– В снаряды… удумали тоже… деятели мохнатые…
– Чего ты там бормочешь? – вывел меня из задумчивости голос, раздавшийся из динамика в кабине моего флаера.
– А, Арна! Подслушиваешь? Ну-ну! – весело сказал я. – В курсе уже, что твои ухари натворили?
– Почему это сразу мои? – возмутилась она. – Твой клан и ухари, соответственно, тоже твои!
– А кто их научил имущество клана разбазаривать? Вот спроси их, что они в снаряд запихнули? Или это ты их надоумила?
– Что бы они ни сделали, я здесь не причём! – поспешила отвертеться она. – Этот комплекс не под моим управлением. А что они сделали?
– А это ты их сама спроси, – ехидно ухмыльнулся я.
Будет лучше, если они получат разнос и от неё. Авось повысят эффективность производства. А то прожужжали мне все уши про превосходство рельсотрона над пушкой Гаусса, а в реальности имеешь что? Меньший ресурс, большая ресурсоёмкость и сложность производства, а снаряды и вовсе за гранью добра и зла, и всё это при прочих равных. Да мне в таком случае эта рельса вовсе не нужна, как летал с гауссовкой, так и буду! Она уже не раз доказала свою надёжность, неприхотливость и эффективность, а в своей нише лёгких противоракетных турелей гаусс-орудие Арги превосходит всех конкурентов на голову, а то и две!
Я взялся за рукоятки – хоть Шах и продвигал «лапоятки», я продолжал использовать старое слово – и направил флаер к земле. Думал поначалу направиться к месту проведения соревнования, всё-таки конструкция аргского флаера позволяла летать внутри системы, но, судя по тому, что доселе бурный поток положительных эмоций, идущий от Киры, иссяк, соревнование закончилось. Ну, прилетит домой и всё расскажет.
Я же сосредоточился на управлении: флаер уже вошёл в плотные слои атмосферы, а его щит был не чета тому, что стоит на кораблях, и следовало его отключить, дабы не сжечь излучатели. Что я и сделал, но теперь, лишившись защиты, летательный аппарат стал уязвим для внешних воздействий, и следовало держать скорость такую, чтобы долететь до земли целым и, по возможности, не горелым. Хорошо, хоть гравикомпенсатор здесь стоял приличный, и тряски от потоков воздуха не ощущалось вовсе. Но вот не люблю я полёты на таких утлых скорлупках. Правда, использовать фрегат, а то и крейсер для разъездов – это уже слишком даже для вожака. Как-никак понты – это не про нас.
– Может, сделать флаер помощнее? – спросил я Арну, которая незримо присутствовала здесь.
– В каком смысле «помощнее»?
– Чтобы не было ощущения, что я сейчас сгорю вместе с ним! На щиты поскупились, значит, а в снаряды…
– Знаю! – перебила она меня. – Втык они уже получили, обещали исправиться, предложили использовать наноматериалы на основе углерода. Интересная идея, кстати. Молодцы они.
– Молодцы? – плагиаторы они, а не молодцы. – Ну-ну. Я с ними поговорю потом.
– Более мощные щиты сюда не воткнуть, – продолжила меж тем она. – И ты куда-то торопишься? Или чего-то боишься?
– Боюсь запечься в фольге! – каждый спуск с орбиты у нас этот разговор повторяется.
– Фольга?! – и каждый раз она возмущается. – Три миллиметра титанового сплава на одной лишь обшивке! Да пока она прогорит…
– Я запекусь до хрустящей корочки.
– Вот сделай сам, если такой умный!
Ух ты! Похоже, что я только что довёл её, так как эти слова я слышу впервые. А вообще это мысль. Поручу-ка я это «молодцам», как только они с рельсой разберутся. Только стоит дизайн подобрать самому, а то опять какой-то обмылок сделают вроде этого яйца.
Ну, и, поболтав с Арной, я сделал ещё одну немаловажную вещь – отвлёк себя от полёта, управляя аппаратом на рефлексах, и сейчас уже был около поверхности Кимира. Прямо над океаном, на берегу которого в славном городе Саблеграде стоял мой дом. Точнее, терем: двухэтажный, с множеством комнат, большая часть из которых в данный момент пустовала, деревянной мебелью и разнообразной техникой, корпуса которой были тоже либо сделаны из дерева, либо стилизованны под него. Люблю дерево, как и все арги и арги-ру.
