— Понял, сын, все понял, — сказал Пахлаван и обратился к командиру: — Поздравляю с победой!

— Спасибо!

— Это друг дяди Хайдаркула! — представил командира Мирак. — Он у меня дыню купил…

— Очень хорошо! — сказал Пахлаван. — Ну, тогда приглашай гостей на бахчу, угощай дынями!

— Пожалуйте! — сказал Мирак. — Наша бахча недалеко, пойдемте. Но гости отказались.

Аксакал кишлака не мог не выполнить просьбу солдат. С помощью Сайда Пахлавана и других дехкан он собрал несколько мешков дынь, две арбы люцерны, несколько мешков соломы. Командир заплатил за все дороже, чем следовало, дал чаю и сахару, и солдаты, распрощавшись, уехали. Провожая их, Мирак спросил, можно ли ему завтра поехать в Бухару? Командир ответил, что ехать можно, но лучше все же повременить дней пять-шесть, тогда станет спокойнее. Потом он написал что-то на бумажке и дал Мираку, сказав, что, если в Бухаре его кто-нибудь задержит, пусть он покажет эту бумагу.

Мирак довольный пришел домой, показал отцу и матери бумагу. Они решили, что через неделю отец и сын поедут в Бухару.

В назначенный день Сайд Пахлаван проснулся рано, еле добудился Мирака, и, легко позавтракав, они отправились на бахчу. Сорвав несколько спелых больших дынь, уложили их в хурджин и, гоня осла перед собой, поехали в Бухару.

Мы не пойдем по большой дороге, — сказал Сайд Пахлаван. — пойдем мимо кишлака Кари и через Джугихону к воротам Мазара ворота Кавола разрушены.

Хорошо, папа, — сказал Мирак, а пройдя немного, задумчиво спросил Сколько же теперь ворот в Бухаре?

— Ворот в Бухаре много, сынок! — сказал Сайд Пахлаван. — Ворота Мазара, Самаркандские ворота, ворота Намазгох, ворота Углон, Каракульские ворота, ворота Шейха Джалола и еще другие… Всего одиннадцать ворот! Говорят, что есть еще двенадцатые ворота, которые уже много лет заперты.

— Почему же они заперты? Или их тоже сломали, как ворота Ка-вола?

Не знаю, — сказал Пахлаван. Но путь был дальний, времени свободного много, и, чтобы скоротать дорогу, он стал рассказывать о бухарских воротах.

Ворота в городской стене обычно делаются там, где есть дорога. Вот, например, дорога на Каракуль начинается от Каракульских ворот, дорога на Карши идет от Каршинских ворот, путь в Самарканд — от Самаркандских ворот. Если нет дороги, то и ворота не нужны. Возможно, когда-то была такая дорога, которая шла через двенадцатые ворота, а потом почему-то была закрыта, вот и ворота стали не нужны, были заперты и пропали.

— Значит, в Бухаре столько ворот, сколько дорог, а? — удивлялся Мирак.

— Да, — сказал отец. — В Бухару ведет много дорог.

На этих дорогах постоянное движение. Приезжают и торговцы, и скупщики зерна, и ученые, и воры… Каждый своей дорогой, каждый по своему делу, со своими целями и намерениями… Кто везет в Бухару науку, просвещение, добро, кто увозит из Бухары товары, деньги, богатства; иные приезжают для того, чтобы украсить город, другие — чтобы его разрушить… Одни привозят, другие увозят… Такова жизнь этого города, сын! Двенадцать ворот Бухары подобны двенадцати месяцам года. В каждом месяце и хорошее есть и плохое! Пятнадцать ночей месяца светлые, а другие пятнадцать ночей — темные. Вот теперь революция, и как знать, кто теперь будет ходить в Бухару через эти двенадцать ворот, что привезут нам и что увезут?

— Теперь через эти ворота свобода придет! — сказал Мирак.

— Откуда ты знаешь? — удивился отец. — Свобода?

— Ребята говорят… и я в Кагане слышал, — сказал Мирак. — Как только эмир уйдет, так наступит Хурриат. А что такое Хурриат?

Сайд Пахлаван хорошо не знал, что значит это слово.

— Может быть, это и значит свобода? — сказал он.

