- Нет,- замотал головой Кузнецов. - Нет...
- Ну почему же сразу "нет"? - возразил шеф. - В нашем положении такими словами нельзя разбрасываться, так что скорее все-таки "да"...
Он подошел к мишени и вытащил нож.
- Пора нам начинать дружит с Императором. Пора... Кто его спасет, тот ему и друг. Или ты другого мнения?
Сергей молчал, соображая, что отвечать. Шеф принял молчание за несогласие.
- Или может быть, ты считаешь, что следует подумать над тем, чтоб поддержать претендента?
- Вот это уж точно нет.
Сергею не понадобилось много времени на раздумывание.
- Не стоит нам с брайхкамером связываться.
Игорь Григорьевич кивнул, соглашаясь, но всеже спросил.
- Почему? Если мы его поддержим, то он согласиться сразу на все... И на "Усадьбу" тоже. Отзовет монахов с излучателем. И у нас будет пергамент. С печатью!
- Все равно нет.
- Есть причины?
- Конечно. Во-первых, он мне лично не симпатичен.
Игорь Григорьевич развел руками, мол, мало ли что... Сергей в ответ покачал пальцами, показывая, что это вовсе не главное.
- Во-вторых, его придется постоянно поддерживать - у него нет опоры внутри Империи. Только желание захватить власть. А вот если восстановить права Мовсия, то это будет нам благодарен, да и подпирать его не будет необходимости. Сам удержится.
Игорь Григорьевич не стал спорить ни с первым, ни со вторым. Сергей был прав.
- Что ж, тогда на всякий случай готовься к экспедиции спасения. "Освободитель Императоров" теперь твоя фамилия, или, если хочешь, "Гроза заговорщиков". Выбирай любую.
Честно говоря, предложение (а пока, Сергей это отлично понимал, это всего лишь предложение никак не прямой приказ) руководства было не ко двору. Случись этот переворот чуть позже, ну хотя бы на недельку - двумя руками ухватился бы Сергей за представившуюся возможность покрыть себя славой, однако тут одно дело налезало на другое.
Следовало срочно что-то делать с клерикалами и их излучателем. Проще всего конечно взорвать его, но монахи словно знали их слабость, и вокруг излучателя постоянно торчало с полсотни человек. Что от них останется, если излучатель взорвется, никто не взялся бы сказать. Скорее всего ничего.
Сейчас воинство медленно шло лесными дорогами, по любому поводу пуская в ход земную технику. Они неуклонно приближались к Стене. Остановить их могла либо сила, либо приказ Императора.
Пришло время что-то придумывать. Вчера Игорь Григорьевич спросил их, представляет ли кто-нибудь, что случится со Стеной, если по ней полоснет боевой лазер?
Никто ему не ответил, да ответ и не требовался, ибо он уже заключался в самом вопросе.
- Некстати все это, - тряхнул головой Сергей. - Как некстати...
- Кстати, кстати! - не согласился с ним Игорь Григорьевич. - Еще как кстати!
- И вообще этим Александру Алексеевичу заниматься следует.
Игорь Григорьевич посмотрел на Сергея с недоумением и тот, к облегчению своему понял, что немного поспешил с выводами.
- А он этим уже занимается... Я и говорю "на всякий случай". Тебя просто нужно быть наготове. Мало ли как у него дела сложатся?
Он усмехнулся.
- А вам подвалы тамошние уже знакомы...
Сергей кивнул. Это другое дело. Он поднялся, собираясь уйти.
- Я попрошу Чена...
- Хорошо, - согласился Игорь Григорьевич. - И вот еще что... Попроси зайти к нам Мартина Акке.
Сергей хотел спросить "зачем?", но вовремя прикусил язык.
- Лучше я попрошу его прилететь. Это будет гораздо быстрее.
Имперский город Эмиргергер.
Императорский дворец
Подземная тюрьма.
Светильник, как и предписывал Эйтель, еле-еле тлел. Он не горел, а скорее только обозначал огонь единственным язычком пламени. По-хорошему и его нужно было бы погасить, но паукам требовался свет, чтоб свить себе гнездо, поэтому язычке пламени все еще резал тьму перед глазами проникателя. Пауки в плетенке, вроде бы успокоились и устраивались основательно. Один, повиснув на ветке, кажется даже начал вить гнездо, словно награду себе готовил за долгие и опасные труды.
