- Только голос стал другим, – задумчиво произнес Санхёк.

- Ты в порядке? – подошел Воншик к Хонбину.

- Да, – тихо выдохнул парень. – Что за таблетки принимал Хакён?

- Эндофамил, – прочитал Джехван название.

- Что это? – подошел Санхёк ближе.

- Обезболивающее, – вздохнув, ответил Джехван. – И довольно сильное. Мне такое в больнице кололи после аварии.

- Он же говорил, что просто витамины пьет, – ошеломленно произнес Воншик.

Джехван сел на диван, поставив бутылек на столик.

- У него такие сильные боли? – тихо спросил Санхёк. – Почему он ничего нам не сказал?

- Черт! И как мы сами не заметили раньше? – Джехван расстроено откинулся на спинку дивана.

- Надо поговорить с ним, – взволнованно произнес Хонбин, направившись к двери. Воншик задержал его.

- Не надо. Тэгун сейчас с ним, – мягко произнес Воншик, придерживая Хонбина за локоть.

- Жалеешь меня? – горько хмыкнул Хонбин, выдернув руку. – Вы все жалеете, да?

- Ты ошибаешься, – возразил Воншик.

- А если бы вы узнали, что я сделал Тэгуну, продолжили бы так относиться?

В зале воцарилась тишина. Никто из них не поднимал эту тему, все сделали вид, словно не в курсе того, что произошло. Но все знали, а Санхёк и сам видел изуродованные тела Хонбина и Тэгуна, когда их выносили из ангара, он видел, в каком невменяемом состоянии был Хакён, которого врачи пытались успокоить. В тот день Хакён покончил со всем сам. Санхёк до сих пор помнил все в мельчайших подробностях. И то, как подъехала полиция, и то, как они пытались пробиться за стену, где находился Хакён и Ким Сонтек, и то, как вынесли окровавленное тело журналиста. Никто тогда не сообщал подробностей, поэтому никто точно и не знал, что происходило в том ангаре и через что пришлось пройти Хонбину и Тэгуну. Но в отличие от Джехвана и Воншика, Санхёк видел собственными глазами последствия.

- Это я. Я был тем человеком, который залил щелочь в горло Тэгуна, – произнес Хонбин. – Это я лишил его голоса. Все еще жалеете меня?

- Прекрати, – попросил Воншик.

Никто в это не верил.

- Это я, – истерично повторил Хонбин, опускаясь на пол. – Он вытерпел все, а я не смог…

По щекам парня скатились слезы.

- Не смог, – обхватывая себя руками, произнес Хонбин.

- Хватит, эй, все позади. Ты ни в чем не виноват, я уверен, что тебя заставили, – поднимая его на ноги, прошептал Воншик. Он обнял парня, успокаивающе поглаживая его по спине. – Ты сам никогда бы не причинил ему вреда. Это все Сонтек.

- Это я, – как заведенный, повторял Хонбин. – Тэгун… он был в сознании, понимаешь? Он видел, что это я, он лежал на столе, прикованный браслетами, и не мог меня остановить. Это я…

Всхлипы Хонбина ранили.

- Он понимал, что у тебя не было выборы. Я уверен в этом. Ну, все. Успокойся, слышишь? Успокойся, – дрожащим голосом Воншик пытался привести парня в чувства.

- Это я сделал.

- Пойдем, тебе надо отдохнуть, – Воншик повел его в сторону выхода. Хонбин держался за руку парня, как за последнюю соломинку.

Санхёк рухнул на диван после их ухода.

- Думаешь, они справятся? – после недолгого молчания спросил Джехван.

- Воншик поможет Хонбину, – уверенно ответил Санхёк без раздумий. В последнее время он замечал странные вещи, на которые раньше не обращал внимания. Все эти взгляды, прикосновения, которые никак не подходили к категории «дружеских».

- Тэгун-хён не разговаривал, но начал. Это уже прогресс, – стал размышлять Санхёк. – А вчера он играл на рояле.

- А ты откуда знаешь?

- Видел.

Санхёк не стал говорить о том, что видел не только саму игру, но и то, как двусмысленно близко находились его хёны. И в какой-то степени это даже было смешно. Становилось понятно, почему в их группе ни у кого не было скандалов с женским полом.

- Хён, а ты случайно не гей? – улыбнувшись, спросил Санхёк.

- Сейчас получишь, – предупредил Джехван беззлобно.

- Ты заметил, что у нас две парочки образовались?

