Я, пораженный ее игрой, неожиданно для себя согласился. Мать восприняла мой положительный ответ с такой радостью, что мне не по себе стало. Мы прошли на веранду, куда нам принесли шикарный завтрак. На стол выставили все, что я раньше когда-то любил.

- Я впечатлен, - смотря на столик, улыбнулся я сам себе. – Ты постаралась угодить. Но все же… что тебе нужно?

- Ничего, - с грустью ответила мать. – Мне жаль, что раньше я вела себя так с тобой. Прости меня, сынок.

Она сидела напротив меня. Элегантная, ухоженная женщина в простом бежевом платье, которая с моей матерью десять лет назад, действительно, не имела ничего общего.

- Почему ты так изменилась? – рассматривая морщинки в уголках ее глаз, я не понимал, почему моя мать так себя запустила. Она казалась измученной и постаревшей.

- Время меняет людей, - блекло улыбнулась мать. – Я поняла, что в моей жизни самое дорогое – это ты.

Я едва не рассмеялся ей в лицо. Самое дорогое? Что за бред?

- Ты за десять лет мне всего три раза позвонила в Америку, - напомнил я. – Это так ты выражаешь свою любовь?

- Прости. Ты прав, Слав, - неуверенно произнесла мать и схватилась за чашу, словно ей стало неловко.

Я наблюдал за ее странным поведением и был бы рад, если бы она уже сказала, чего хочет.

- Просто твой отец… - начала она и замолчала.

- Что он? – насторожился я.

- Ничего, - мотнула она головой. – Почему ты не ешь? Смотри, сколько всего вкусного тебе приготовили.

- Закончи то, что начала, - оборвал я ее. – Что отец?

- Он сказал оставить тебя в покое, чтобы ты отдохнул от нас, - произнесла мать.

Я, конечно, в какой-то степени был даже рад, что они ослабили поводок на моей шее в Америке, но не ожидал услышать, что это было преднамеренно, а не случайно.

- Я хотела приехать к тебе, но Олег не пускал, - расстроено произнесла мать. – Теперь ты здесь, и я очень рада, что могу видеть своего мальчика. Расскажи, как ты жил все это время.

В ее голосе, в ее взгляде был неподдельный интерес, от которого я начинал теряться.

- Счастливо, - бросил я ей в лицо. – Без вас я был счастлив.

- Значит, мы правильно поступили.

- Если ты вдруг стала такой доброй матерью, может, расскажешь мне кое-что, - я не успел обдумать то, что собирался спросить, мысль сама собой сорвалась с языка.

- Что? – ожила мать.

- Десять лет назад, перед тем, как я уехал в Америку, у нас дома был пожар, - начал я и заметил, как мать неожиданно побледнела. Чашка в ее руке дрогнула. – Что произошло?

- Почему ты спрашиваешь? – осторожно спросила она.

- Я не помню, почему случился пожар.

- Врачи сказали, что это посттравматический шок. Из-за этого ты не помнишь. Проводку в подвале закоротило, - произнесла мать. – Начался пожар, огонь распространялся быстро. Но, слава Богу, никто не пострадал.

- Как у нас могло закоротить проводку? – не понимал я. – У нас лучшая система пожаротушения. Почему не сработали датчики?

- Я не знаю. Слав, это было так давно. Мы все перепугались. Ты едва не погиб в том пожаре, - взволнованно заговорила мать. – Мы боялись, что ты не сможешь это пережить. У тебя и так следы ожогов от того похищения…

- Что было потом? – жестко продолжил я допрос, несмотря на муку на лице матери.

- Ты надышался дымом, тебя отвезли в больницу. Никаких серьезных повреждений не было, поэтому тебя продержали в клинике всего три дня под капельницей, а потом выписали. И ты, неожиданно для нас всех, объявил, что уезжаешь в Америку, - пояснила мать.

Я не стал говорить ей, что не помню, почему решил уехать.

И почему-то я не верил ее словам, хотя и звучали они правдиво. Система пожаротушения могла не сработать, я мог оказаться в ловушке огня и потерять сознание. Чисто теоретически я, наверное, мог из-за пожара разделить себя на части. Неужели, все дело в пожаре?

