Еще одна очередь прошила потолок.

Куском отлетевшей штукатурки Беку поцарапало щеку, но он даже не заметил.

Из операционного зала вели две двери – одна в коридор, а следом на парадную лестницу, в фойе, к уцелевшим вращающимся стеклянным дверям. Но нам туда нельзя – там басмачей, как тараканов в придорожной столовке. А вот вторая дверь ведет на черную лестницу, по которой нас заводили сюда. И выход прямо на улицу.

Я кивнул Утесу – он все понял, распахнул дверь ногой и швырнул в проем гранату. Потом вторую – для закрепления эффекта.

– Идем! – кивнул я.

Гоня впереди Плешивого, прижав ствол к его шее, мы спустились по лестнице. На ступенях валялся труп. Еще один моджахед стонал, выкашливал кровь и молил о чем-то Аллаха. Князь, походя, рубанул ему прикладом автомата по шее.

Массивная входная дверь висела на одной петле. Я вышиб ее ударом ноги и толкнул перед собой Плешивого.

– Не стрелять! – заорал полевой командир. – Пропустите их!

Я просчитал его правильно. Больше всего Плешивому сейчас хотелось жить. И он знал, что эта его жизнь висит на волоске. Хитрый, крученый, он еще надеялся договориться. Понятно же, что нам от него что-то нужно. Значит, у него был шанс. А если не пойдет навстречу – шанса не будет.

– Пропустите их! – еще громче заорал Плешивый Ахмед.

Время утекало очень быстро. Его у нас почти не было. В отличие от моджахедов я прекрасно знал, сколько минут нам осталось.

Плешивый шагнул на асфальт – осторожно, будто перед ним топкое болото. Покачнулся, коснувшись ладонью ствола чахлой пальмы, украшавшей просторную площадь перед банком. Я шагнул следом…

И успел отшатнуться.

Дикий крик. И пулеметная очередь.

Плешивый рухнул на колени. Меня спасло чутье на неприятности. Я остался жив. Пригнувшись, сдал обратно, дернув на себя стонущего полевого командира. И упал вместе с ним на землю, пытаясь таким образом спастись от стальных ос, прошивающих пространство вокруг нас.

Чеканно загрохотал крупнокалиберный пулемет. Я съежился – эта машинка спокойно пробивает насквозь кирпич. Но Плешивый к выбору здания для своего штаба отнесся ответственно – банковские стены выдержали попадание двенадцатимиллиметровых пуль.

Похоже, трудовой коллектив решил сменить руководителя. И Плешивый теперь не был нашим щитом. И самое хреновое, что он истекал кровью и сколько протянет – неизвестно. А нам он пока еще нужен. Очень нужен…

Я мог не глядеть на часы. Внутри у меня был свой будильник, и он показывал, что время истекает. И требуется решать все очень быстро.

Выход из здания нам закупорили. Пробиваться с боем через толпу моджахедов? Даже если это удастся – ведь чудеса случаются не только в кино, – часть группы останется здесь навсегда. И это меня не устраивало. Мы всегда из любой передряги возвращались все до единого. Даже когда шансов вернуться не было ни у кого. И сейчас нет повода нарушить эту добрую традицию.

Время. Секунда за секундой. Своим движением оно вносило поправки в сложившиеся расклады. И его ход можно повернуть в нашу пользу.

Мысли неслись вихрем. Пока не предстала четкая картина.

– Утес, прикрой нас! – приказал я. – Остальные в подвал!

Утес обосновался на лестнице, привычно выставив перед собой трофейный пулемет Калашникова китайского производства. Позиция у него была нормальная – мимо него никто не пройдет ни сверху, ни снизу. А от пуль укроют мешки с песком, которые моджахеды свалили здесь.

От небольшой площадки, где мы сейчас находились, шли ступени из искусственного мрамора вниз, в подвальное помещение. Там надежно хранились ценности и драгметаллы, с пола до потолка высились серые металлические банковские ячейки. Тяжелые двери в банковское хранилище были открыты. Рядом валялся часовой, которого задели осколки брошенной Утесом гранаты.

