— А каковы перспективы российско–китайских отношений, на твой взгляд? – спросил совсем захмелевший директор.
Петр Семенович, глядя на него, допил коньяк, налил еще и потянулся за консервами. Жуя, он продолжал говорить, боясь, что ему не дадут рассказать все, что он хочет:
— Отдельно необходимо остановиться на русско–китайских отношениях. На протяжении значительной части своей истории, особенно в XIX и XX столетиях, когда отношения между Китаем и Россией быстро развивались в рамках первой волны глобализации, Россия считала себя более мощной державой. В недолгий период китайско–советского альянса в 1950–х годах Советский Союз называл себя «старшим братом». Сегодня Россия оказалась слабым партнером Китая, и это беспрецедентная ситуация: такого не бывало с начала освоения русскими Сибири в XVII столетии. Впрочем, история российско–китайских отношений знает периоды, когда Китай, по крайней мере в регионе соприкосновения с Россией, был более мощным государством. Так было с XVII до первых десятилетий XIX века. Однако с тех пор почти два столетия (считая и советский период) Россия превосходила Китай в военном, политическом и экономическом отношениях. Нынешний исторический поворот в пользу Китая нарушает сложившиеся представления.
Уже более полутора десятилетий в России, то усиливаясь, то затухая, идут разговоры об угрозе китайской «демографической экспансии». Газеты пишут о переселившихся в Россию то ли сотнях тысяч, то ли миллионах китайских мигрантов; о том, что китайское руководство якобы такое переселение поощряет, вынашивая планы заселения российских территорий и последующего их захвата; что Китай субсидирует выезд своих граждан в Россию; что китайская мафия, также руководимая из Пекина, контролирует Россию; что Китай овладевает нашими стратегическими ресурсами, вооружается современным российским оружием, с тем, чтобы потом на нас же и напасть. Однако представляется, что данные переписи населения 2002 года близки к реальным цифрам: в нашей стране постоянно проживают максимум несколько десятков тысяч – никак не сотни тысяч и тем более не миллионы китайцев. Есть, конечно, и те, кто живет в России нелегально – без регистрации, просрочив визу, в вагончиках на рынках, в китайских общежитиях и на съемных квартирах. Но их постоянно отлавливают и высылают на родину. Никогда, даже в самые сложные годы советско–китайских отношений, на официальном уровне Китай не предъявлял нашей стране никаких территориальных претензий, не существует никаких доказательств поощрения миграции в Россию со стороны китайских властей. Напротив, руководство Китая постоянно рекомендует своим гражданам, находящимся в нашей стране, соблюдать российские законы и способствовать ее экономическому развитию. В то же время неспособность создать в России и на Дальнем Востоке благоприятные условия для жизни и труда людей и таким образом остановить отток населения действительно может грозить потерей этих регионов, потому что, как говорил Петр Аркадьевич Столыпин в связи с той же проблемой, «природа не терпит пустоты».
— Все это очень сложно, — вздохнул Николай Ильич. – Но чем же объяснить феномен Китая: превращение его в течение XX века из полуколонии в одну из великих мировых держав?
— Феномен Китая во второй половине XX века был обусловлен тем, что в отличие от СССР он не отказался от сплачивавшей страну в ее национально–освободительном движении коммунистической идеологии и в проведении экономических реформ опирался на имеющийся партийно–государственный аппарат, используя при этом новейшие достижения современной мировой науки и техники.
— И вы считаете, что он не угрожает России?
— Взаимоотношения же с Россией на данном этапе следует оценивать как добрососедские и имеющие перспективы сотрудничества. Об этом свидетельствует участие обеих стран в Шанхайской Организации Сотрудничества (Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан), в Совете безопасности ООН, в BRIK (Бразилия, Россия, Индия, Китай), проведение Года Китая в России и Года России в Китае.
Николай Ильич недоверчиво улыбнулся и разлил остатки второй бутылки в фужеры.
