— С оружием?

— С оружием, с револьверами, патронами, пулями… и с краденым товаром…

— С каким краденым товаром?

— С золотом, драгоценностями — из казны…

— Люди заботятся о том, как бы прожить, а воры делают свое дело, прости меня, господи!

— Сегодня меня чуть не ударили ножом…

— За что?

— Один эмирский начальник нарядился женщиной, набросил паранджу и хотел выйти из города, а я его задержала. Он вынул нож, хотел ударить меня. Хорошо, что Асо был рядом и прикладом ружья сбил его с ног.

— Ух, проклятый! — рассердился Пахлаван.

Тут и Асо, кончив свои дела, вошел в комнату и вмешался в разговор:

— Если мы не будем начеку, ничего не выйдет, дядя. Контрреволюционеры опять подымают голову.

— Эти, как ты говоришь, контры, кто они? Асо и Фируза переглянулись с улыбкой.

— Это сторонники эмира, — объяснил Асо.

— И те, кто против революции, — добавила Фируза.

— Понял, — сказал Пахлаван. — Значит, война и падение эмирского трона не послужили им уроком?

— Наоборот, они хотят опять вернуть своего эмира.

— Чтоб они сна не знали! — сказала Фируза и встала. — Мой самовар уже закипел, наверное.

— Давно кипит, — сказал Асо и обратился к Мираку: — Ну, а как ты, братец? Приехал город посмотреть?

— Вы тоже революционер? — осмелев, спросил Мирак у Асо. Тот улыбнулся:

— Стараюсь быть нужным революции, но не знаю, похож ли…

— Похожи, — уверенно сказал Мирак, как будто хорошо знал это. — Военная форма вам идет… Совсем солдат… А револьвер ваш заряжен?

— Ну, попался Асо! — улыбнулся Пахлаван. — Ответишь ему на все вопросы, так он у тебя и револьвер попросит.

— Время такое, революция, — сказал Асо. — Ребята тоже все хотят знать.

Ну, а что у вас в кишлаке? Спокойно ли?

— Спокойно! — сказал Пахлаван.

— Солдаты приезжали, мы дали им дынь, люцерны, — сказал Мирак.

— Ну вот, — воскликнул довольный Асо, — раз вы солдатам помогли, значит, вы тоже революционеры.

— Дашь дынь и люцерны — и станешь революционером, вот, значит, как это легко и просто. Что ж ты раньше не сказал? — засмеялся Пахлаван.

В эту минуту вошла Фируза с чайником и пиалами.

— Почему смеетесь, что случилось?

— Ничего, — сказал Асо. — Дядя Сайд выиграл пять очков — моими же словами меня побил. Потому и смеемся. А что там у ворот?

— Все в порядке. — Фируза расстелила дастархан, поставила чайник и пиалы. — Не обессудьте, у нас пекарни несколько дней не работали, сама напекла лепешек…

За чаем Сайд Пахлаван рассказывал про кишлачные дела.

— В Бухаре все налаживается, — сказал Асо, — люди понемногу возвращаются в свои дома, лавки открывают, продукты тоже можно купить. Спасибо дехканам — привозят в город фрукты, молоко.

— А что стало с приближенными эмира? Где все эти казии, муфтии, (млякдары? — спросил Сайд Пахлаван.

— Кое-кого из крупных чиновников схватили, а большинство уехало.

— А эмира, значит, не могли схватить?

Перехитрил всех и ушел в сторону Байсуна. За ним послан отряд в погоню, не сегодня-завтра попадется в наши руки. А казикалон, кушбеги, райе, миршаб и другие притеснители наши попались. Хотите на них посмотреть? Их можно увидеть на Регистане, или возле минарета, или на пло-ш иди Осу.

Как же так? Они на свободе ходят?

Нот, Советская власть дала им в руки лопаты и веники и приказала пирпгь улицы, сор подметать, собирать в кучи… Потом будет суд.

