Так и старались обе стороны втайне перебросить, разместить, скрыть от посторонних глаз как местных жителей, так и от агентуры противника. Иногда это удавалось, а иногда и нет. Конечно, скрыть переброску людей в закрытых вагонах или замаскировать на платформах орудия и танки было нетрудно, а вот скрыть переброску на большегрузных железнодорожных платформах подводных лодок или переброску по воздуху эскадрилий тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3 было невозможно. Информация о таких перебросках попадала на страницы мировой прессы и начиналось обсуждение того, как появление подводных лодок или тяжёлых бомбардировщиков в Приморье может повлиять на политику Японии по отношению к Советскому Союзу. Но обо всём этом писали только иностранные газеты. Советские газеты хранили молчание.
К 1935 г. непрерывное усиление вооружённых сил Востока привело к тому, что на этой обширной территории была создана очень трудно управляемая группировка войск. Наиболее крупные группы войск ОКДВА находились в Приморье и Забайкалье. Связующим центром являлась Хабаровская группа войск, прикрывавшая сунгарийское и благовещенское направления. Когда в конце 20-х годов на флангах имелось по одному стрелковому корпусу (18-й и 19-й), управлять ими через Хабаровск, где находился штаб армии, было ещё можно. Но к 35-му, когда обе фланговые группировки превратились фактически и по численности, и по техническому оснащению в две отдельные армии, каждая из которых не уступала некоторым военным округам, управлять ими из одного центра было уже почти невозможно. При тогдашних технических средствах связи сбои в управлении во время войны могли привести к самым тяжёлым последствиям. Да и сам командующий Блюхер и штаб ОКДВА не были приспособлены для руководства огромной, по тому времени, армией численностью свыше 200 000 человек, имеющей на вооружении более тысячи танков и самолётов. Тем более что корпусных звеньев управления в ОКДВА тогда не было и каждая стрелковая дивизия или бригада замыкалась на штаб группы войск, Приморской или Забайкальской.
Поэтому вопрос о разделении этого «монстра» для более удобного командования назревал уже давно, и в январе 1935 г. Ворошилов обратился, очевидно, с очередным обращением в высший по тем временам орган, принимающий решения по всем военным вопросам, — ЦК ВКП(б). В письме от 14 января он писал, что в связи с возросшим составом войск ОКДВА, ростом задач, стоящих перед ними, существующая организация ОКДВА со штабом в Хабаровске в мирное время и в виде одного Дальневосточного фронта в военное время, как оперативная единица от Байкала до Владивостока и устья Амура не только нецелесообразна, но и опасна. В письме отмечалось, что структура и численность ОКДВА не даёт необходимой оперативной гибкости и мобильности управления Главного командования в военное время. Нарком обороны предлагал реорганизовать ОКДВА в два самостоятельных округа. ОКДВА — в пределах территории Дальневосточного края с центром в Хабаровске — и Восточно-Сибирский военный округ с центром в Чите. При этом каждый округ должен был подчиняться непосредственно наркому обороны. В военное время ОКДВА должна была развёртываться в Дальневосточный фронт, а Восточно-Сибирский военный округ в Забайкальский фронт. Оба фронта каждый в отдельности должны были подчиняться непосредственно Главному командованию (71).
Вот такое предложение было выдвинуто в январе 35-го. Но прошло ещё пять месяцев, прежде чем оно было рассмотрено во всех инстанциях и утверждено. Только 17 мая появился приказ № 79 о разукрупнении некоторых военных округов. Из состава ОКДВА выделялась Забайкальская группа и переформировывалась в самостоятельный Забайкальский военный округ в составе Восточно-Сибирского края и Якутской АССР. Штаб округа располагался в Чите. ОКДВА переименовывалась в Дальневосточный военный округ. Но уже 2 июня приказом № 089 за вновь образованным округом сохранялось прежнее название — ОКДВА.
