— Дорогая, тебе необходимо собраться и собрать детей. Прихвати все свои драгоценности, — при этих словах лицо Хермана слегка омрачилось, — затем возьми Мартику, и пойдите попрощайтесь с Эстелой.

— Значит, мы уезжаем надолго, — покорно произнесла Ирена.

— Нет, не думаю, — Херман слегка отвернулся от жены, чтобы избежать ее взгляда.

Но Ирена сама отвела глаза.

— Хорошо, дорогой, я сделаю, как ты говоришь. Что мне сказать Эстеле?.. Ведь она примется расспрашивать меня…

Херман немного подумал.

— Скажи ей то же самое, что я сказал тебе. Что пока нам необходимо уехать, так складываются обстоятельства. Если после нашего отъезда ее начнут расспрашивать, пусть скажет, что ничего не знала о нашем предстоящем отъезде, что для нее это большой удар, поскольку ее разлучили с приемной дочерью…

— Хорошо, — согласилась Ирена, — я так и сделаю.

— Прости, дорогая, — повторил Херман. — Теперь я должен отдать кое-какие распоряжения Онейде.

Оставшись одна, Ирена села в кресло и закрыла лицо руками.

Спокойствие, которое она продемонстрировала мужу, было напускным.

Она была рада, что осталась одна и могла полностью отдаться своим переживаниям.

Боже, видно жить в покое и счастье ей не суждено! Только она успокоилась после всех пережитых страданий, пришла в себя, перестала опасаться за благополучие своей семьи — как вдруг этот внезапный отъезд.

Что стоит за ним? В какие сети угодил ее муж, если ему не остается ничего другого, как бежать за границу? Кто ему расставил эти сети? Неужели все так серьезно?..

Она видела, что Херман изо всех сил пытается сохранить бодрость и уверенность в себе. Но чего стоит эта уверенность, если им необходимо скрываться?

Ирена смутно припомнила один знаменитый бестселлер о жизни мафии. Она теперь повела себя, как жена настоящего мафиози, которому необходимо «залечь на тюфяки», то есть скрываться вместе с семейством… Но Херман уверял ее, что не имеет никаких связей с мафией, и это не может не быть правдой — он никогда бы не подставил свою семью под удар. Значит, что-то другое…

Слезы хлынули из глаз Ирены, но она вдруг подумала, что не вправе сейчас отдаваться своим переживаниям.

Она должна сохранять спокойствие, чтобы дети ничего не почувствовали. Они с Херманом объяснят им это бегство как обыкновенную поездку с целью немного развлечься.

Он сказал: возьми с собой драгоценности… Что это значит? У него нет денег? Как это может быть? И он, и Эстела уверяли Ирену, что дела их идут хорошо, лучше некуда. Если Херман мог ввести ее в заблуждение, то Эстела никогда бы не стала лгать. Совсем недавно они обсуждали строительство новой гостиницы… Не может того быть, чтобы на счету Хермана не было средств… Деньги есть, но он почему-то не может их снять со счета. Почему?..

Бесполезно гадать.

Ирена поднялась к Мартике и предупредила ее, что через полчаса они пойдут к Эстеле — попрощаться.

— Мы уезжаем? — удивилась девочка.

— Да, дочка, мы отправляемся в путешествие, — подтвердила Ирена. — Я, ты, папа, Хермансито и Милагритос.

— Здорово! — девочка захлопала в ладоши. — Ой, мама, как я рада! А может, возьмем с собой маму Эстелу?

— Хорошо бы, детка, — ответила Ирена, — но мама Эстела не сможет оставить бабушку Фьореллу… И к тому же мы не очень долго будем путешествовать.

— А куда мы поедем?

— В Колумбию, — Ирена выдавила на лице улыбку. — Я пойду переоденусь, и тогда мы с тобой отправимся к маме Эстеле.

Онейда вместе с кухаркой перетирали на кухне посуду, когда вошел Херман.

— Мне надо поговорить с тобой, — проговорил он, обращаясь к Онейде.

Кухарка тут же вышла.

— Слушаю, сеньор, — сказала Онейда, присаживаясь.

