- Тебя спрашиваю я, Волк, а не мои рабы или боевые братья. Я спрашиваю тебя. Я. Скарат из Расчленителей. Кастелян Чёрной Башни. Это твой шанс изменить свою историю прежде, чем ты пройдёшь Путём Заходящего Солнца.

Губы Рагнара искривились. Он подавил беспокойство, продиравшееся холодом по его спине. Это был плохой, очень плохой путь смерти для воина - сдохнуть в этой лишённой солнца камере. Он не боялся такой участи, но всё равно испытывал раздражение.

- Я здесь для того, чтобы увидеть, может ли пролечь меж нами мир.

Ответ Скарата был моментальным:

- Лжёшь.

- Это не ложь, - рыкнул Рагнар. - Я не говорил ничего, кроме правды, всякий раз, как раскрывал свой рот. Ты наказываешь меня не за ложь. Ты наказываешь меня, потому что так проще сделать, чем иметь дела с правдой.

- Да, - кивнул Скарат, - именно это мы и делаем. 'Лучше враг, которого ты знаешь, чем незнакомец, которого не знаешь'. У тебя в твоём жалком родном мире есть подобное высказывание?

- Что-то похожее есть, - ответил Рагнар. - Но мы признаем, что это - ложная мудрость трусов, пытающихся тем самым оправдать свои страхи.

Скарат покачал головой. Слабое отражение какой-то эмоции, промелькнувшее в его взгляде, исчезло.

- Какой мир ты предлагаешь, Рагнар? Ты говоришь за весь свой Орден, или за отдельного командира?

- Нальфир и я говорим за Ярла Берека Однорукого из Громовых Кулаков. Он...

- Он не важен. Твой лорд - один воин, возглавляющий одну роту. Разве это не так?

- Ты говоришь правду.

- И вместо того, чтобы прийти к нам самому, показывая свою искренность, он присылает двух воинов, слишком молодых, чтобы сражаться в Конце Чести. Как мы можем доверять тебе, Волк? Даже если ты говоришь правду, ты говоришь только за одну Великую Роту.

- Наш лорд передаёт слова Великому Волку.

- Итак, говори.

- Мы предлагаем сделать первый шаг по дороге, ведущей обратно к братским отношениям. Как вы можете отбросить это прочь?

- Потому что Волки лгут, Рагнар. Каковы гарантии, что освобождение тебя и твоего брата изменит ситуацию? Мы можем предложить прощение всему вашему Ордену, и все равно вражда может продолжиться. Ты понимаешь? Ты не принёс мира. Ты лишь пришёл посмотреть, не прокляты ли мы и не поддались ли безумию. Потому что вы, Волки, считаете, что мы все виновны с того самого дня, когда закончилась честь. Расчленители плюют на твои ложные извинения. У нас не осталось терпения к зубастым улыбкам слепых Волков.

- Подожди, - сказал Рагнар, когда Расчленитель отвернулся. - Говори, Жрец. Ты назвал меня слепым. Так хотя бы скажи, почему.

- Разве не очевидно? Думаешь, мы никогда не отправляли посланников к Клыку в прошлом столетии? И что с ними стало? Трое вернулись в виде отрезанных голов, сохранённых в алхимическом растворе из яда морского змея. Трое не вернулись никогда.

- Я ничего не могу сказать об этом. Я не знал.

- Да даже если бы ты и знал, что бы это изменило? Расчленители десятилетия винили себя в том, что случилось в Конце Чести, и наказывали себя за это. Мы оплакали каждую каплю крови, пролитую в тот день. Как так получилось, Волки, что вы не сделали то же самое? Как может быть так, что мы скорбим и искупаем вину, а Волки не делают ничего, только радуются и празднуют? - Капеллан устало вздохнул, словно пытался объяснить астронавигационные расчёты тупому зверю. - Как Волки могут быть настолько самоуверенны, всегда действуя без стыда и угрызений совести? Как вы можете предаваться празднествам, если на ваших руках так много имперской крови? Почему вы всегда... всегда верите, что только вы одеты в белые одежды среди затенённой серым галактики? Неужели вы все поголовно слепы?

- Капеллан Скарат... - Рагнар сделал шаг вперёд. - Среди Волков есть те, кто готов взять на себя свою долю вины за тьму, пролёгшую между нашими Орденами. Не позволяйте этому шансу просочиться сквозь пальцы.

