В своих письмах к редактору английской чартистской газеты «Northern Star» Энгельс характеризует политическую ситуацию в Германии с позиции 1846, вернее 1847 года:

«С 1834 до 1840 г. в Германии замерло всякое общественное движение. Деятели 1830 и 1834 гг. были либо в тюрьме, либо рассеяны в чужих краях, куда они спаслись бегством. Те, кто во время подъёма движения соблюдали свойственную буржуазии осторожность, продолжали бороться против растущей строгости цензуры и растущего равнодушия и безразличия буржуазии. Лидеры парламентской оппозиции продолжали ораторствовать в палатах, но правительства умели находить меры для обеспечения себе большинства голосов. Казалось, не было никакой возможности вызвать новый подъём общественного движения в Германии; правительства делали всё, что им заблагорассудится.

Во всех этих движениях буржуазия Пруссии не принимала почти никакого участия. Рабочие выражали своё недовольство в этой стране посредством многочисленных волнений, не имевших, однако, определённой цели, а следовательно не приведших к каким-либо результатам. Апатия пруссаков составляла главную силу Германского союза. Она показывала, что в Германии не настала ещё пора для общего движения буржуазии»[10].

«Рост буржуазии происходил почти незаметно вплоть до 1840 г., когда она сочла восшествие на престол нового короля подходящим моментом, чтобы показать, что в Пруссии кое-что изменилось с 1815 года. Нет необходимости напоминать о том, как успешно развивалось с тех пор движение буржуазии, как оно распространилось на все области королевства, так что в конце концов охватило всю буржуазию, значительную часть крестьянства и даже немало дворян. Представительный строй, свобода печати, гласное судопроизводство, несменяемость судей, суд присяжных – таковы были требования буржуазии»[11].

Поворот в политическом движении буржуазии, наступивший вслед за восшествием на престол Фридриха-Вильгельма IV, имел следствием не только основание «Рейнской газеты»; он наложил отпечаток уже на докторскую диссертацию Карла Маркса.

В работе Маркса и Энгельса «Революция и контрреволюция в Германии» так говорится о 1844 годе: «Если активное движение буржуазии датирует с 1840 г., то активное движение рабочего класса возвещает о себе бунтами силезских и богемских фабричных рабочих в 1844 г…»[12] Эта оценка, данная Марксом и Энгельсом в 1851 году, по сути дела повторяла те взгляды Маркса, которые были выражены им уже в 1844 году в острой полемике против Руге.

Среди сохранившихся документов 1835 – 1839 годов некоторые особенно важны для понимания идейного развития Карла Маркса. Это следующие документы:

а) выпускное сочинение,

б) некоторые стихотворения из сборника стихотворений 1837 г. и

в) письмо к отцу от 10 ноября 1837 г.

[13]

Взятая для сочинения тема называлась: «Размышления юноши при выборе профессии». Сочинение юного Маркса, в котором он намеревался предначертать свои первые шаги в общественной жизни, значительно во многих отношениях.

Тема разрабатывается Марксом со страстным пафосом, но отнюдь не неприятно чрезмерным. Таким же сильным является стремление к уяснению выдвинутой проблемы. Искренне звучит глубоко нравственная серьезность, индивидуальное понимание трактуемых проблем.

Однако более значительным является то, что уже в этом сочинении ставятся проблемы, которые Маркс считал настолько важными, чтобы исследовать их в течение всей своей жизни.

Начало сочинения как раз и содержит набросок одной из таких проблем:

«Животному сама природа определила круг действий, в котором оно должно двигаться, и оно спокойно его завершает, не стремясь выйти за его пределы, не подозревая даже о существовании какого-либо другого круга. Также и человеку божество указало общую цель – облагородить человечество и самого себя, но оно предоставило ему самому изыскание тех средств, которыми он может достигнуть этой цели; оно предоставило человеку занять в обществе то положение, которое ему наиболее соответствует и которое даст ему наилучшую возможность возвысить себя и общество».

Здесь с точки зрения деистического, буржуазно-просветительного понимания, которое Маркс получил в доме родителей и в школе, характеризуется определенная проблема. Маркс формулирует ее как задачу, решение которой зависит от выбора соответствующего положения в обществе. Проблема заключается в том, чтобы облагородить «человечество и самого себя», а для этого необходимо «изыскание средств». Между обществом и природой зияет непроходимая пропасть, они отделены друг от друга. Индивидуалистически рассматриваемый человек и индивидуализируемое животное сравниваются друг с другом. В отличие от животного человек обязан «изыскать средство» и выбрать соответствующее место в обществе, чтобы тем самым вести вперед «себя и общество».

Хотя границы выраженных здесь мыслей отмечены вехами традиционного буржуазного объяснения, оно, однако, выходит далеко за эти пределы. И все же оригинальность трактуемой проблемы состоит не столько, в содержании, сколько во взятом тоне. Нерешенная еще до сих пор проблема звучит диссонансом, и юный Маркс со страстной серьезностью молодого человека, только еще выбирающего направление своего жизненного пути, обещает своей дальнейшей деятельностью, понимаемой как призвание, способствовать устранению этого диссонанса. При этом ему совершенно очевидно, что индивид и общество принадлежат друг другу. О более точных отношениях он, конечно, еще ничего не мог сказать. Но кое-что из дальнейшего ему все же уже понятно:

«Те профессии, которые не столько вторгаются в самую жизнь, сколько занимаются абстрактными истинами, наиболее опасны для юноши, у которого ещё нет твёрдых принципов, прочных и непоколебимых убеждений. Вместе с тем эти профессии кажутся нам самыми возвышенными, если они пустили в нашем сердце глубокие корни, если идеям, господствующим в них, мы готовы принести в жертву нашу жизнь и все наши стремления».

Какое брожение видно в этих словах и вместе с тем какая зрелая мудрость заложена в предостережении от пустой теории. Создается впечатление, как будто тетива лука уже натянута, но не до конца, и еще не вставлена нужная стрела. Все же нельзя не признать, что здесь сделана попытка найти единство теории и практики, пусть сначала это ограничивается только кругом индивидов, и что здесь Маркс, в частности, призывает к осмотрительности в отношении философии и других чисто теоретических профессий, которые «не столько вторгаются в самую жизнь, сколько занимаются абстрактными истинами».

Но наиболее удивительно то место, где страстному субъективному стремлению к «благу человечества», которое в то же время является «нашим собственным совершенствованием», противопоставлена холодная объективная действительность: «Но мы не всегда можем избрать ту профессию, к которой чувствуем призвание; наши отношения в обществе до известной степени уже начинают устанавливаться ещё до того, как мы в состоянии оказать на них определяющее воздействие». Найдено понятие, которое Маркс исследовал неустанно до самой смерти: «Наши отношения в обществе».

Эти отношения здесь, в выпускном сочинении, представляются так, как если бы они были непроходимой преградой, на которую субъективное стремление при известных условиях может натолкнуться и о которую оно может разбиться. Только позднее Маркс проник в общественную сущность человека и нашел подход к изменению этих отношений.

[14]