- Почему я первый? – занервничал Хакён, совершенно не желая вспоминать о своих снах.

Теперь он понимал молчание Тэгуна. Но, черт возьми, он же для благо Тэгуна вырывает из него страшные кусочки памяти! Если они будут знать, почему Тэгун запрещает себе петь, то смогу побороть это. Мари сможет помочь. Только вот в ответ говорить о себе было проблематично. Хакён был уверен, что ему не нужна помощь, это просто кошмары, ничего больше. Он в порядке.

Тэгун молчал, явно не собираясь прийти ему на помощь. Его взгляд прямо заявлял о том, что первым он не будет.

- Хорошо, – сдался Хакён, собравшись с силами. – Мне снится, что я не могу вас разбудить. Все.

- Почему ты не можешь разбудить?

- Потому что вы мертвы, – выдохнул Хакён и поежился. В памяти живо всплыла подвальная комната в ангаре, безжизненные, искалеченные тела мемберов, закованные в цепи, пустые, стеклянные глаза. Беспомощность и страх текут по венам, все в крови, на полу, на стенах, на столе, на руках – все вокруг в красных подтеках. Никто не отвечает, все мертвы, никто не хочет просыпаться.

- Ты видишь его, да? – спросил Тэгун после недолгого молчания, успокаивающе погладив по спине.

Хакён кивнул. Да, он каждую ночь оказывался лицом к лицу с Ким Сонтеком. И каждую ночь он смотрел, как мужчина убивает его друзей, каждую ночь Хакён не успевал его остановить.

- Хакёна, мы проснулись, – мазнув губами по его виску, тихо произнес Тэгун. – Все.

- Кроме тебя, – обреченно вздохнул Хакён.

- Для тебя так важно, чтобы я пел? – шепотом спросил Тэгун.

- Да. Для меня важно и я знаю, что это важно для тебя.

- Он заставлял меня петь, – ровным тоном произнес Тэгун, расстегивая рубашку. Хакён замер, боясь его спугнуть. – Если я сбивался, – Тэгун на секунду замолчал, нервно выдохнул и распахнул полы рубашки, обнажая грудь, усеянную шрамами. Хакён и раньше это видел, но старался не всматриваться, чтобы не смущать парня, но эти полосы, уродующие тело, выглядели отвратительно, словно дикое животное исполосовало кожу. – Он бил плетью. На кончике плети был наконечник в виде крюков-шипов.

Хакён почувствовал тошноту, как тогда, во время просмотра видео с консультации. Этот спокойный, почти равнодушный тон пугал не меньше, чем рассказ.

- Я пел. Снова и снова. Терял сознание от ударов, но он заставлял прийти в себя. И повторял это снова.

Хакён, едва касаясь, пальцами скользнул по груди парня, опустился ниже. Тэгун вздрогнул, напрягся от прикосновения, но не отстранился.

- Теперь стоит мне подумать о пении, я чувствую, что эти шипы… снова раздираю кожу до крови. Это больно, Хакён.

Хакён обнял парня, чувствуя, что вот-вот снова заплачет. Он устал уже реветь, но даже в этом безжизненном, спокойном голосе Тэгуна он слышал те страдания, через которые пришлось пройти парню.

И что им делать? Как побороть эти чудовищные воспоминания?

Тэгун уткнулся ему в плечо, не выпуская из рук. Хакён с содроганием стал перебирать волосы парня. Наверное, не было слов, чтобы что-то исправить, помочь, утешить.

- Я стараюсь, Хакён, – тихо выдохнул Тэгун, не поднимая глаз. – Но это в голове. Снова и снова, как на повторе.

Хакён понимал. Он и сам сбегал от воспоминаний, только в отличие от Тэгуна, который боролся сам с собой, Хакён вообще предпочитал не бороться. Он отодвинул все на задний план, загружая себя работой.

- Я будто застрял в том ангаре, – произнес Тэгун. – И выбраться никак не могу. Я хотел, чтобы это все закончилось. Мне было все равно, как. Лишь бы закончилось.

- Поэтому ты пытался покончить с собой? – осторожно спросил Хакён, заползая ладонями под рубашку, поглаживая обнаженную спину. Полоса шрама, как борозда пересекала позвоночник парня. Хакён с опаской, нежно провел пальцем по этой линии, ощущая, как напрягаются мускулы под его рукой.

- Если бы тогда не пришел за мной, не думаю, что я вообще был бы жив, – хмыкнул Тэгун. – Я не хотел жить.

