ИРИНА (после паузы, колеблясь). Я в затруднении: что ответить?
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Понимаю - смущает. Недолюбливали тебя. Но дети отходчивы. Успокоились. Иди в класс!..
ИРИНА. В классе так силен авторитет Олега Андреича, что...
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. Думаю, без Олега тебе даже легче будет найти с ними контакт: конкуренции-то нет! Смелей! Тем более, что ненадолго!
ИРИНА. Видите ли, я сказала Олегу Андреичу, что ухожу из школы...
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА (пристально смотрит на Ирину). Вот как? Понимаю и это! Гордость в нашем женском деле - не на последнем месте. Ну, увлекся симпатичной девушкой. Поухаживал и прошло. Для него диссертация важнее и тебя, и детей. О себе уж не говорю... Все же я не поверю, что ты нас в трудную минуту бросишь. Грех на учениках вымещать свои невзгоды! В конце концов, личное - личным, а работа - работой, так ведь? (ИРИНА кивает.) Мы-то с тобой без него обойдемся, а вот школа?.. Экзамены без него - как же?.. (С едва заметной хитрецой.) Я бы тебя еще попросила съездить с утра к Олегу Андреичу...
ИРИНА. Меня?!.
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА. А что такого? Ты его замещаешь. Ты - классный руководитель. Должна ты знать, когда учитель вернется?
ИРИНА. Но я...
МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА (гладит ИРИНУ по голове, как маленькую). Мы же договорились: школьные дела выше личных, так? Поговори с ним, выясни планы. Чисто официально, конечно! Не от себя - от моего имени! Договорились? Вот и чудненько! Держи нос сарделькой!
Похлопав ИРИНУ по плечу, МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА уходит. Оставшись одна, ИРИНА готова одуматься, взять свое согласие назад.
ИРИНА (идет, останавливается, говорит, ни к кому не обращаясь). Господи, ну почему ты не сделал меня сильным мужчиной, решительным, уверенным в себе? Или ладно, пусть женщиной, но на полметра выше и с грозным басом? Почему?
Затемнение
Картина пятая
Палата в клинике, которой командует Петрянов. Утро. Стены, увешанные диаграммами, залиты солнцем. Большое окно со шторами, кровать, ширма. На тумбочке транзистор - звучит нечто джазовое. ОЛЕГ АНДРЕИЧ в пижаме самозабвенно работает на пишущей машинке.
Осторожно входят ДВОЕ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ - санитары. Один из них высокий, второй маленький, оба крепыши. Несут чай, бутерброды, ставят перед ОЛЕГОМ. Большой проводит носовым платком по плинтусу, качает головой. Второй вносит пылесос, включает, тщательно вылизывает пыль. Уходят.
ОЛЕГ АНДРЕИЧ (потягиваясь, идет вслед за ними). Эй, ребята! Скажите Петрянову, что я не верблюд! Сам же говорит, что я болен! А развлечения для больного! (Машет рукой, возвращается.)
Пауза. В дверь неуверенно входит ИРИНА. Она взволнована. Чувствуется, ей стоило большого напряжения прийти.
ИРИНА. Олег Андреич, вот вы где?! Еле уговорила, чтобы меня к вам пропустили. У входа церберы...
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Здравствуйте, Ирина Павловна! Вы меня не забыли?
ИРИНА (удивленно). Простите, что помешала... Как здоровье?
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Спасибо... Обследуют вот. Но времени даром я не теряю. Работать в таких условиях - чистое наслаждение!
ИРИНА. Я, собственно, по поручению...
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Ах вот что! Ну, конечно, не от себя, а от общественности.
ИРИНА. Марья Сергеевна послала, Олег Андреич. Дело в том, что она попросила меня поработать в вашем классе до конца года, если...
ОЛЕГ АНДРЕИЧ (включает музыку). Что - если?
ИРИНА. Если вы не вернетесь...
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. А вы, Ирина Павловна, хотите, чтобы я вернулся?..
ИРИНА. Марья Сергеевна очень хочет!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. А вы?
ИРИНА (подумав). И я тоже! (ОЛЕГ АНДРЕИЧ идет к ней, намереваясь обнять. ИРИНА, отстраняя его, холодно.) Ты меня не понял, Олег. Я имею в виду школу. Вернешься - я смогу уйти.
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Что с тобой?
ИРИНА (уклоняясь от ответа). Так... Ничего особенного.
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Ах да, я забыл: как кошка с мышкой...
ИРИНА. Да при чем тут кошка... Ну, сказала глупость!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Твой голос доносится из другой галактики.
