- Тут мало света. И вокруг лампы специальные, чтобы создать иллюзию ада. Мне самому страшно, – признался Хакён.

- Ты всегда всего боялся, – улыбнулся Хонбин.

- Эй, – шутливо ударил Хакён по шее парня. Хонбин засмеялся и отстранился. Кажется, его нервозность немного ослабла. Мари чему-то довольно кивнула, по-прежнему следя за ними.

- Ты можешь меня отпустить? – спросил Хонбин. Хакён внезапно заметил, что парень уже не в первый раз пытается выдернуть свою руку.

- О. Да, конечно.

Хакён отстранился на шаг, оставляя Хонбина растеряно стоять посреди темноты. На площадке было довольно шумно, но Хакёну казалось, что он слышит частое дыхание Хонбина. Парень ссутулился, словно желая уменьшиться в размерах, закрыться от окружающего мира.

- Не волнуйся, вспомни все то, о чем мы с тобой разговаривали во время консультаций. Страх в твоей голове, – произнесла Мари. – Ты можешь справиться с этим.

Хонбин сделал несколько неуверенных шагов вперед, назад, словно ощупывал пространство перед собой. По его напряженному выражению лица несложно было догадаться, что находиться в этом помещении ему не комфортно.

- Хакён? – замерев на месте, испуганно окликнул Хонбин.

- Я здесь, – Хакён подошел к парню ближе.

- Извини, – выдохнул он. – Я, наверное, смешно выгляжу, да?

- Нет. Ты красиво смотришься в этом синем свете. Мы можем отрепетировать танец. Хочешь?

- Да, – с облегчением и радостью согласился Хонбин. Мари одобрительно кивнула, соглашаясь с правильностью затеи.

Хакён запел и начал двигаться, мысленно отбивая такт музыки. Хонбин сначала сбивался, но к концу стал более уверенным. К этому времени к ним вышли остальные участники – уже полностью готовые к съемкам. Яркие разноцветные майки переливались в свете ламп, что выглядело очень эффектно и броско. Хакён был вынужден признать оригинальность режиссера.

- Все готовы? Выстраиваемся на позиции! – закричал режиссер на площадке.

- Готов? – спросил Хакён у Хонбина. Парень кивнул головой, уже не напоминая испуганного темнотой ребенка.

Кто-то из стаффа включил их песню.

- Начнем с вашего танца, – объяснил режиссер. – Сначала групповая работа, потом несколько индивидуальных съемок.

Все заняли свои места. Обилие камер внезапно напрягло. На них смотрели десятка два людей, как на зверушек в зоопарке. Хотелось прекратить все это, сбежать. Хакён не понимал своего состояния, ведь раньше подобного никогда не было. Он всегда спокойно реагировал на камеры, на чужое пристальное внимание, а сейчас отчего-то начинал нервничать.

Обернувшись назад, он сразу натолкнулся на взгляд Тэгуна. Несмотря на общую концепцию, каждый образ отражал индивидуальность. И в Тэгуне удивительным образом сочеталась хищная грация, сексуальность и благородная мягкость. От него словно исходила аура опасности, внутренней силы и жажды власти. Но во взгляде читалось беспокойство, не за себя, за другого. Хакён чуть улыбнулся, показывая, что с ним все в порядке.

- Три. Два. Один. Экшн!

Заиграла мелодия. Танец был уже доведен до автоматизма, поэтому все сосредоточились на мимике и выражении эмоций. Двигаться в сильно обтягивающих брюках было неудобно, от блесток на майках слепило глаза. Хакён, сосредоточившись на своей партии, внезапно стал замечать хаос в задних рядах.

- Стоп! Стоп! Это что такое? – раздраженно бросил режиссер.

- Простите, – стал извиняться Хонбин, который за секунду до этого чуть не свалил на пол Джехвана.

- Простите, мы повторим еще раз, – произнес Хакён. – Все в порядке? – тихо спросил он, повернувшись на второй ряд.

- Да, – не совсем уверенно кивнул за всех Джехван.

- Я не рассчитал шаги, простите, – снова начал извиняться Хонбин. – Простите.

- Ничего. Ты справишься, – хлопнув парня по плечу, Хакён вернулся в первоначальную позицию.

Режиссер снова дал команду старта, музыка заиграла снова. Уверенность, которой и так было не слишком много, таяла на глазах. Вторая попытка вновь обернулась неудачей – режиссеру не понравилось, как выглядели их лица на втором припеве, потом Санхёка чуть занесло влево, и Хонбин не успел подстроиться, вновь разрушив весь танец.