- Славочка, не стоит ворошить прошлое. Оно для всех нас было тревожным, поэтому, может, лучше тебе не вспоминать тот пожар? – осторожно произнесла мать. – Я не хочу, чтобы тебе было больно.

- Больно мне было тогда, когда вы заставили меня предать Антона, - грубо бросил я. – Предать человека, которого я любил.

- Но он твой брат… это было неправильным, Славочка. Все же в прошлом, верно? Ты был слишком юн и наивен, а твой брат был обаятельным молодым человеком. Ты просто доверился не тому человеку, сыночек. Он хотел разорить нас, хотел уничтожить твою семью. Он и сейчас снова хочет сделать это.

- Для этого меня и вызвали, да?

Мне захотелось истерично засмеяться.

- О чем ты?

- Не притворяйся. Отец вызвал меня, чтобы не дать Антону победить в тендере! Он думает, что Антон настолько глуп и второй раз доверится мне? После того, как я вонзил нож ему в спину десять лет назад?

Меня уже трясло. Я не хотел верить в свои слова, не хотел даже думать, что это может быть правдой. В глубине души я все еще, как маленький ребенок, хотел верить в то, что мои родители изменились, что теперь все будет иначе, что они не будут играть со мной, как с игрушкой. И ненавидел себя за эту слабость.

- Сыночек, мы любим тебя, - поднялась мать из-за стола, когда я встал. – Не надо так расстраиваться. Твой отец позвал тебя домой, чтобы вернуть в семью. Он очень страдал из-за того, что все так получилось с тем мальчиком, Антоном, с тобой. Просто Олег не умеет выражать чувства, не может сказать о том, как сильно он любит тебя, как ты нужен ему. Не оскорбляй его своими подозрениями, - схватив меня за локоть, мать с искренней теплотой заглядывала в глаза.

Я, как идиот, стоял и желал во все это поверить.

- Это вы постарались сделать так, чтобы я не мог вам поверить, - отцепив ее пальцы от своей руки, произнес я максимально бесстрастно. Мать выглядела несчастной. Ее плечи поникли, казалось, что она постарела еще больше. Но она не пыталась больше задержать меня. Опустив глаза, она позволила мне уйти.

Быстро поднявшись на второй этаж, я зашел в свою спальню и плотно закрыл дверь. И почему я до сих пор настолько наивен? Почему я все еще хочу им верить?

- Идиот, - тихо выдохнул я, прислонившись лбом к двери. Может, лучше Джикею отдать свое тело? Может, хоть у кого-то из нас получится жить так, как он хочет?

Тяжело вздохнув, я отлепился от двери, пока эти мысли не засосали меня в своей безнадежности, пока я окончательно не уверовался в том, что мне нет места в своей собственной жизни.

Я сходил в джакузи на первом этаже, переоделся в новый костюм и с неприязнью посмотрел в зеркало на свою новую прическу. Перекраситься бы сейчас обратно, но своих ошибок дважды я не повторяю. Помнится, когда-то Юля также перекрасилась в белый. Я с дуру тогда на следующий день перекрасился. В результате две недели ходил с зеленым цветом. Поэтому и сейчас спешить нельзя. Пускай лучше я некоторое время похожу блондином, чем с выжженными волосами.

Как она вообще умудрилась покрасить волосы, когда должна была быть с Антоном?

Бросив эти попытки вспомнить, я взял дипломат с документами, что вчера так и не изучил, и спустился вниз. Матери видно не было, чему я порадовался.

Нестеров ждал меня в машине.

Я приказал ему ехать на работу.

- Вчера с вами пытался связаться некто Гарри Оурен, - когда мы выехали за ворота особняка, сообщил парень. – Он оставил свои координаты, просил встретиться с ним.

- Нет, - слишком поспешно сказал я, и чуть спокойнее добавил. – Встреться с ним сам и передай, чтобы уезжал из России, если хочет остаться целым. Высади сейчас меня у офиса и отправляйся к Гарри.

- Хорошо.

На работе меня ждал очередной хаос. Я только вошел в свой кабинет, как ко мне ворвался Василий.