Входит Годунов. Гости встают в замешательстве.
(Идет навстречу Годунову с распростертыми объятиями.)
Борис Феодорыч! Вот гость любезный!
Челом тебе на ласке бью твоей!
Обнимаются.
Садись, боярин! Здесь, под образами!
Уважь домишко мой! Да чем же мне
Попотчевать тебя? Вот романея!
Вот ренское! Вот аликант! Вот бастр!
Годунов (кланяется).
Благодарю, боярин князь Василий
Иванович! Не помешал ли я?
Быть может, ты с гостями дорогими
Был делом занят?
Шуйский.
Делом? Нет, боярин!
Мы так себе балякали. Садись,
Прошу покорно! Да уважь, боярин,
Хоть чарочкой!
Годунов (пьет).
Во здравие твое!
Мстиславский (подходит к Шуйскому).
Хозяин ласковый, пора домой мне;
Прости!
Бельский.
И мне пора домой, прости!
Оба Нагие.
Пора и нам! Прости же, князь Василий
Иванович!
Шуйский.
Что ж, гости дорогие?
Зачем так рано?
Михайло Нагой.
Дома дело есть.
Шуйский.
Простите же, бояре! Много вас
За честь благодарю!
(Провожает гостей и возвращается к Годунову.)
Ну, слава Богу!
Ушли! Спасибо же тебе, боярин,
Что навестил меня! Ты не поверишь,
Как на тебя отрадно мне глядеть!
Ведь мы с тобой издавна заодно!
Что ты – то я!
Годунов.
Спасибо, князь Василий
Иванович! А я вот за советом
К тебе пришел.
Шуйский.
Приказывай, боярин!
Годунов.
Ты знаешь, князь, меня не любят в Думе —
Я новый человек.
Шуйский.
Так что же в том?
Я за тебя горой стою; а правда,
Есть недруги у нас! Вот хоть бы этот
Мстиславский или Бельский – кто их знает!
Завидно им, что любит царь тебя!
Годунов.
Царь жалует меня не по заслугам;
Я скользкою тропою, князь, иду.
Пожалуй, на меня царю нашепчут;
А до беды у нас недолго, князь!
Шуйский.
А я на что ж? Я за тебя готов
В огонь и в воду! Ты мне тот же брат!
Входит слуга.
Слуга (к Шуйскому).
Князь, царь прислал за милостью твоей!
Шуйский (встает).
За мной? Теперь? Ну, не взыщи, боярин, —
Царь ждать не может!
Годунов.
Не чинися, князь.
Шуйский поспешно уходит. Годунов остается с Битяговским и пристально смотрит на него. Битяговский смущается и отворачивается.
Ты дворянин Михайло Битяговский?
Битяговский.
Да, дворянин. (Хочет уйти.)
Годунов.
Ни с места! Стой и слушай.
Ты разорился в карты. На правеж
Тебя хотят поставить – дело плохо, —
Но может выйти хуже для тебя.
Ты грамоту писал в литовский стан
И предлагал Замойскому услуги.
Битяговский.
Нет, это ложь! Меня оклеветали!
Годунов.
Я грамоту твою перехватил —
И вот она от слова и до слова!
(Вынимает из кармана грамоту.)
Битяговский нагибается и сует руку за голенище.
Ты лезешь за ножом? Не беспокойся!
Твоя бумага за семью замками,
А это только список. Слушай, друг:
С тобой вчера князь Шуйский сторговался,
Чтоб на меня поднять народ. Сегодня
С двумя Нагими, с Бельским и Мстиславским
Об этом вместе толковали вы.
Мне стоит захотеть – и через час
Твое клевать вороны будут мясо!
Битяговский.
Боярин… я… я не хотел…
Годунов.
Молчи!
Теперь ты должен притвориться, будто
Ты служишь Шуйскому. Ступай шататься
По площадям, по рынкам, по базарам,
Но распускай молву, что Шуйский с Бельским
Хотят царя отравой извести;
Что погубить и Федора решили
И Дмитрия царевичей; что если б
Не Годунов – они бы царский корень
Уж извели; что Годунов один
Блюдет царя и охраняет царство.
Ты понял?
Битяговский.
Понял.
Годунов.
Приходи сегодня
Ко мне, в мой дом, по заднему крыльцу,
Когда стемнеет. Там тебя дворецкий
Проводит дальше. Каждый вечер ты
Ко мне являться будешь. Все, что Шуйский,
Иль Бельский, иль другой тебе прикажут,
Ты будешь мне передавать. И помни:
Где б ни был ты, я за тобой слежу —
Не захоти и думать о побеге.
Различье ж, знай, меж мной и Шуйским то,
Что правежом тебя стращает Шуйский,
А я тебе грожу такою казнью,
Какой бы не придумал и Малюта
Скуратов-Бельский, мой покойный тесть!
(Уходит.)
Битяговский остается в оцепенении.
Действие третье
Покои Царицы Марии Федоровны
Царица и мамка царевича Димитрия.
Царица.
Что ж, мамка? Уложила ты его?
Заснул ли он, голубчик мой, царевич?
Мамка.
Заснул, царица-матушка, заснул!
Уж любовалась, на него я глядя:
Лежит смирнехонько, закрымши глазки
И этак ручки сжамши в кулачки.
Вишь, бегая, мой светик уморился;
Такой живой! Не в старшего он братца,
Не в Федора Иваныча пойдет!
Тот тих и смирен, словно не царевич,
Не то что братец был Иван Иваныч!
Тот, Царствие Небесное ему,
На батюшку похож был. Ох-ох-ох!
Подумаешь, как кончился-то он!
Ах, грех какой! Не верится доселе!
Царица.
Не будем говорить про это, мамка.
Не присылал ли государь сказать,
Что он придет? Не присылал ли он
Кого спросить, здоров ли мой царевич?
Мамка.
Нет, матушка, не присылал.
Царица.
Бывало,
Он каждый день наведывался сам!
Мамка.
Нет, матушка, не присылал. А вот
Когда мы давеча гулять ходили,
К нам подходил боярин Годунов,
Брал на руки царевича, ласкал
И любовался им.
Царица.
И ты дала
Ему ласкать царевича? Никто
Его ласкать не должен. Слышишь, мамка?
Мамка.
Так, матушка. Боярин Годунов
Мне тоже говорил: смотри, мол, мамка,
Блюди царевича! Ты, говорит,
За каждый волосочек, мол, его
Пред Богом и землею отвечаешь!
Царица.
Послушай, мамка, этак не годится
Болтать со всяким. Никому вперед
Ты не давай с ребенком говорить!
Мамка.
Так как же, матушка? А вот Никита
Романович к нам подходил намедни —
И с этим, значит, говорить нельзя?
Царица.