– Князь, помоги дотащить ублюдка, – приказал я.

Строители к поставленной задаче отнеслись серьезно, так что бункер у них получился нормальный, как и положено главному банковскому учреждению в радиусе сотни километров. Выкуривать нас отсюда можно долго. Выкурят, конечно, если у басмачей будет время и взрывчатка. Время – вот ключевой момент. Его нужно еще и иметь. А не то оно поимеет тебя, как сказал однажды Князь – главный балагур и охальник нашей теплой компании.

На лестнице заработал пулемет – Утес рубанул очередью по возникшим в дверном проеме силуэтам. Послышался дикий вопль.

Мы с Князем затащили Плешивого в бункер и устроили на полу, прислонив спиной к стене.

Бандит хрипел, по щекам струились слезы, глаза наполнены болью – прямо жалость и сострадание должен вызвать всем своим видом. Но вызывал у меня только одно желание – раздавить его как таракана. Но это еще рано. Его шкура для нас пока представляет ценность. Ради этой шкуры мы и затеяли данное показательное выступление и теперь заперты в подвале, окруженные беснующимися дикарями.

– Князь, осмотри пленного, – кивнул я моему заместителю и по совместительству медику группы.

Князь принялся оказывать помощь раненому.

– Недолго протянет, – сделал он вывод, произнеся это по-русски.

Услышав русскую речь, Плешивый как-то по собачьи взвыл.

С лестницы послышались еще очереди. Взрыв. Потом опять очередь. Нас решили потрамбовать ручными гранатами, но Утес скрылся за мешками с песком, его не задело, зато он угостил гостинцами рванувших внутрь моджахедов.

Бандиты отхлынули, получив ответку. И немножко успокоились. Понятно, решили, что нам от них никуда не деться, так зачем лезть напролом, рисковать, когда можно придумать что-то получше. Например, подкатить базуку или обложить дом взрывчаткой и взорвать его к шайтану. Они были злы. Твердо намерены довести дело до конца. И не собирались сильно торопиться. Они считали, что время работает на них.

А зря.

Я посмотрел на часы. И крикнул:

– Утес, двигай к нам! Закупориваем бомбоубежище!

Тяжелая дверь затворилась. Ну, все, теперь остается только молиться…

Землю тряхнуло. Она заходила ходуном. С потолка осыпалась штукатурка.

Приглушенный толстыми стенами грохот все равно бил по ушам.

Можно было представить, какой ад творился снаружи…

В приемной на видном месте висела пластиковая табличка с уведомлением «При входе выключить и сдать мобильные телефоны и другие электронные устройства». Совершивший это сакральное действо посетитель получал право толкнуть массивную резную деревянную дверь и шагнуть в алтарь храма бога войны Марса – то есть в кабинет министра обороны России.

В укромных уголках кабинета, обставленного тяжелой имперской мебелью, с неизменным Т-образным столом для совещаний, дубовыми панелями на стенах и тяжелыми портьерами, были натыканы блоки системы «Пелена-РГ» и другие хитрые устройства, которые делали невозможным постороннее прослушивание разговоров при помощи всех мыслимых технических средств.

Министр обороны, немножко грузный, еще не старый человек, был чем-то похож на Будду своей невозмутимостью. Тактичный и вместе с тем несгибаемо волевой, распространяющий вокруг себя флюиды власти, он нес на плечах неподъемный груз ответственности. Привстав с кожаного кресла и поприветствовав посетителей, он предложил им занять места.

Этим ранним утром, задолго до начала рабочего дня, министр собрал в своем кабинете начальника ГРУ Топилина и его верного заместителя Шабанова. Вид у всех был усталый. Заметно было невооруженным глазом, что эти люди давно не отдыхали и в ближайшее время не собирались – обстановка не позволяла. Страна вела боевые действия в Сирийской Арабской Республике (САР), ожидалось размораживание ряда региональных конфликтов в разных уголках планеты, а то и по соседству, которые в той или иной мере затрагивают интересы Российской Федерации. И для принятия важных государственных решений как воздух нужна была опережающая информация. А это значило, что разведчикам еще долго не видеть выходных и спокойных ночей.