ИРИНА. Другой галактики?.. А ты - на земле?
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Ты о детях? Неужели обиделась? (ИРИНА отрицательно качает головой.) Тогда о Марье Сергеевне?
ИРИНА. Нет, Алик, и не о Марье Сергеевне. О тебе!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ (после паузы). Обо мне?.. (Закуривает.)
ИРИНА. Ты куришь? Не знала...
ОЛЕГ АНДРЕИЧ (с улыбкой). Когда говорят обо мне - курю... Слушаю - о себе. Это так расширяет кругозор!
ИРИНА. Я не хотела говорить, но ты сам напросился! Только, чур, не обижаться! В твоем классе практики! Надо дело делать, некогда слюни размазывать. Один хороший естественник стоит легиона гуманитариев. Но это уже было! Было сто лет назад. А у них-то откуда?
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. И поняла?
ИРИНА. Поняла! Это - ты!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Я?
ИРИНА. В каждом из них сидишь ты. Они - твои тени. Костя Седых - юный циник. Надо всем готов издеваться. Он - твое второе "я"! Бесцеремонный Степа Хоботков - тоже ты. Я объясняю самое несложное, поверхностное, поскольку глубина им пока что вообще недоступна. Да они читают, что написано, и ничего не видят между строк! Вся поэзия мира делится у них на "задано" и "не задано". А у тебя - надо для диссертации или не надо! А самоуверенность? Что за люди - эти твои таланты и гении, если даже не хотят понять чувств незнакомого человека? Где уж уважать мысли!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Нам просто некогда, Ира!
ИРИНА. Горите и сжигаете других? Эффектно. Но хотят ли другие, чтобы их сжигали? Ведь рационалы личностями считают только себе подобных. Если кто-то думает иначе - значит, он уже неполноценный! И твой Петрянов - это тоже ты! Решил - делай и мнения другого не выясняй. Я прав потому, что я прав всегда! Вот какая логика! Но ведь раз так, можно и сплетню, и примитивную подлость "с пользой для дела". Да, самую настоящую подлость!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Неужели ты этому веришь? А говорила...
ИРИНА (перебивает). Представь себе, верю. Не словам, нет! Поступкам! Принципам таким!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Ну, повторили чью-то глупость. Пошутили...
ИРИНА. В шутку влезть в чужую душу, наследить! За такую шутку люди на дуэли стрелялись. Сегодня - маленькое свинство. А если завтра им понадобится для самоутверждения большее - и на него пойдут!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Что ты! Они еще дети!
ИРИНА. Биодети! Думаешь, дашь им биологию, а людьми станут сами собой? Биолюдьми! Все подонки тоже вышли из детей. Их научили ненавидеть, им объяснили физиологию любви. Но не научили любить!
ОЛЕГ АНДРЕИЧ (машет руками). Это все художественная литература!
ИРИНА. Это жизнь! Помнишь, ты сказал: в современной науке результат ученому часто не виден? Умей делать свое дело, иди к цели, хотя ее не увидишь.
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Допустим, я это говорил...
ИРИНА. Так вот: если не понимаешь, если руки холодные, - страшно! Я так не могу.
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Ирина Павловна... Мадемуазель Практикантка! Я же не хотел...
ИРИНА (вдруг абсолютно спокойно). И при всем при том, знаешь, я им благодарна.
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Да?
ИРИНА. Они помогли мне понять тебя. Да, да! Если бы я была их учительницей, а не временно исполняющей обязанности!.. Я пытаюсь открыть им глаза. Им! Но тебе? Нет на свете глупее той женщины, которая всерьез хочет образумить мужчину...
ИРИНА не оглядываясь идет к выходу.
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Ира!
ИРИНА. Что мне сказать Марье Сергеевне, Олег Андреич? Вы вернетесь в школу?
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. После всего, что услышал?! Нет уж! Завтра начну оперировать морских свинок. Они, по крайней мере, не подложат свиньи.
ИРИНА. Тогда прощайте, Олег Андреич...
ОЛЕГ АНДРЕИЧ. Ира, погоди!
ИРИНА не оглядываясь уходит. ОЛЕГ АНДРЕИЧ садится за стол, вскакивает, в остервенении захлопывает книгу, включает и выключает транзистор. Не найдя себе места, выходит из палаты, хлопнув дверью. В окне появляется ЛЮСЯ. Она прыгает внутрь.
ЛЮСЯ. Здрасте! (Растерянно оглядывается.)
Из окна высовываются головы КОСТИ и СТЕПАНА. Ребята влезают на подоконник, прыгают в палату.