Нырнув под воду, я охладил корпус, который при первом контакте с водой выбросил облако пара, и погнал к берегу, ведя машину низко над водой, иногда цепляя брюхом верхушки волн, которые осыпали при этом лобовое стекло множеством брызг.
– Ой! – рыба дорогу перебежала. – А вот дворников тут, определённо, не хватает.
– До тебя никому не удавалось запачкать это стекло, – не осталась в стороне Арна.
– Ну, на то я и вожак, чтобы быть первым, – улыбнулся я.
– Раздолбай ты, а не вожак, – возмутилась она.
– Но-но! Ты вообще-то тоже в моём подчинении. Или в другой клан уйдёшь? – такая возможность существовала даже для искинов.
– Там будет скучно, – совершенно верно подметила она.
На этом наш разговор окончился, да и мы уже прилетели. Я поставил флаер на улице прямо перед домом, вышел из него и по деревянным ступеням, сделанным из неотёсанного бревна, разрезанного на кругляши, которые затем были распилены пополам и положены друг на друга, вошёл внутрь. Вообще в нашем-то климате подобные домины излишество, хватило бы и бунгало, но солидность этого терема поражает. Пожалуй, это максимум, чего можно добиться от деревянного сооружения. А камень… Арги не любят камень, что и не удивительно, если учесть первоначальный климат Аргора.
Скинув с себя лёгкий скафандр – всё-таки флаер машина заатмосферная и подобная подстраховка не лишняя – я прошёл в ванную комнату и встал в душевую кабину, наслаждаясь бегущими по телу струями воды, щекочущими и перебирающими шерстинки. Прибавив мощности, я взял в лапы насадку душа и прошёлся струями по телу, вымывая вылинявшие шерстинки, которые с потоком воды уносились в канализацию. А она у нас теперь везде построена по образцу Арги, ибо стоявшая первоначально система, доставшаяся в наследство от Рари, периодически забивалась. Помылся одним шампунем, не заморачиваясь со специальными. Это вон Ошка каждым пользуется, а для хвоста даже заказала у Арны что-то особенное. Ну, да я согласен, после того шампуня хвост её стал ещё шикарнее. Ровно до тех пор, пока его не увидела Кира, помявшая его в процессе тисканья. Да, Ошку от тисканья не спасло и то, что она сравнялась с Кирой в размерах. Всё-таки пушистость – наше всё. Надо будет Киру вытащить в заполярье, пусть барса отыграется. За шумом струй я и не заметил, как мои самочки вернулись с соревнований, до тех самых пор, пока лапа Киры не легла требовательно и по-хозяйски мне между лап.
Короче говоря, из душа я выбрался гораздо позже, чем рассчитывал, ибо пребывавшая в прекрасном расположении духа Кира спешила поделиться чувствами, да и о Куге с Ошкой забывать не стоило. Устал, конечно, но это была приятная усталость, да и недовольство, вызванное общением с нашими изобретателями – хорошо, хоть Шах больше не лезет в эту сферу – улетучилось без следа, смытое струями воды.
– Было интересно? – спросил я, когда сушилка отшумела своё.
– Летать не умеют! – махнула лапой вычёсывающая хвост щёткой Ошка. – Почему ты мне не дал поучаствовать?
– Потому что они и так летать не умеют, а, увидев тебя, и вовсе бросят стараться, – ответил я.
Так Ошку никто и не превзошёл в индивидуальном управлении кораблями. А вот по тактике трудно было найти равного Куге, ибо я, как и обещал, отдал её в академию, точнее, привёз академию к ней. И в дополнение она обучалась у землян и на полгода летала к гроранцам. Ох, и устроила она мне по возвращение, потребовав всё, что недополучила за полгода. У меня ж тогда на спине живого места не осталось!
– Ну, ты слишком строга, – возразила Кира, – тот ягуарчик неплохо отлетал.
– Ты видела его манёвры?! – отбрасывая щётку, воскликнула барса. – Нет, я согласна, что пилот он неплохой, – это она полковника авиации «неплохим пилотом» обозвала, – но он же атмосферник! Это по манёврам же видно! Пару раз чуть не расплющился об астероид! Ух, представляю, как его без гравикомпенсатора приложило!
– Ну, тебе виднее, – согласилась Кира, а потом обратилась ко мне: – Тебе гриву расчесать, Грива?