— Мы многое умеем прятать в гладкие фразы, — сказал он. – Мы видим, как идет процесс непрерывных попыток создания единого всемирного государства. В начале двадцатого века империализм принял формы конкуренции нескольких мировых империй. И многие из них грезили о всемирном господстве: и Советская Россия, грезившая о едином всемирном государстве диктатуры пролетариата, и фашистская Германия, желавшая подчинить весь мир немецкой нации. И сейчас англо–американский империализм приобретает все большую роль в управлении миром, а Китай, противостоя ему, одновременно все больше вписываются в глобальную экономику и политику. А тем, кто стоит за ними, в принципе, все равно на каких принципах совершится объединение мира – будет это Британская, Французская, Германская империи, Третий рейх или Третий интернационал, Лига Наций или ООН, или Соединенные Штаты всего мира или что‑то еще… Но вот, что я понял: в мировой истории порой действуют совсем не понятные нам законы. Как, например, триста спартанцев в Фермопилах остановили армию Ксеркса? Как маленькая Англия стала на долгое время владычицей четвертой части суши? Как…
— Это я могу объяснить, — сразу же оживился Петр Семенович.
— Ну, уж нет! На сегодня нам разговоров хватит! Это риторические вопросы, на которые мне не нужно отвечать, — жестко заявил директор. – Сейчас звоню водителю, и он развозит нас по домам.
Бухарик в обезьяннике и на сутках
Григорий Александрович не пил уже две недели. Каждый день он подолгу беседовал с отцом Аристархом. Он склонялся к тому, чтобы перебраться из Москвы в этот город, и работать психиатром в интернате вместо проктолога, замены которому так и не нашлось. Однажды на улице его кто‑то окликнул:
— Гриша!
— О, Колян! – обрадовался Григорий, увидевший, что окликнувший его оказался никем иным, как Бухариком. – Что‑то тебя не видно было?
— Не видно! Как мы тогда с тобой посидели, пошел я домой. И идут два мента. Я им: «привет, мусора!». А они меня в обезьянник… — горестно делился Николай.
— Сам виноват: зачем людей обижать?
— Да не хотел я их обижать, нечаянно как‑то получилось. А вот уж как повезли меня в обезьянник, я им еще пару ласковых нашел, а они меня за это наутро к судье – и на пятнадцать суток… — жаловался Бухарик.
— Всякое бывает. Сделал выводы из происшедшего? – дежурно спросил Григорий, желавший обратить разговор в шутку.
— Как ни странно — сделал! – серьезно сказал Николай. – Столько помойки в нашей жизни! Пока пьешь – оно вроде бы ничего. Но вот получилось так, что ни в обезьяннике нечего было выпить, ни на сутках в первые дни. А потом возможность появилась, а уже не захотелось… Посмотрел, как люди сгорают – вроде бы ничего особенного, раньше только посмеялся бы, а теперь что‑то так отвернуло, что захотелось всю жизнь вверх дном перевернуть!
— Да ну! – заинтересовался Григорий Александрович. – Что же ты там такого особенного увидел? Пойдем, попьем чайку, ты мне расскажешь.
В кафешке в это время никого не было. Профессор взял чай с ватрушками и, поколебавшись, спросил:
— Может, водки хочешь?
— Нет, я решил завязать, — твердо сказал Бухарик, которому хотелось выговориться.
В обезьяннике ему и в самом деле пришлось увидеть за одни сутки много интересного для провинциального городка. В Лузервильском отделе внутренних дел около комнаты дежурного было две прокуренных комнатки без окон, отгороженных от коридора железными решетками с дверями. В одной из них помещали задержанных мужчин, в другой задержанных женщин. Набивали помещения так, что можно было только стоять. На единственной скамейке сидели и спали по очереди. Называлось это «обезьянник».
Самым колоритным из того, что увидел Бухарик, был притащенный в отделение щуплый парнишка, по которому стекали экскременты. Притащивший его наряд разговаривал достаточно громко, так что вскоре все обитатели обезьянника узнали, что паренек – извращенец, приехавший из областного центра. Ему нравилось подглядывать в женских туалетах. И вот он додумался до того, что залез под помост летнего туалета во дворе одной еще молодой бойкой местной бабенки, и как‑то раскорячился там, чтобы не провалиться вниз, опершись на деревянные распорки. А та его заметила, схватила за волосы, несколько раз окунула с головой в дерьмо, а потом вызвала милицию…
