшая за его спиной процессия, явившаяся встретить завоевателей, опустилась на колени и коснулась лбами пыли своей планеты.

Рогал Дорн согласно склонил голову:

– От имени Императора Человечества я принимаю вашу вассальную клятву, – сказал Дорн, и хотя он не повысил голос, его слова, казалось, прокатились до самого горизонта.

II

Ночью они пришли во дворец Шпиля. Некогда он являлся резиденцией двоюродного брата короля, теперь же служил другой цели, слуг и рабов заменили штабные офицеры и военные сервы. После капитуляции планеты механизмы имперского завоевания пришли в движение и уже ломали и переделывали побеждённое общество. Инспекторские силы занимались населением, каталогизировали ресурсы и оценивая существующие социальные структуры. Проводилась перепись вооружённых сил, и составлялись планы по распределению самых боеспособных частей среди армий Крестового похода. Первые батальоны завоёванного мира присоединятся к войскам крестоносцев в течение двенадцати недель, чтобы помогать завоёвывать других. Летописцы работали среди масс и описывали приведение мира к согласию с такой стороны, которая позволяла населению с гордостью смотреть на новую ситуацию.

Рогал Дорн вникал в каждый аспект операции, выслушивая планы генералов и встречаясь с людьми, которые поведут планету в будущее. Он не останавливался и взвешивал каждое решение, и большое и малое так, словно оно имело огромное значение для остальных.

Архам когда-то слышал, как великий итератор Эвандер Тобиас описал это, как “полное отсутствие терпимости ко всему кроме абсолютной точности или компетенции”, и на взгляд магистра хускарлов описание походило примарху. Но – как и большинство лаконичных эпитетов – было далеко от истины.

Архам видел Дорна за работой больше века и никогда не замечал, чтобы примарх усомнился в выбранном пути или отклонился от него. Он не просто вёл войну, он изменял силой воли миры, по которым шагал. В прошлом это приводило к неприятным моментам, возникали конфликты, когда его стремление встречало равную силу, которая действовала исходя из других принципов. И сейчас эта ситуация повторялась. Архам понял это, как только узнал, что другая сила разделит с ними победу.

Они достигли площадки перед тронным залом дворца. Вооружённые силовыми копьями солдаты Седьмого элитного аутремарского полка стояли по стойке смирно по обеим сторонам серебряно-нефритовых дверей.

Дорн повернулся и посмотрел в глаза своих командиров:

– Вы хорошо справились, сыновья, – сказал он, и Архам знал, что большего они не услышат. Не было необходимости говорить что-то ещё. Каждый из них склонил голову. Дорн кивнул. – У вас есть обязанности, займитесь ими. Мы поговорим в пять часов. – Йоннад, Полукс и Сигизмунд ушли. Архам остался. Именно это являлось его обязанностью – быть тенью и защитником своего повелителя. Он как-то слышал, как смертный офицер спросил, зачем такому созданию, как примарх нужна личная охрана. На самом деле было много причин и только некоторые из них имели отношение к угрозе получить рану. Но основная причина, зачем Дорну нужен телохранитель, была проста – защита от высокомерия.

Дорн махнул отделению хускарлов за спиной Архама:

– Рассредоточьтесь, – сказал он. Воины разошлись, встав вдоль стен коридора. Архам ждал. Дорн обычно не отдавал приказы хускарлам лично. Они были обучены двигаться вокруг него так, словно их не было, они несли службу таким образом, чтобы никогда не мешать его действиям или осведомлённости. Отданный только что приказ показывал, что что-то изменилось.

Чувства Архама обострились, разум обрабатывал малейшие детали обстановки и окружения. Память вывела перед мысленным взором подробности планировки дворца Шпиля. Он внимательно осмотрел двери, которые вели в зал для аудиенций. Фигура в короне смотрела на него со скульптурного серебра, держа в руках скипетр и полумесяц.

– Вы собираетесь войти в тронный зал, повелитель? – спросил он.

– Да, – спокойно ответил Дорн.

– Я полагаю, что вы знаете, что протоколы безопасности изменили. За последний час не проводилось проверки безопасности в тронном зале, и внутри нет никакой охраны.

– Я знаю. Ты советуешь быть осторожнее?

– Я советую то, что уже посоветовал и, судя по вашему ответу, вы продолжите действовать, как и собирались.

Дорн улыбнулся, улыбка исчезла также быстро, как и появилась. – Хорошая последовательность гипотез.

– Я должен настаивать на том, чтобы сопровождать вас.

– Настаивать? – прорычал Дорн.

– Я поклялся не только служить вам, но и защищать.

Дорн долго смотрел на него.

– Хорошо, – коротко кивнул примарх. – Хорошо. Ты знаешь, что ждёт нас внутри?

– Думаю, да, повелитель.

На губах Дорна мелькнула мимолётная улыбка. – В этом Крестовом походе много сражений – некоторые дорого обходятся, некоторые горькие, некоторых лучше бы не было. – Он положил руку на дверь. – Сомневайся во всём, что ты увидишь, – сказал он и распахнул створки.

III

В тронном зале было темно. Свет хлынул из-за спин Архама и Дорна, когда они перешагнули порог. Стены представляли собой листы чеканной меди, изогнутые и выкованные так, чтобы напоминать колыхавшиеся занавески. Каждую заклёпку украшали крошечные головы зверей, вырезанные из агата. Пол был овальным пространством матовой стали. В центре располагался овальный стол. Потолок взмывал ввысь и сужался высоко вверху в скрытой в тенях точке. В дальнем конце зала на чугунном постаменте стоял трон, сплетённый из углеродных сплавов и золотой проволоки.

На троне сидела фигура, положив руки на подлокотники, свет из дверей мерцал на серебряной отделке брони. Чешуйки покрывали изогнутые пластины, и гребень бронзовых змей венчал шлем. Трон был слишком большим для человека, который должен был сидеть на нём, чтобы усиливать производимое впечатление. Для фигуры в доспехе он оказался в самую пору, размер и внешний вид сидевшего заставляли его выглядеть, как обычное кресло. Изумрудная гидра на нагруднике мигнула в отражённом свете, когда фигура склонила голову в приветствии.

Дорн встретил зелёное сияние её глаз.

– Закрой двери, – вполголоса сказал он Архаму.

Архам повернулся и закрыл створки. Свет исчез, и мрак сменился настоящей тьмой.

– Несколько темновато для такой встречи, – сказал голос с трона.

Бледный свет вспыхнул на изогнутых стенах. Металл замерцал, меняясь между цветами льда и лунного света. Дорн шагнул вперёд, не отводя взгляда. Звук его шагов тихо звенел по полу. Он остановился в центре зала рядом со столом. Архам остался рядом с дверью, всё ещё держа руки рядом с оружием.

Дорн долгую секунду смотрел на фигуру на троне, а затем отвернулся:

– Прекращай ломать комедию, – сказал он.

Вторая фигура в доспехах шагнула из складок стены. Доспехи были такого же цвета индиго Альфа-Легиона, но простыми и украшенными только символом альфы на одном из наплечников и рычащей серебряной крокодильей головой на другом. На взгляд Архама она была чуть ниже и меньше фигуры на троне.