— Хорошо же! Так не хочешь

Он снял с гвоздя нагайку с ручкой черного дерева и шагнул к Ойше.

— Встань, дрянь!

— Нет, нет, нет! — крикнула Ойша, но свист нагайки заглушил ее голос.

Махсум хлестал изо всех сил, приговаривая: «Вставай, вставай, вставай!» Удары падали на спину, плечи, руки плачущей Ойши. Раджаб-биби не выдержала, вбежала в комнату и, бросившись к дочери, приняла на себя удары. Теперь рыдали в голос обе женщины Махсум перестал хлестать.

— Будешь ты собираться или нет? — снова крикнул он. За Ойшу ответила мать.

— Будет, дорогой Махсум, вот сейчас она.

— Проклятые, неблагодарные! — Махсум задыхался от ярости. — Знай, что, если ты сейчас же не соберешь свои вещи, я увезу тебя в чем есть, полураздетую, босую… Только твои труп вырвать из моих рук, живой ты от меня не уйдешь!

Вдруг из сада донеслись звуки выстрелов Махсум бросил нагайку и схватил маузер.

— А! Эти негодяи уже тут!

Он стремительно выбежал во двор. Ему навстречу шел вконец растерянный Исмат-джан.

— Заключенные — бормотал он. — Заключенные проломали стену и удрали…

— Хайдаркул? Сайд? А где ваши были, ишаки! Что теперь?

— Окилов с людьми бросились за ними в погоню. Я же пошел доложить вам…

— Займитесь пока этими бабами да соберут свои пожитки, впихните их в фаэтон. На подмогу возьмите джигитов и прямиком, безостановочно гоните по направлению к Гиждувану!

Встретимся в Бустане!

— Хорошо!

Махсум вышел на внешний двор.

Пролом в стене все увеличивался и увеличивался. С замиранием сердца, нетерпеливо вглядывались в него Хайдаркул и Сайд Пахлаван. Когда пролом стал настолько большим, что в него мог пролезть человек, показалась голова Тухтачи.

— Товарищ комиссар, товарищ комиссар, вы здесь?

— Тухтача, ты? — приглушенно сказал Хайдаркул и первым выбрался из подвала. За ним последовал Сайд Пахлаван. Помимо Тухтачи, их встретили Орзукул и Сангин.

— Они намеревались вас убить, а потом бежать, — сказал Орзукул, — но, пока грузили арбы, собирали людей, мы не теряли времени. Теперь надо скорее уйти, торопитесь!

Вручив Хайдаркулу и Сайду Пахлавану по ружью, Орзукул повлек их к стене, окружавшей сад.

— Здесь тоже есть пролом, — сказал он, — но у стены всегда стоит караульный.

— Погодите, я выйду и посмотрю, где он сейчас, — предложил Тухтача и пошел побыстрее.

Медленно шагая в темноте, остальные вскоре очутились у стены как раз в том месте, где был пролом. Разросшиеся деревья и кусты укрывали их со стороны сада. Но снаружи, за стеной, слышались мерные шаги караульного. Все стояли затаив дыхание.

Тем временем маленький, ловкий Тухтача пролез в пролом и чуть не столкнулся с караульным.

По ту сторону стены шла узкая дорожка, а за ней — глубокий арык с песчаными берегами. Караульный, видимо, учуял что-то недоброе, но, не разобравшись, откуда послышался шорох, внимательно всматривался в заросли по ту сторону арыка. Ружье он держал наизготове, чтобы выстрелить, как только кого-то увидит. Тухтача одним прыжком очутился за спиной караульного и с такой силой толкнул его в спину, что тот упал головой в арык.

Тут вышла из сада вся группа, по переброшенному через арык бревну перешла на ту сторону и притаилась в зарослях кустарника.

В это время из арыка раздался выстрел. Из сада последовал ответный. Сбежались караульные и вытащили из арыка своего товарища. Пришел Окилов в сопровождении нескольких человек; все — с оружием в руках. Вытащенный из арыка караульный, держась за пострадавшую при падении поясницу, рассказал, что видел, как несколько человек переправились через арык и исчезли. Только Окилов собрался отдать приказ о погоне, как появился сам Асад Махсум. Он разделил людей на три группы, послав их в разные стороны, и сам бесстрашно ринулся вперед.

Хайдаркул и его друзья бежали в сторону Бухары прямым путем, по засеянной земле. Но с тыла обрушилась на них частая ружейная стрельба, и им пришлось, отстреливаясь, пробираться ползком. Только прекрасный стрелок Сайд Пахлаван, скрывшись за кустом, остался стоять, укладывая по одному приближавшихся преследователей. Приходилось напряженно вглядываться в темноту, так как лишь по смутной тени можно было угадать, что это человек.