- А сейчас? – пугаясь безжизненного голоса парня, спросил Хакён. Он хотел согреть Тэгуна, вытиснуть из его головы все плохие мысли. – Ты еще думаешь об этом?

- Нет, – Тэгун погладил его по бокам, опуская руки на бедра. – Не волнуйся. Я буду стараться.

- Я могу что-то для тебя сделать? – порадовавшись ответу, Хакён ощутил легкое облегчение. То, что Тэгун не сдается и продолжит бороться вызывало восхищение.

- Да, – кивнул Тэгун. – Хочу тебя. Сейчас же.

Хакён немного напрягся, потому что жадный, голодный взгляд Тэгуна прожигал насквозь.

- Ты не против? – сминая край кофты лидера, спросил Тэгун. Хакён отрицательно мотнул головой. Тэгун стянул с него мешающую кофту и начал целовать в выступающие ключицы, в обнаженную шею, плечи. Хакён вздрагивал от каждого поцелуя, шумно выдыхая все накопленное напряжение. Возбуждение Тэгуна чувствовалось всем телом в его немного грубой, сильной хватке, в его поцелуях, которые стали напоминать укусы.

- Тут неудобно, – раздраженно бросил Тэгун, будто диван был причиной всех его бед.

Хакёну же было все равно, он просто не хотел, чтобы парень останавливался. Но Тэгун все же остановился, заставил его подняться на ноги. Он отыскал покрывало за диваном и расстелил его прямо на пол. Получилось странное ложе посреди звукозаписывающих устройств и дивана.

Хакён с трудом дождался, когда Тэгун разделается с покрывалом. Едва тот закончил, Хакён опустился на пол и снова вернулся к поцелуям. Тэгун принял его желание немедленно продолжить, он мягко притянул его за шею, осторожно укладывая на пол, как драгоценный сосуд. Хакён с ума сходил от этих перепадов нежности и грубости. Тэгун медленно вылизывал его рот, крепко держа на месте, не позволяя даже шелохнуться под ним. Хакён отвечал, в порыве наслаждения пытаясь перехватить инициативу, задать свой собственный темп, но Тэгун резко все прекратил, оторвавшись от губ. Хакён недовольно простонал и посмотрел в горящие желанием глаза, замечая в них искорки недовольства.

Хакён, стараясь вернуть прежний настрой Тэгуна, стал расстегивать ему джинсы. Действовал он в правильном направлении, от остатков одежды избавились быстро. Тэгун снова уложил его на спину, не переставая ласкать и распалять. Хакён старался не торопиться, отчего его буквально заполняло статическим напряжением. Он готов был взорваться от малейшего прикосновения к возбужденной плоти, но Тэгун игнорировал это, снова целовал, еще более властно, жестко, запрещая даже думать о лидерстве. Он даже не давал прикасаться к себе, перехватив запястья, завел руки за голову. Хакён с трудом сдерживал внутренний порыв наплевать на игры Тэгуна и поторопить его, прикоснуться, поцеловать его также больно и сладко. И эта внутренняя борьба – подчиниться чужим правилам или продиктовать свои – добавляла, как ни странно, еще больше удовольствия.

Хакён чувствовал себя неопытным девственником, несмотря на то, что девушки в его жизни были. Тэгун менял все его представления о сексе, каждый раз открывая что-то новое.

- Сегодня придется иначе, – в перерывах между поцелуями сообщил Тэгун.

- Почему?

У Хакёна кружилась голова, он плохо уже понимал происходящее, ему нужно было, чтобы Тэгун срочно закончил начатое, пока его не разорвало от возбуждения.

- У меня нет с собой смазки.

- Тогда без нее, – нетерпеливо заерзал Хакён, подставляя лицо под ласкающую ладонь. – Тэгун, я сейчас… умру. Серьезно. Давай без всего.

Тэгун хрипловато рассмеялся.

- При всей твоей женственности, ты не девочка. Будет больно.

- И пусть.

- Дурак. Тебе еще репетировать завтра.

Хакён хотел еще что-то возразить, но Тэгун уже взял у него в рот. Перед глазами заплясали звездочки. Теперь он был совсем не против «иначе». Тэгун даже в таком положении контролировал все, заставляя его стонать и толкаться во влажный рот. После подобного Хакён был уже уверен на все двести – в сексе он не знает ничего. Его накрыло довольно скоро, учитывая, как Тэгун издевался над ним, оттягивая концовку. Хакён пребывал в прострации, дыша часто и поверхностно. Но Тэгун удивил еще больше – он взял его ладонь и вынудил прикоснуться к своему возбуждению. Хакён смотрел ошалело.