— Если я могу быть чем-либо полезен, то буду очень рад, — любезно предложил свои услуги Карлос.

— Пока я могу быть полезной тебе, — кокетливо сказала Пилар, — когда твоей маме понадобится женское общество, я охотно составлю ей компанию.

— От такой приятной компании я не откажусь, — весело отозвалась сеньора Амалия, которая, сочувствуя Пилар, уже встала на ее сторону и готова была всячески помогать ей в завоевании собственного сына.

Пилар поняла это и благодарно взглянула на нее.

Заключением такого неожиданного женского союза и закончился этот приятный для всех дружеский вечер. По-настоящему приятный, по-настоящему дружеский, хотя когда-то Альберто и Карлос были соперниками в своей любви к Ирене Ривас, хотя Пилар любила сперва Альберто, а потом полюбила Карлоса. Но соперничество осталось далеко позади. Каждый из них, немало пережив и настрадавшись, ценил прежде всего надежность и преданность, и поэтому они могли положиться друг на друга.

— Есть ли новости о Хермане, об Ирене? — на прощание спросил Альберто Карлоса.

— Отсутствие новостей — самая лучшая новость, — с улыбкой ответил Карлос, провожая гостей к выходу.

Глава 2

Далеко позади остались те страшные дни, когда Ярима, скрываясь от погони, вынуждена была прятаться в глухом горном ущелье и больше недели не высовывать носа из узенькой пещеры, ставшей для нее, впрочем, счастливым убежищем. Люди капитана Портаса, следовавшие за Яримой по пятам и понимавшие, что она должна находиться неподалеку от того места, где была найдена ее искореженная машина, несколько раз проходили буквально в двух шагах от пещеры, но Яриме тогда явно повезло. Еще пару часов назад она проклинала внезапно разразившийся ливень, не дававший возможности мчаться по скользкой дороге на большой скорости к ставший в конце концов причиной аварии. А теперь была благодарна этому неутихающему ненастью, смывшему кровавый след, оставленный Яримой на пути от машины до пещеры. Израненное тело горело от ушибов и ссадин, но и здесь удача сопутствовала ей, поскольку все обошлось без переломов.

Полицейские, так и не обнаружив преступницы, предположили, что кто-нибудь увез ее в ближайшую больницу до их появления, и покинули ущелье, но Ярима этого не знала. Несколько суток пролежала она в своем укрытии, боясь шелохнуться, чтобы не выдать себя неосторожным движением, и все это время ей мерещились поблизости сердитые голоса полицейских и топот их тяжелых ботинок. Поняв же наконец, что преследователи больше не будут искать ее в ущелье, Ярима воспрянула духом. «Неужели и вправду повезло? — подумала она, еще не до конца веря в удачу. — Может, судьба и дальше будет ко мне благосклонной? — И вдруг ее осенила догадка: — Уж не потому ли, что я так и не смогла, не посмела убить Хермана, Господь посылает мне вознаграждение?!»

Воспоминание о Хермане острой болью отозвалось в сердце Яримы, и слезы сами собой хлынули из ее глаз.

— Херман! Херман! — повторяла она, рыдая. — Прости меня за все! Прости мою сумасшедшую любовь к тебе!.. Прости, что была с тобой такой жестокой!.. Это моя проклятая любовь заставляла уничтожать всех, кто тебе дорог… Да, я ненавижу их всех! Ненавижу тех, кого ты любил и любишь теперь!.. Что мне делать, Херман? Я потеряла тебя навсегда, но я по-прежнему люблю тебя!..

Совсем обессилив от рыданий, Ярима еще некоторое время пролежала в своем убежище без движений и без каких-либо чувств и мыслей. Горячечный, болезненный сон сморил ее, а проснувшись, она не знала, сколько часов проспала, — может, день, а может, и целые сутки. Но впервые с тех пор, как она оказалась здесь, в горах, к ней пришло состояние некоторого спокойствия: что ж, все мосты сожжены, в прошлое возврата нет, и теперь надо медленно, осторожно, без суеты, отыскивать в этом мире местечко, уготованное для нее достаточно благосклонной судьбой. Уж коли суждено было избежать полицейской пули и тюремной решетки, то, стало быть, надо жить. Узкой каменистой тропкой надо вскарабкаться отсюда наверх, туда, где протекает людская жизнь. Вот только людей-то сейчас как раз и следует опасаться.