Момул его понимал.
Дело они нынче осилили небывалое. Он и не слышал, что вообще кому-нибудь, когда-нибудь удавалось такое - захватить Императора в его собственном дворце. Ни у них в Империи такого не бывало, ни у альригийцев, вообще ни у кого. О таком рассказывают сказки, а потом, по прошествии времени, события обрастают легендами и становятся предметом всеобщей зависти.
Что говорить - улыбнулась удача умелым воинам, улыбнулась.
Он вспомнил, как этими вот руками волок императора Мовсия в застенок и сам разулыбался во весь рот.
Справедливо вобщем-то жизнь устроена! Раз оплошаешь, так она обязательно даст тебе возможность исправится! Вот не получилось у них с колдунами, не вышло. Какой куш прямо из рук ушел, это же и подумать страшно! Но вот одно дело не вышло - так другое подвернулось... Не колдун, так Император. И это еще подумать надо - что лучше-то...
Подумать он не успел.
Пауки насторожились. Серый приподнял передние лапы, а Синий перестал бегать по кругу и сучить нить. Лишние мысли у Момула из головы словно ветром выдуло.
Кто-то шел к нему.
Проникатель прислушался. Тишина впереди нарушалась только далеким журчанием воды. Он посмотрел на пауков - вдруг огляделся, но теперь и Синий, разведя жвала, повернулся в туже сторону, что и товарищ.
Нет. Этот кто-то не шел.
Он крался.
Проникатель свистнул и несколько мгновений ждал условного звука, но темнота молчала. Он ни на мгновение не задумался, есть там кто-нибудь, в темноте, или нет. Неизвестный мог еще обмануть человека - Карха не зря создал его несовершенным, но слух пёстрых пауков обмануть еще никому не удавалось.
А это значило, что, скорее всего это шел тот, о ком предупреждал брайхкамер. Как его только Голб пропустил - тот в тридцати шагах впереди стоять должен был?
Момул вскинул лук и выпустил стрелу. Впереди раздался треск, словно стрела ударилась в камень. И ничего больше. Ни вскрика, ни стона, ни проклятья...
Тишина не обманула его.. Момул выпустил веером еще пять стрел, но и те канули в темноту, отозвавшись только сухим треском сломанного дерева.
По спине Момула скользнул холодок. Брайхкамер предупреждал о невидимке, но чтоб невидимку еще и стрела не брала... Это уже совсем запредельное колдовство.
Конечно, пользуясь искусством скрадывания, он мог бы неслышно подобраться к человеку, в этом умении не имелось ничего колдовского - он и сам так умел, однако пять стрел - это пять стрел. Никто не мог сказать, что Момул стрелять не умеет. Держа шестую стрелу около уха, он вслушивался в тишину.
Несколько мгновений спустя волосы у него на затылке шевельнулись.
Кто другой, может и усомнился бы в этом, но Момул доподлинно знал, что обученный человек может ходить тихо, словно бесплотный дух, но Слава Кархе, не родился еще человек, которому при этом еще и не требовалось бы дышать.
А этот не дышал...
В памяти всплыли рассказы о глиняном болване, что создал чародей Дерилгар. Болван долго служил волшебнику, но однажды, будучи послан за вином в Императорские подвалы там и потерялся. Правда это случилось лет триста назад и совсем в другом дворце, но кто их, болванов, знает...
Страх зашевелился в нем, но, не давая ему разрастись и вцепиться в душу, Момул закричал, взмахнул кинжалом, распарывая лезвием тьму...
Пустота перед ним остановила удар. Его рука словно застряла в ней, и тут же её повело назад. Встречное движение оказалось сильным, уверенным, словно нечто, противостоящее ему, точно знало, чего хочет. На мгновение он ощутил на запястье чьи-то пальцы, и это привело его в чувство. Человек! Там человек!
Страх сгинул, уступив место отработанному в бессчетных схватках спокойствию. Руки заработали сами собой, отбивая удары, стараясь вцепиться в невидимку, но тот умело уворачивался, не давая себя ухватить. Пустота перед глазами только вводила в заблуждение. Тогда Момул закрыл глаза. Теперь все стало так же, как и при схватках вслепую.