Но вскоре шальная пуля ранила его в плечо. Он упал. К счастью, Орзукул не успел далеко отползти, он подбежал к товарищу, поднял его на руки и догнал своих. Двигаться дальше с раненым было невозможно. Хайдаркул подсел к лежащему без сил Сайду; остальные сели в засаду и дружным огнем остановили нападавших.

— Хайдаркул, — из последних сил, задыхаясь, заговорил Сайд Пахлаван, — я умираю… прощайте! Будьте счастливы… и не оставляйте Мирака… Позаботьтесь о нем!

— Не говори так, брат, от такой раны не умирают. Я сейчас перевяжу ее. У меня есть опыт. В Сибири научился, у одного хорошего врача… Вот я сейчас…

Он хотел поудобнее положить Сайда, чтобы сделать перевязку, но, видимо, к противнику подошло подкрепление, стрельба усилилась, и сидевшие в засаде вынуждены были бежать.

— Назад! — приказал Орзукул. — Надо добраться до стены!

Хайдаркул с Орзукулом понесли Сайда Пахлавана, остальные, отстреливаясь, ползли за ними. Но враг был очень близко, и беглецы пали духом.

Вдруг с запада, со стороны большой дороги, ведущей в Каган, раздались частые выстрелы. Асаду Махсуму и его джигитам пришлось повернуть назад. Даже Сайд Пахлаван приободрился.

— Из Кагана, вот здорово!.. Из Кагана помощь пришла… Молодец Козим-заде! Молодец!

Тем временем Мирак горько плакал в кабинете Фирузы. Оим Шо всем сердцем сочувствовала мальчику, она даже забыла о своих горестях. А Фируза тщетно пыталась дозвониться в ЧК.

— Пойдемте-ка сами туда, — предложила она.

— Я пойду с вами, — решительно сказала Оим IIIо. — У Насим-джана много милицейских, общими силами, даст бог, они вырвут отца этого бедняжки из рук злодеев.

— Пожалуйста, идемте!

Когда они вышли из клуба, были уже сумерки. Улицы почти обезлюдели: Не успели они дойти до бани Кафголяк, как с ними поравнялся пароконный фаэтон. В фаэтоне важно восседал Ходжа Хасанбек. Оим Шо испугалась, словно он мог узнать ее под паранджой. А Хасанбек так задумался, что даже и не заметил женщин

— Пропади ты пропадом, образина! — выругалась Оим Шо вслед проехавшему фаэтону. — Вы заметили, сестра, что он стал похож на изголодавшегося беркута? Где он сейчас работает^

— В учреждении, ведающем социальным обеспечением. Нашел подходящее местечко! Обеспечивает людей и себя при этом не забывает.

— Да умоет обмывальщик трупов его богомерзкую рожу прежде, чем он себя обеспечит!

Фируза рассмеялась:

— Что вы его проклинаете, ведь теперь он никакого отношения к вам не имеет!

— Как не имеет? — вскипела Оим Шо. — Не присвоил ли себе этот жадюга все мое добро?! А у меня его немало было.

— Было бы здоровье, а добро — дело наживное…

Они дошли уже до купола Тельпак. К этому времени наступила тьма, под куполом и в сходящихся к нему рядах зажгли фонари.

Когда Фируза, Оим Шо и Мирак проходили под куполом, за ними увязались два франтоватых подвыпивших искателя приключений. Время позднее, женщины молодые, что видно по их походке, а сопровождающий их мальчишка лет двенадцати вряд ли может быть помехой…

— Да падут на мою голову ваши беды, — начал один из них. — Куда вы так торопитесь? Я пленен вами!..

— Мы для вас звезды с неба достанем, — сказал второй. — Только не убегайте!

Женщины быстро повернули в другую сторону. Молодые люди пошли следом за ними. Мирака зло взяло, он обернулся и хотел было огрызнуться, но Фируза резко схватила его за руку, пробормотав: «Молчи!»

— Мы на все для вас готовы — помереть на этом месте! — не отставали наглецы. — Богаче нас не сыщете! Не убегайте.

Тут Оим Шо не выдержала:

— Подавитесь вы своим богатством! Если тотчас же не отстанете, отведем в ЧК и арестуем! Знаете, кто мы?

Тут молодые люди, видимо байские сынки, остановились, недоуменно переглядываясь, пожали плечами, повернули в другую сторону, и вскоре их и след простыл…