- Не неси чепухи.

Санхёк лишь улыбнулся. Он-то знал, что не ошибается.

**

Год назад. Япония.

Хонбин был зол. От безжалостных, но таких правильных слов Хакёна хотелось рвать на себе волосы. Как можно было додуматься поцеловать его в прямом эфире? Хонбин знал, что ему нет оправдания, что его поступок поставил под удар всю группу. Но в тот момент, когда Хакён оказался так непозволительно близко и так чертовски желанно, мозги отключились совсем. Желание смешивалось с досадой и обидой. Хонбин не надеялся, никогда и мысли не допускал, что Хакён может ответить на его чувства, но лучше бы он смеялся над ним, чем так… с опаской, боясь лишний раз прикоснуться, словно его одногруппник заразный больной. Хонбина до глубины души задевало отношение Хакёна, его отстраненность, ведь раньше все было по-другому. Лидер всегда цеплялся, прикасался, обнимал. Но после разговора с Сонтеком Хакён дистанцировался. Хонбин видел жалость в его глазах, и сходил с ума от обиды. Но он держался. И на репетиции, и на концерте. Последней каплей стала игра в папперо.

Сбежав из здания телекомпании, Хонбин прогуливался по парку рядом с гостиницей. Он понимал, что сам себя загнал в угол. Он проклинал тот день, когда, напившись в баре, излил душу первому встречному. Проклинал себя за то, что позволил своим чувствам так окрепнуть и вырасти. Но что теперь делать, не знал.

Хонбин не мог себя заставить вернуться в гостиницу и снова встретиться с Хакёном. Слишком стыдно и неловко. Немного подумав, он позвонил менеджеру и, выслушав от него гневную тираду о непристойном поведении, сообщил, что полетит другим рейсом. Наверное, его голос прозвучал совсем убито – менеджер неожиданно смягчился и согласился поменять билет.

Немного погодя позвонил Воншик. Хонбин не решался ответить, но и отклонить вызов не мог. Он до ужаса боялся реакции друзей, боялся, что они отвернуться, будут презирать за его чувства. Пересилив себя, Хонбин дрогнувшей рукой нажал на принятие вызова и сел на ближайшую скамейку. От волнения стало дурно.

- Ты где? – встревоженный голос Воншика вызвал толпы мурашек по всему телу. Хотелось банально разреветься, но он лишь прикусил губу, чтобы не выдать истинных эмоций. – Хонбин?

- Да, – прочистив горло, откашлялся Хонбин. – Я в парке.

- Ты в порядке?

- М.

Воншик замолчал, но не прощался. Ему наверняка хотелось узнать подробности, но Хонбин не хотел ничего говорить.

- Хакён тут вне себя, – неловко засмеялся Воншик.

- Вам сильно досталось?

Хонбину хотелось слышать голос друга, знать, что он не один здесь, что они по-прежнему друзья.

- Ничего, разберемся.

- Воншик, я люблю его, – признался Хонбин и, затаив дыхание, ждал ответа. Сердце неровно забилось от волнений.

- Мы все его любим, – немного помолчав, произнес Воншик. Хонбин чувствовал, что друг хочет все перевести в шутку, все еще надеясь, что это шутка.

- Ты ведь все понимаешь, да? – сдавленно произнес Хонбин.

- Да, – обреченно вздохнул Воншик.

- Презираешь меня?

- Не говори ерунды, – отмахнулся Воншик. Хонбин с облегчением перевел дыхание. – Бин, чего бы ты там себе не придумал, возвращайся. Мы с ребятами ждем тебя.

- Спасибо, – сглотнув комок в горле, произнес Хонбин с благодарностью.

- Эн скоро остынет и поймет, что погорячился. Несмотря ни на что, он наш лидер и, пускай часто бывает слишком назойливым, я уверен – он разберется с Сонтеком, и вы здраво сможете решить любой вопрос. Возвращайся, Хонбин.

- Я поменял билет. Вылетаю следующим рейсом.

- Надеюсь, ты не думаешь совершать глупости, – встревожился Воншик.

- Нет, я просто… боюсь, – выдохнул Хонбин. – Мне нужно немного времени, чтобы набраться смелости и поговорить с ним.

- Мы с тобой, не переживай. Уверен, Хакён все поймет, – бодро произнес Воншик.

- Простите, что подставил группу.

- Не бери в голову. Разберемся. Позвони, как прилетишь в Корею. Я тебя встречу.