Подобные военно-политические сводки выпускались 4-м (разведывательным) отделом штаба ОКДВА регулярно. Иногда в этих документах были и ошибки по срокам начала японской агрессии в Маньчжурии, но общая тенденция нарастания напряжённости в дальневосточном регионе была определена верно.

К 17 сентября все части Квантунской армии, расквартированные на Ляодунском полуострове и в городах Южной Маньчжурии, были приведены в полную боевую готовность. В этот же день приказ о приведении в боевую готовность корейской группы войск японской армии получил из Токио генерал-губернатор Кореи Угаки.

Повод для разжигания конфликта был найден с помощью японских диверсантов. Они заложили взрывчатку и взорвали железнодорожный путь южнее Мукдена. Этого оказалось достаточно для того, чтобы японские войска начали боевые действия. В ночь на 19 сентября на казармы китайских войск и на китайский военный аэродром обрушились тяжёлые снаряды японских орудий. На сонных китайских солдат рушились перекрытия и стены. На аэродроме горели самолёты и ангары. Китайские войска и охранная полиция, а их общая численность составляла около 10 тысяч человек, не выдержали артиллерийского огня и разбежались, а китайские лётчики покинули аэродром. И хотя японских солдат было всего лишь около 500, они заняли основные военные объекты Мукдена и центральные кварталы города.

Через полчаса после «разрушения» пути около Мукдена командир японского гарнизона в Чаньчуне, втором по величине городе Маньчжурии, «почувствовал» угрозу своим войскам со стороны китайского гарнизона города, мирно спавшего в своих казармах. Он приказал начать выступление японских частей в три часа ночи 19 сентября. Однако на этот раз японские расчёты не оправдались. Китайские солдаты по собственной инициативе, не дожидаясь приказов командиров, оказали японским войскам упорное сопротивление и заставили их отступить на исходные позиции. Вскоре под прикрытием артиллерийского огня японские части вновь перешли в наступление, и лишь к середине дня город был ими захвачен. Потери японских войск в Чанчуне составили около 400 человек убитыми и ранеными (11).

К вечеру 20 сентября все крупные города к северу от Мукдена до реки Сунгари были захвачены японскими войсками. Китайские части в беспорядке отступали на северный берег реки. Операция была проведена молниеносно, и это ещё раз указывало на то, что план агрессии был разработан заранее и во всех деталях. После войны, когда стали известны многие документы, выяснилось, что по плану, разработанному в генштабе, завершением первого этапа боевых действий являлся выход японских войск на рубеж Сунгари. Дальнейшие операции в Северной Маньчжурии планировалось провести позднее, когда будет ясна реакция китайского правительства, а также Англии, Франции, США и Германии по поводу захвата Японией Южной Маньчжурии (12).

Что же произошло в это время в столице островной империи? Узнав о начале агрессии, премьер-министр Японии Вакацуки, занимавший более сдержанную позицию во внешней политике страны, почтительно испросив аудиенцию у «сына неба», изложил ему позицию правительства. Премьер-министр предлагал прекратить агрессию и вернуть войска на Ляодунский полуостров. Вразумительного ответа от императора не последовало. Тогда Вакацуки пришлось обратиться к военному министру генералу Минами, которому подчинялись генштаб и командующий Квантунской армией и который имел право дать приказ о прекращении наступления и отводе войск. Но генерал ответил премьеру, что «отступление не в традициях японских воинов». Приказ об отводе войск может оказать отрицательное моральное воздействие на японских солдат, и поэтому речь может идти только о продолжении наступательных операций в Северной Маньчжурии. Чтобы успокоить премьера, генерал заявил, что «операции в Маньчжурии предприняты не только в целях защиты жизни и интересов японских граждан и их собственности в этом районе, но и в целях создания барьера на пути распространения коммунизма в целях предотвращения советской угрозы интересам Японии и других великих держав в Китае» (13). Пугалом антисоветской угрозы размахивали в Токио ещё в 1931 г., когда для такой угрозы ещё не было серьёзных оснований.