— Ну, как раньше разбор дела у казия. Теперь, конечно, не будет казия и его канцелярии, вместо этого будет трибунал, три человека будут судить: все расследуют, допросят, докажут вину и приговорят по закону…

— Да…

Сайду Пахлавану все это казалось невероятным. Он еще не мог себе представить, чтобы тысячелетний строй эмирата, власть богатых могли быть свергнуты, рассыпаться в прах, а вместо них появиться новая власть, новые порядки, новые законы и новые отношения… Асо и Фируза казались ему теми же бедняками, беззащитными тружениками, какими он знал их раньше. Он познакомился с ними через Хайдаркула, чаем о приходил в их бедный дом. А теперь вот они — революционеры, новые люди… Но на взгляд Сайда, который еще даже не побывал в революционной Бухаре, они ничуть не изменились. Кто такая Фируза? Бедная женщина, у которой ничего нет, работница, служанка! У нее и родни-то никакой нет, да и что пользы от родных слабой женщине! Если бы хоть муж у нее был большим человеком! А то ведь простой водонос, и больше ничего. Надел военную форму и, верно, через Хайдаркула назначен сюда проверять людей, входящих и выходящих из города…

Нет, Сайд Пахлаван не мог понять, что Асо и Фируза уже не те бедняки, работавшие по найму. Они стали свободными, революция дала им права, сделала их независимыми. Они служили новому государству, своему революционному правительству — это была их священная обязанность, главная и необходимая. Они знали, что само существование новой власти, победа или поражение революции в какой-то мере связаны с ними. Они — стража у ворот, вроде как хозяева города. Они не могли допустить, чтобы враги, замышлявшие зло против революционного города, вносили в него оружие или выносили из него золото. Они не могли позволить врагу уйти тайком и избегнуть наказания. Они не знают покоя и отдыха, с утра до самого вечера, когда запираются ворота и вход и выход из города прекращается… Они, если требуется, берут в руки оружие, охраняют и какое-нибудь другое опасное место в городе…

Всего этого Сайд Пахлаван не знал. Но он смотрел на молодых с любовью и нежностью, радовался, что они веселы и гордятся своей работой, новым своим положением.

Чай был уже выпит, когда пришел Хайдаркул. Он тоже был в военной форме, на голове кожаная фуражка, на ногах солдатские сапоги. За эти бурные дни он еще более исхудал, глаза ввалились, борода торчала клочьями, но и он был весел, улыбался. Радостно поздоровался с приезжими, спросил о здоровье, сказал:

— Как хорошо, что ты приехал, Пахлаван! Ты мне очень нужен. Я хотел посылать за тобой в кишлак.

Сайд Пахлаван удивился:

— Неужели и деревенщина вам теперь понадобилась?

— Очень! — сказал серьезно Хайдаркул. — Нам теперь и деревенские и городские — все нужны! Наша новая, Советская власть — власть рабочих и крестьян. Прежде всего союз рабочих и крестьян. Поэтому не говори «я деревенский», не пяться назад! Сколько предстоит работы, и без твоей помощи ее не выполнить!

— Ну, если так, я готов служить! — тоже серьезно отвечал Сайд Пахлаван. — Но справлюсь ли я?

— Справишься, конечно, справишься! Ты же видишь, у нас и женщины работают… а ты ведь известный силач!

— Теперь я уже не тот, — сказал Сайд. — Одна слава осталась…

— Не говори так, брат! — возразил Хайдаркул. — Сейчас мы с тобой тем более силачи, знаменитые борцы!..

Какие новости, Асо?

— Все в порядке, — сказал Асо. — Сегодня задержали одного из военачальников эмира. Надел паранджу, чашмбанд, нарядился женщиной, но Фируза узнала его. Обыскали, нашли под халатом револьвер, а в хурджине, в коробке с леденцами, вот это письмо.

Асо вынул из кармана своей гимнастерки бумагу и подал ее Хайдарку-лу. Хайдаркул прочел: «Махсум-джан, податель этой записки наш человек, надежный. Прошу, примите его на службу — пусть обучает львят. Молящийся за вас друг ваш…»

— Удивительно! Чего же он, надев паранджу, хотел бежать из города — ведь здесь столько «махсум-джанов»! «Пусть обучает львят»! Конечно, они не успокоились… Я думаю, люди эмира хотят и вокруг Бухары поднять басмачей, как в Фергане, Ташкенте, Самарканде… Ну что ж, посмотрим… Что вы сделали с военачальником?

— Отослали в ЧК, — сказал Асо.

— Правильно сделали! — одобрил Хайдаркул и обратился к Фирузе: — Нам с тобой, дочка, важное дело поручили. Я пришел тебе сказать. Гарем эмира привезли и поместили пока в квартале Коплон, в эмирском доме. Мы с тобой в течение недели должны составить списки и всех их устроить.

— Их опять куда-то повезут? — не поняв Хайдаркула, спросила Фируза.