— Нам надо уехать. Мне и моей семье, — Херман произнес это самым беззаботным тоном, но Онейда пристально посмотрела на него и опустила глаза. Она много лет знала Хермана Гальярдо и сразу поняла, что за этим его сообщением таится что-то серьезное, во что он никого не намерен посвящать. Онейда лишь в знак согласия наклонила голову. Но Херман продолжал:

— Теперь я скажу тебе то, что вынужден пока скрыть от Ирены. Этот дом будет продан. — Онейда вздохнула. — Да, я знаю, это серьезный удар для Ирены, она обожает это жилище. Но, поверь мне, так надо. Ты пока уйдешь жить к Эстеле. Сделай это сразу после нашего отъезда.

— Хорошо, сеньор, — покорно произнесла Онейда.

Херман подсел к ней и взял ее за руки.

— Мы с тобой старые друзья, Онейда… Не сердись, что я не могу объяснить тебе, чем вызван наш отъезд…

— Я ни о чем вас не спрашиваю, сеньор, — возразила Онейда, — и сделаю все, как вы сказали. Не беспокойтесь ни о чем. Я уверена, все наладится.

— Спасибо тебе за понимание, Онейда, — проговорил Херман, — по правде сказать, ничего другого я и не ожидал от тебя… Сообщи прислуге, что мы уезжаем. Вот тебе деньги — рассчитайся со всеми…

Глава 16

Привычку просматривать по утрам в офисе газеты Эстела ди Сальваторе унаследовала от своего покойного супруга Тонино, крупного бизнесмена и большого знатока гостиничного дела. Он считал, что именно с этого должен был начинаться день настоящего делового человека.

Тонино вводил жену в курс своих дел постепенно, со свойственным ему тактом и добротою. Эстела оказалась понятливой ученицей, буквально все схватывающей на лету. Тонино учил ее, что для человека, занятого гостиничным бизнесом, не должно быть мелочей: он обязан разбираться в архитектуре, в дизайне, быть в душе немножко художником, но при этом, что называется, уметь хорошо считать. Знать конъюнктуру сегодняшнего дня, хорошо разбираться в людях, уметь недругов превращать в друзей, следить буквально за всем: за поведением обслуги, убранством номеров, униформой горничных, разнообразием блюд в ресторане.

В ее памяти сохранилась одна фраза Тонино: ежедневный просмотр газет для бизнесмена — это такая же необходимость, как чистка зубов для любого нормального человека. «Ты должна быть в курсе политической жизни страны, предугадывать, как то или иное событие может в скором будущем отразиться на экономике; даже из скандальной хроники можно вычитать что-то полезное для нашего дела.»

Эстела позволила себе сконцентрировать внимание на второй половине его фразы: как-никак, она была женщиной, хоть и деловой, но все-таки не лишенной элементарного женского любопытства.

И чтение газет она начинала именно с криминальных новостей и скандалов, оправдывая свое любопытство тем, что «прочищенные» скандальной хроникой мозги потом легче воспринимают политические и экономические обзоры с первых страниц газет.

Сделав глоток крепкого кофе без сахара, она со вздохом человека, который вынужден выполнить свой долг, чего бы это ему ни стоило, раскрыла одну из наиболее популярных в стране газет.

Первое, что бросилось ей в глаза, это снимок лежащей на земле женщины с запрокинутой головой, к телу которой припало двое детей.

Эстела вдруг отбросила газету.

Дрожь пробежала по ее телу.

Ей показалось, что лежащая на земле женщина со снимка — это Ирена…

Но нет, этого не может быть, не может быть, повторяла себе Эстела, снова в нерешительности и страхе притягивая газету к себе.

Заголовок был напечатан крупным шрифтом, но буквы прыгали в ее глазах, и она никак не могла ухватить взглядом даже название статьи.

Эстела сделала еще несколько глотков кофе, помотала головой, как человек, желающий рассеять наваждение, и наконец смогла прочитать заголовок:

«Странный пожар в приграничном местечке близ Сан-Кристобаля».

«В 2 часа 40 минут ночи в небольшом мотеле случился пожар, причину которого пока выяснить не удалось.

Ночная горничная, дежурная по левому крылу мотеля, почувствовала в коридоре дым, как будто что-то чадит или тлеет. Выполняя инструкцию, она немедленно вызвала пожарных, и только после этого бросилась к тому отсеку в коридоре, откуда уже доносился удушающий запах дыма. В конце отсека находился люксовый номер, в котором в эту ночь расположилась семья Гальярдо, направлявшаяся на машине из Каракаса в Колумбию.