Была и ещё одна причина, по которой огромную армию надо было делить на две части. Не справлялся Блюхер с такой огромной махиной. Не было у него военного образования, не было опыта командования такой группировкой, которая фактически уже в мирное время являлась фронтом. Вместо того чтобы заниматься повышением своего военного образования было у него другое увлечение широко распространённое среди командного состава РККА — пьянство. Об этом «увлечении» не писали авторы хвалебных книг о маршале. Но о пьянках маршала было известно в середине 30-х. Кое-какие сведения об этом оседали и в военных архивах. 4 мая 1935 г. начальник штаба Егоров сообщил Ворошилову, что Блюхеру была отправлена оперативная директива о действиях ОКДВА в случае войны с Японией. Документы были доставлены Блюхеру 25 марта, и до 6 апреля он изучал все отправные данные для сосредоточения войск. Но «окончательное решение о группировке по направлениям Блюхер до 17 апреля не принимал, так как с 7 апреля заболел известной Вам „болезнью“. Это решение было принято только 29 апреля».
Командарму специальный курьер Генштаба (Гудков был начальником одного из отделов) привозит директиву, а тот вместо того чтобы руководить разработкой соответствующих армейских документов, уходит в десятидневный запой. В этом же докладе Егоров просил наркома дать указание Блюхеру лично руководить разработкой операции тяжёлой авиации по налёту на японские острова. Очевидно, эта операция считалась слишком важной и ответственной, чтобы поручать её разработку кому-то другому (72).
В начале 35-го обстановка на Дальнем Востоке изменилась. Центр военной напряжённости смещался с Приморья (в 1933–1934 гг. — главное направление, на котором ожидался основной удар по Дальнему Востоку) в сторону восточных границ МНР. В марте 35-го было заключено соглашение о продаже КВЖД правительству Маньчжоу-Го. Казалось бы, что все неприятности, связанные с этой дорогой, были сняты и на Дальнем Востоке наконец-то наступит мир и тишина, но это только казалось. На восточных границах Монголии события начали нарастать очень быстро. И в кремлёвском кабинете, который становился центром военного планирования, должны были учитывать все факторы изменения военно-политической обстановки в дальневосточном регионе.
В 1935-м началась разработка документов перспективного планирования, связанного с развитием РККА. В Генштабе разрабатывался мобилизационный план на случай войны. При этом учитывалась обстановка в Европе и на Дальнем Востоке, а также угроза войны на два фронта. Конечно, одновременная война на Западе и на Востоке в то время была маловероятна, но генштабисты занимались планированием на перспективу, а через несколько лет ситуация могла радикально измениться. По этому плану намечалось иметь в случае войны 5000 боевых самолётов и 9000 танков. Численность сухопутных войск определялась в 150 стрелковых и 22 кавалерийские дивизии, а общая численность вооружённых сил в 4,6 миллиона человек. В генштабе считали, что этого достаточно для успешной войны в Европе и на Дальнем Востоке.
С учётом международной обстановки и возможной войны с Японией предусматривался вариант, когда военные действия развернутся только на Дальнем Востоке. В этом случае предусматривалась мобилизация только ОКДВА, Сибирского военного округа и Тихоокеанского флота. В случае войны с Японией развёртывались 12 авиационных и 4 механизированные бригады, а также 22 стрелковые и 3 кавалерийские дивизии. Общая численность отмобилизованных частей определялась в 525 000 человек. На вооружении этой группировки должно было быть 2200 танков и 1800 самолётов. В случае появления японского флота около Владивостока против него должны были действовать 54 подводные лодки и 130 торпедных катеров. Для середины 30-х техническое превосходство, особенно в танках и самолётах, было на стороне ОКДВА, поэтому в Москве и Хабаровске не сомневались в успехе в случае войны. Таковы были расчёты Генштаба в 35-м. Проект мобилизационного плана был завизирован начальником Генштаба Егоровым 15 марта и прошёл через Комиссию Обороны при Совнаркоме.
Уже в апреле был разработан план развития вооружённых сил на 1936–1938 гг. Такие планы с учётом меняющегося военно-политического положения Советского Союза периодически разрабатывались в Наркомате обороны. В тот период середины 30-х международная обстановка менялась часто и в Москве старались учитывать все внешние факторы, которые могли повлиять на положение страны. Главным считался западноевропейский театр военных действий. В докладе отмечалось: «Явно выявившийся немецко-польский блок, направленный в первую очередь против нас, и большой рост вооружений во всём буржуазном лагере делают западный театр вновь в качестве актуального фронта». Такой виделась обстановка в Москве к лету 1935 г.
