Прогноз в этих статьях был определён правильно. Начиная с 1932 г., дальневосточная группировка советских войск усиливалась значительно быстрее, чем группировка Квантунской армии. В результате выполнения первой и особенно второй пятилетки Советский Союз стал обладать достаточной мощью, чтобы протянуть руку на Восток. В соревновании «кто кого» империя проигрывала. В итоге к 1937 г. советские войска на Дальнем Востоке превосходили Квантунскую армию в полтора раза при абсолютном превосходстве в средствах подавления: артиллерии, авиации и танках. Поэтому вывод статьи о том, что СССР является крупной угрозой для Маньчжурии, но не для японских островов, был правильным. Но в 1931-м статьи вызвали недовольство в Москве. Конечно, Хата был не одинок в своих выступлениях. В Японии хватало и других авторов, которые на страницах газет и журналов выступали с тех же позиций.

Следующей целью японской агрессии в Маньчжурии был захват Харбина, которому командование Квантунской армии придавало исключительное значение. Этот крупнейший политический и экономический центр Северной Маньчжурии насчитывал в то время около 400 тысяч жителей. Он был расположен на берегу судоходной Сунгари и являлся крупным речным портом и железнодорожным центром на стыке КВЖД и Хухайской железной дороги, идущей к Благовещенску.

При разработке плана захвата Харбина японское командование полностью использовало опыт захвата Цицикара. Осуществить этот план должна была всё та же 2-я пехотная дивизия и приданные ей для усиления технические части, которые овладели Цицикаром. К 3 февраля 1932 г., переброшенные на автомобилях из Чанчуна, они вышли на исходные позиции южнее Харбина. А утром 4 февраля 74 японских орудия, сосредоточенные не трёхкилометровом участке прорыва передовых позиций противника, открыли огонь по китайским войскам. Их поддерживали два бронепоезда, а с воздуха бомбардировку проводили 36 самолётов. Под прикрытием артиллерийского огня 26 танков и бронемашин перешли в атаку вместе с японской пехотой. На следующий день началась артиллерийская подготовка, бомбардировка и штурм главной линии обороны Харбина. Днём 5 февраля японские части полностью овладели городом.

После захвата Харбина и в Москве, и в Хабаровске с тревогой ждали дальнейшего развития событий в Маньчжурии. Очевидно, считали, что японские войска быстро оккупируют всю Северную Маньчжурию, выйдут к советским дальневосточным границам, и весной 32-го может начаться вооружённый конфликт между Японией и Советским Союзом, к которому войска ОКДВА в то время ещё не были готовы. Подобное предположение высказывало и руководство военной разведки в своих регулярных разведывательных сводках, которые докладывались высшему военному руководству страны.

Так, в сводке № 14 от 5 марта 1932 г. сообщалось, что последние агентурные сведения с Запада и Востока указывают на готовящееся якобы весной 1932 г. выступление Японии против СССР. Сообщались и различные варианты выступления. По одним данным, выступление выразится в нападении Японии на Приморье, по другим, одновременно с выступлением Японии должны выступить Польша, Румыния и лимитрофы. По тем же данным, якобы намечается соглашение между Японией, США, Англией, Францией и Китаем. При этом Японии поручается нападение на СССР. Сводку подписали руководители военной разведки Берзин и Никонов (20).

В очередной сводке № 16 от 14 марта отмечалось, что, по агентурным данным, за последнее время среди японских военных и правительственных кругов заметно большое оживление и ожидается в ближайшее время принятие решения в отношении выступления против СССР. Это сообщение подтверждалось и дополнительной информацией. По агентурным данным от 4 марта, Токио считает, что война с СССР неизбежна. Тревожная информация поступала и из Маньчжурии. По полученным сведениям от белых, японская миссия в Харбине заявляет, что выступление Японии против СССР намечается на апрель — май текущего года. Основным направлением считается Приморье с одновременными диверсиями из Трёхречья против Забайкалья. На этот раз сводку подписал заместитель Берзина и начальник агентурного отдела Мельников (21).