Первые сообщения о событиях в Маньчжурии поступили в Москву из Шанхая, Токио и других городов днём 19 сентября. Сообщения были тревожные: боевые действия частей Квантунской армии начались вблизи от КВЖД. Всё это не могло не беспокоить руководство Наркомата иностранных дел, и в тот же день в девять часов вечера японский посол Хирота был приглашён к заместителю наркома Карахану.

Карахан сообщил послу о занятии японскими войсками Мукдена и боях в Маньчжурии и поинтересовался, имеется ли у него какая-либо информация на этот счёт. Никакой серьёзной информации у японского дипломата не оказалось. Он лишь сказал, что в единственной телеграмме, полученной посольством, сообщалось, что в Мукдене никакого сражения не было и там «всё благополучно». Заместитель наркома ответил послу, что эта информация значительно более скудна, чем та, которой уже располагают в Москве. Хироте было заявлено, что событиям в Мукдене советской стороной придаётся самое серьёзное значение, и от имени правительства СССР его попросили дать разъяснения в связи с тревожными событиями в Маньчжурии (14).

Но никаких разъяснений со стороны японского посольства не последовало. 22 сентября Хирота был приглашён уже к наркому иностранных дел Литвинову, но и на этой встрече он утверждал, что никакого ответа из Токио якобы до сих пор не получил. И лишь 25 сентября, во время новой встречи с Литвиновым, о которой попросил наркома сам посол, Хирота сообщил, что получил от своего правительства информацию о положении в Маньчжурии.

Согласно его словам, японское правительство приняло первоначальное решение о нерасширении военных действий, и японские войска в настоящее время оттянуты в зону ЮМЖД. Их численность составляет 14 400 человек. Японские части первоначально были двинуты в маньчжурскую провинцию Гирин, но позднее большая часть их была оттянута в Чанчун, в район ЮМЖД. Японский посол заявил, что в Мукдене и других местах нет военной оккупации и в них функционирует старое управление. Что касается слухов о посылке Японией войск в Харбин, то такие слухи вздорны. Посол заверил наркома, что у советского правительства не должно быть поводов для беспокойства, так как положение постепенно смягчается (15).

Эта информация явно не соответствовала действительности, и японского дипломата можно было бы уличить во лжи. Но поскольку это было официальное заявление, то оно было принято советской стороной к сведению.

13 октября правителю Маньчжурии Чжан Сюэляну командованием Квантунской армии был предъявлен ультиматум, совершенно неприемлемый для китайской стороны. Япония требовала организации в Маньчжурии и Внутренней Монголии «независимого» правительства, перехода всех китайских железных дорог в Маньчжурии под полный контроль концерна ЮМЖД, передачи в полное распоряжение Японии крупнейших городов Маньчжурии, запрещение китайским войскам находиться в Мукдене и Гирине. Японские войска, получив подкрепления из Кореи, стремились продвинуться к северу, ведя наступление вдоль трассы ЮМЖД. После первоначальных успехов штаб Квантунской армии спланировал Цицикарскую операцию. Цицикар был крупным экономическим центром Северной Маньчжурии и находился на стыке важнейших операционных направлений. Его захват давал возможность японским войскам перерезать трассу КВЖД и продвигаться вдоль железной дороги к советским границам в северо-западном и юго-восточном направлениях.

К концу октября почти вся Южная Маньчжурия была захвачена японскими войсками. К этому времени уже стало ясно, что никакого вмешательства в японо-китайские дела со стороны других стран не предвидится и Япония могла действовать совершенно свободно, не опасаясь никаких последствий. На заседании Лиги Наций велись бесконечные дискуссии, навязанные Японией, о её праве вести карательные операции для «безопасности японских граждан», и конца этим дискуссиям не было видно. США, видя, что их экономическим интересам в Китае ничего не угрожает и что остриё японской агрессии направлено на север против советских дальневосточных границ, также не вмешивалось в маньчжурские события. В Вашингтоне ничего не имели против того, чтобы войска Квантунской армии продвигались на север подальше от сфер влияния США в Центральном Китае.