Дело доходило до абсурда. Режиссер шокировано смотрел на их потуги все с большим раздражении. Когда на пятой попытке Хонбин вышел из строя, терпение режиссера лопнуло.

- Да что это такое?! Уберите вы из танца этого третьего во втором ряду, как его?

- Хонбин, – подсказал кто-то.

- Да, его! Мы из-за него и до утра эту сцену не отснимем!

- Мы не можем убрать из танца участника группы, – процедил Хакён, стараясь дышать ровнее. Танец выматывал быстрее, чем он ожидал. – Из-за освещения он не можем ориентироваться в пространстве.

К режиссеру подошла молодая девушка и что-то шепнула на ухо мужчине.

- Слепой? Это что-то новенькое, – хмыкнул режиссер. – Тогда какого черта он еще в группе?

У Хакёна от злости кулаки зачесались. Он сделал шаг вперед, но Тэгун схватил его за руку, останавливая на месте.

- Мы можем включить свет? – решил вступить в разговор Воншик. – Было бы проще, если бы тут было хоть какое-то освещение.

- Нет. Лишнее освещение испортит картину. Мы будем снимать так. Уберите слепого, закончим без него, – категорично бросил режиссер. – Он хоть и смазливый, но его неловкость портит кадр.

Хакёну хотелось наброситься на этого мужчину, который так равнодушно говорил о том, чтобы выкинуть Хонбина! Разве этот американец понимал, как важно сейчас для Хонбина быть с ними на равных, чтобы не чувствовать себя калекой и обузой? Нет! Он ничего не понимал!

- Дайте нам две минуты, – резко бросил Хакён, сдерживаясь из последних сил.

- Хорошо, – сдался режиссер.

Хакён повернулся к растерянным ребятам. Хонбин своей бледностью напоминал приведение, отчего темный макияж смотрелся еще более ярко. Его глаза из-за волнения стали совсем красными, что привлекало внимание стаффа, суетившегося вокруг.

– Я могу не участвовать в клипе, – произнес Хонбин, его голос чуть заметно дрожал.

- Не говори ерунды. Как мы без главного вижуала? – неловко попытался пошутить Джехван.

- В этой темноте даже мне сложно двигаться, – произнес Санхёк. – Нам просто нужно будет немного больше времени, да?

- Верно! – стоя рядом с Хонбином, чересчур воодушевленно произнес Воншик.

- Не надо из-за меня срывать съемки! – выкрикнул Хонбин. По его щеке скатилась слеза. – Я не могу танцевать, вы же понимаете. Я не могу.

- Ты будешь участвовать, – категорично произнес Хакён, отказываясь принимать действительность. – Ты смог разучить танец, сможешь и сняться.

- Я ничего не вижу! Ты понимаешь? Я не различаю ничего! – Хонбин едва не ревел в голос.

- Мне плевать! – сорвался Хакён. От его крика стафф повернулся в их сторону, но и на это было плевать. Он не отпустит Хонбина, не даст ему соскользнуть в темноту. – Ты будешь сниматься наравне со всеми, потому что ты часть VIXX, – чуть тише произнес Хакён. – Я – лидер группы и мне решать, кому и как сниматься, ясно вам? Кто-нибудь из визажистов, – повернувшись в сторону стаффа, крикнул Хакён. – Поправьте Хонбину макияж.

Спорить никто не стал. И раньше никто никогда не спорил, если Хакён что-то решал. Они все подчинялись его решениям, но сейчас ему и самому казалось, что он перегибает палку, что разумнее было бы оставить Хонбина и двигаться дальше.

Хакён подошел к столику с водой и налил себе минералки в пластиковый стаканчик. Он отыскал взглядом Мари, которая разговаривала с режиссером, и желание пойти и ударить этих двоих стало просто невыносимым.

- Успокойся, – подошел к столику Тэгун.

- Ты считаешь, что ему лучше пропустить съемки? – жадно выпив минералки, спросил Хакён.

- Нет. Ты все правильно делаешь. Ему сейчас нельзя сдаваться, – произнес Тэгун. Хакён сейчас бы многое отдал, чтобы увести парня в укромный уголок и целовать его, забывая обо всех проблемах. – Если я тебя сейчас обниму, это будет выглядеть слишком странно?