- Их долю вины? За попытку осквернить наших верных воинов, павших в бою? - рука Скарата напряглись, пальцы тянулись к рукоятке сияющего начищенного цепного кинжала на поясе. - Твои братья, как собаки, нассали на все братские кодексы Адептус Астартес! В бездну Волков и их часть вины, Рагнар!

Он отвернулся от Волка, и направился к железной двери.

- Завтра ты вступишь на Путь Заходящего Солнца. На всей Кретации нет лучшей смерти. Считай, что это мой подарок тебе, и можешь не благодарить. Я должен был бы перерезать тебе глотку, здесь и сейчас.

- Сержант Ворейн? - позвал Рагнар. - Скажи мне, что в твоём Ордене есть больше мудрости, чем в приговоре этого глупого святого человека...

Сержант посмотрел на Рагнара из дверного проёма, потом повернулся и вышел, не говоря ни слова.

- Скарат! - Рагнар бросил своё тело к закрывающейся двери. Керамит брони столкнулся с железом, скрежеща, но не уступая дорогу.

Болты повернулись. Механические замки вернулись в свои гнёзда. Похожие на ос дроны, создающие отражательные поля, жужжа, пробудились к жизни, оставив Рагнара скрежетать зубами и смотреть на запертую дверь, пока его запястья оставались скованными за спиной.

Не может быть мира между двумя Орденами, такими гордыми и упрямыми, как воины Фенриса и Кретации. Да, его раздражала необходимость умереть позорной смертью в руках врага, но гораздо больше Рагнар злился, что он будет умирать, зная, что Острый Язык был прав. Прав с самого начала.

II

Для Ворейна недели прошли так, как проходили всегда, в приливах долга и в периодах отдыха. Обязанности сержанта были многочисленными, и он исполнял их в крепости-монастыре с целеустремлённым вниманием, что и делало его таким ценным в роли надзирателя.

Это была та роль, которую он презирал сильнее всего. Роль, которая выбросила его на обочину всех текущих военных операций Ордена. И он был проклят. Проклят своим идеальным соответствием этой роли. Оставаться на Кретации было подобно изгнанию, но тем не менее, честь тут все же была. Ничто из этого не сделало бы его более приемлемым. Его клинок голодал не меньше, чем мечи и топоры в руках его разбросанных меж звёздами братьев. Однако, им было позволено сражаться. Судьба Ворейна же состояла в том, чтобы следить за неприступным замком.

А потом пришли Волки. Скарат пытал и приговорил их без ведома сержанта. Ворейн все ещё не знал, как отнестись к самоуправству Капеллана. Скарат нарушил все границы, и сомнений это не вызывало, но Ворейн решил довериться опыту старшего воина, искушённого в вопросах души Ордена.

Мир с Волками Фенриса? Правда?

Он был сержантом. Вряд ли он мог принимать такие решения за целый Орден Расчленителей.

В залах крепостей-монастырей Адептус Астартес всегда звучали эхом звуки военной машинерии, от изготовления оружия до молитв-напевов и тренировок воинов, составляющих Орден Космодесанта. Серый каменный замок, высеченный из живого камня величайшего каньона Кретации, не был исключением. Ворейн надзирал за прошлым, настоящим и будущим Ордена здесь, пока четыре боевых роты плыли меж звёзд во имя Императора.

Его мир был ограничен огромными арками и изогнутыми каменными стенами. В его ушах навсегда засел звон и грохот плавилен и кузниц, выдававших заряды для болтеров, и грохот разрывов этих зарядов, выпущенных в мишени. Час, за часом и за часом.

Только одно отличало подземный замок Ворейна от других монастырей-крепостей Адептус Астартес. Присутствие настоящих братьев рядом. В крепостях других Орденов могли одновременно находиться сотни Космодесантников полного посвящения, выполняя свой монашеский обет или долг хранителя. В цитадели Расчленителей всё было совсем не так.

Ворейн, вместе с холерично-переменчивым и холодно-безмятежным Скаратом, командовал менее чем тридцатью боевыми братьями, обучавшими, в свою очередь, несколько сотен претендентов. По прошествии определённого, очень долгого времени, он обнаружил, что его способность поддерживать разговор почти угасла, атрофировавшись от неупотребления. Как неиспользуемая конечность.