— Если свобода — это хорошо! — весело сказал Мирак. — Каждый будет свободно ходить куда хочет, все видеть…

Мирак любил бывать в Бухаре. Большой старинный город с его торговыми рядами, базарами, с Арком, дворцами, мечетями и минаретами нравился ему. Улицы, мощенные булыжником, прохладные крытые пассажи, хауз Девонбеги, самый большой в Бухаре, пароконные фаэтоны, сарбазы, их парады и многое другое запомнилось ему навсегда. А что там сейчас, когда в Бухаре революция? Куда бежал эмир? Он жаждал ответа на эти и другие вопросы. Шагая вслед за ослом с палочкой-погонялочкой в руках, он погрузился в свои размышления.

А мысли Сайда Пахлавана были полны забот и печали: ну вот, произошла революция, эмир бежал, пришла новая власть, говорят… Очень хорошо! Но что нового она принесет в его жизнь? Кто поддержит его в нужде? Кто поможет вырваться из цепких лап ростовщика? Кто даст пару волов? Кто даст возможность хоть одну ночь поспать спокойно, без забот и печали, проснуться утром с улыбкой?

Миновав кишлак Кари, они вышли на большую дорогу. Дорога была пустынна. До поворота встретили только двух всадников — русских солдат, которые проехали быстро, даже не взглянули на них. Проехали Джугихону, потом по Файзабадской дороге между холмами выехали к воротам Мазара. Крепостная стена была та же, и ворота и крытый въезд стояли на своем месте, как раньше. Только на стене были видны следы снарядов и пуль да у ее подножья лежали пустые патроны, сломанные ружья, разбитые колеса, покореженное железо, кучи тряпья.

У ворот стояла стража, проверяли входивших и выходивших. Особенно проверяли тех, кто покидал город. Мужчина ли, женщина ли — все подвергались тщательному осмотру, строгой проверке.

Когда Сайд Пахлаван с сыном вошли в ворота, кто-то поздоровался с ними:

— Здравствуйте, дядя Сайд, входите, добро пожаловать!

Только посмотрев внимательно, Сайд узнал говорившего: это был Асо. Он был одет в военную форму, на голове барашковая шапка, у пояса револьвер; он стоял посреди дороги и помогал солдатам проверять путников.

Сайд Пахлаван обрадовался ему: Асо был близок с Хайдаркулом, а Хайдаркул был сейчас нужен Сайду как вода, как воздух. Он хотел увидеть Хайдаркула, чтобы узнать от него обо всем, что пережила Бухара, понять, что такое революция.

— Здравствуй, Асоджан! — сказал Пахлаван. — Ну, как жив, здоров? Я тебя даже не узнал сразу в этой одеже. А Фируза-джан здорова ли?

— Спасибо, вон она сама здоровается с вами. Под навесом караульного помещения около ворот стояла женщин, в парандже, она поклонилась им, когда Сайд взглянул в ее сторону.

Здравствуйте, дорогой дядя! Идите сюда, отдохните немножко! — сказала Фируза.

Да, пожалуйте в нашу караулку! — сказал Асо. Отдохнете немножко. Сейчас и дядя Хайдаркул должен прийти.

Правда? — обрадовался Сайд Пахлаван. — А я как раз хотел спросить у тебя, где он. Хорошо. Тогда, Мирак, привяжи осла, отдохнем, потом пойдем дальше.

Мирак привязал осла за воротами, около стражников, отец и сын в караульное помещение. Это была небольшая комнатка в крепостной имевшая только входную дверь, свет проходил через решетчатое. В комнатке было чисто подметено, на полу разостлан ковер, в углу сложены одеяла и курпачи. У двери стояли табуретка и два стула.

Фируза, без паранджи, покрывшись большим шелковым платком, в цветастом сатиновом платье, встретила гостей, прижав руки к груди.

— Во имя бога! — промолвил Сайд Пахлаван и сел на курпачи.

— Добро пожаловать! — сказала Фируза. — Тетушка моя здорова?

— Спасибо, спасибо! — отвечал Пахлаван. — Как вы тут? Целы и невредимы вышли из войны, из такой беды?

— Да, слава богу, победили, свобода пришла.

— А почему вы здесь?

— Нас с Асо назначили сюда в караулку — для проверки и пропуска людей.

— Да, но если бы в углу не было ружей, можно было бы подумать, что здесь жилое помещение. Так, значит, вы здесь по делу?

Очень хорошо! Мужчин Асо обыскивает, а ты женщин? Что же вы ищете?

— Смотрим, нет ли оружия, дорогих вещей…

— Война кончилась, зачем же людям оружие? Неужели не опротивело воевать? Мало, что ли, кровопролития было?

— Наоборот, война, оказывается, пробудила у людей интерес к оружию, — смеясь, сказала Фируза. — Каждый день двух-трех задерживаем…