Ярима представила, как она, израненная, потерявшая много крови и сил, будет еще долго обходить людские жилища и, подобно загнанному зверю, опасаться любого шороха, любой тени… «Ладно, это не самое печальное, — сказала она себе. — У меня достанет сил пережить и страх, и голод. Буду питаться ягодами и травой, буду пить воду из горного ручья, из дождевой лужи, но выживу и сумею начать все сначала!»

Деньги у Яримы были, а драгоценности, которые она унесла с собой из дома Хермана, позволяли безбедно существовать хоть до глубокой старости, однако эта страна, Венесуэла, оказалась теперь для нее запретной. Лишь на место в тюремной камере могла рассчитывать здесь Ярима, повинная в смерти Росалинды, Альваро и Рохитаса.

— Ох, Рохитас, Рохитас, — горько произнесла Ярима. — Трудно мне придется без тебя. Ведь за долгие годы я привыкла только строить самые невероятные планы, вплоть до преступлений. А исполнял их в основном ты… Поверь, я не хотела твоей смерти…

Чтобы пересечь границу Венесуэлы, Яриме нужно было раздобыть документы на чужое имя, а сделать это без помощи кого-нибудь из знакомых она не могла. Не станешь же предлагать деньги, пусть и большие, первому встречному: дескать, сделай подложный паспорт мне, опасной преступнице. И Яриме пришлось вспомнить тех, с кем по требованию Хермана давно уже были разорваны все связи. Да, кроме как к бывшим приятелям по наркобизнесу, обратиться ей было некуда. Разумеется, с тех пор много воды утекло, и прежние партнеры разбрелись по белу свету, выпав из поля зрения Яримы. Выпутаться из такого дела, как торговля наркотиками, непросто, если уж ты однажды завяз в нем. Но Херман, решив покончить с преступным прошлым, приложил к этому немало усилий, и в конце концов его оставили в покое, так же как оставили в покое и его главную помощницу — Яриму.

Больше всех упорствовал только Родриго Санчес — молодой честолюбивый красавец, страстно влюбленный в Яриму. У нее, правда, было свое мнение относительно этой страсти, и Ярима не раз говорила об этом самому Родриго:

— Тобой движет не любовь, а ревность, соперничество с Херманом. Если ты поглубже заглянешь в свою душу, то поймешь, что тебе нужна вовсе не я. А просто тебе хочется самоутвердиться за счет того, что ты отобьешь женщину у самого Хермана Гальярдо!

Все эти разговоры происходили еще в те времена, когда Херман не был женат на Ирене, а Ярима была его любовницей и, как все считали, его невестой. Потом жизнь Хермана, а вместе с ним и Яримы, круто переменилась. Гальярдо решил предстать перед своей женой — этой не от мира сего Иреной — чистым как стеклышко и отошел от всех противозаконных дел. Разумеется, сделать это в одночасье было невозможно, и потому все уже начатые операции вынуждены были доводить до конца Диего Лей и все та же верная Ярима. Но ввязываться в новые махинации Херман запретил им строго-настрого.

Диего, однако, с боссом не согласился и продолжал вести уже самостоятельную игру, которая затем плохо для него кончилась. Ярима же не стала перечить Херману, потому что это было не в ее интересах. Главное, что заботило Яриму в то время, — как избавиться от соперницы и заполучить Хермана в мужья. В достижении своей цели она не гнушалась никакими средствами, и Херман в итоге стал ее мужем, но для счастья этого оказалось недостаточно, так как в сердце он по-прежнему хранил любовь к Ирене.

Что же касается Родриго, то он периодически напоминал о себе едва ли не до той поры, пока Ярима не вышла замуж, а потом вдруг как в воду канул. Но именно его стала разыскивать Ярима, сжегшая все мосты и нуждавшаяся в поддержке надежного покровителя. Обратившись за помощью к одному из своих прежних партнеров, она не без удивления обнаружила, с каким трепетом тот произносил имя Родриго Санчеса.

— Связаться с сеньором Санчесом будет для меня очень сложно, — сказал он и многозначительно посмотрел на Яриму.