Тревожная информация продолжала поступать в Москву от агентуры и от зарубежной прессы, мнение которой также учитывалось в Разведупре. Сводка № 17 от 17 марта начиналась с сообщения о мобилизации в Японии 6 пехотных дивизий, из которых 4, возможно, будут направлены в Китай. Иностранная пресса также сообщала о призыве на военную службу запасных второй очереди. По тем же агентурным данным, 16-я пехотная дивизия доведена до штатов военного времени и готова к выступлению. Также по агентурным данным, генерал Араки заявил на конференции командиров дивизий, что реформа армии в связи с исключительным положением несвоевременна, и поэтому император дал отсрочку. Такая реакция высшей власти была вполне естественной — нельзя одновременно готовиться к войне и заниматься реорганизацией армии (22).

Также по сообщениям агентуры японское командование решило предложить маньчжурскому правительству потребовать от СССР выполнения советско-китайского соглашения от 31 марта 1924 г. в отношении Монголии.

В этой же сводке говорилось о новом плане интервенции против СССР, но уже при помощи Лиги Наций. По агентурным данным, этот план представлялся в следующем виде: Япония обращается в Лигу Наций с просьбой воздействовать на СССР в смысле отвода частей Красной Армии от границ Маньчжурии. Лига Наций обращается к СССР с предложением отвести свои войска от маньчжурской границы, чтобы избежать военного конфликта. И если Советский Союз откажется выполнить это предложение, то Япония получит санкцию на оккупацию Приморья с Владивостоком. В этом случае она могла бы рассчитывать на политическую и материальную поддержку остальных держав в конфликте с СССР который якобы может возникнуть летом 32-го (23).

27 марта 1932 г. Берзин и Никонов подписали очередную разведывательную сводку № 20, которая была отправлена начальнику Штаба РККА Егорову. Характерным для этого документа было то, что он был составлен «по агд» — то есть по агентурным данным без использования других источников информации. По этим данным, в связи с достигнутым соглашением между Китаем и Японией об эвакуации японских войск из Шанхая, центр внимания правительственных кругов Японии переносится в Маньчжурию, при этом в Токио активно обсуждаются полученные сведения о сосредоточении частей Красной Армии на границах Маньчжурии. «Военные круги убеждены, сообщается в сводке, что для усиления развития Японии необходимо присоединение Маньчжурии и Монголии. Маньчжурия является первой линией обороны, должна быть обеспечена занятием всей территории вплоть до Байкала — только при этом условии Япония может быть спокойна за свой ближайший тыл» (24). Но в японском генштабе считали, что если СССР выполнит первую пятилетку и приступит ко второй, то судьба империи, как первоклассной державы, будет решена Красной Армией.

И опять в этой сводке, также как и в предыдущих документах Разведупра, говорится о роли Франции в дальневосточных делах, которая на конференции в Женеве по разоружению якобы только ищет выигрыша времени для того, чтобы осуществить войну на Дальнем Востоке. В этом же документе говорилось, что «По агд, заслуживающим доверия, устанавливается, что Франция твёрдо рассчитывает на войну между Японией и СССР…» (25) и настаивает в Токио, чтобы Япония создала повод к войне. Сообщалось, и опять по агд, что японские дипломаты в Берлине начали обработку германских чиновников в антисоветском духе в связи с перспективой японо-советской войны. В общем все крупнейшие мировые державы якобы очень хотят, чтобы Япония как можно скорее начала войну против СССР.

Все сводки были доложены наркому и начальнику Штаба РККА. Можно не сомневаться, что эта информация была доложена Сталину и отправлена в Хабаровск Блюхеру. Конечно, руководство военной разведки обязано было докладывать «наверх» всю агентурную информацию, которая поступала в 4-е Управление. Но на этот раз информация, к счастью, оказалась ошибочной. Части Квантунской армии были измотаны непрерывными боями, нуждались в отдыхе и пополнениях. Кроме того, начавшееся в Маньчжурии широкое партизанское движение требовало немедленных действий со стороны японских войск. Требовалось время и для того, чтобы как-то обустроиться на захваченной огромной территории и создать какую-то государственную структуру. Поэтому было решено отложить дальнейшее продвижение к советским границам.