– Бесспорно, она очень красива, – заметил Лоу, – так же как госпожа Уилсон. Клянусь, не могу сказать, которая из них поражает меня больше.
– Сейчас вы сумеете это решить с большим успехом, – прибавил Гарри, смеясь.
Белинда была брюнетка, с большими черными глазами и черными, как смоль, бровями, с румянцем на смуглом лице, с алыми губками и блестящими как жемчуг зубами. Чудный блеск ее темных волос портила покрывавшая их пудра, зато она же выделяла и оттеняла ее черные глаза, брови и жгучий цвет лица. Красота леди Кэт была иного рода. Нежно-голубые глаза, тонкая, прекрасная кожа, ясно очерченные стройной дугой брови, лоб белый, как паросский мрамор, щеки с ямочками при улыбке, белокурые локоны – вот некоторые черты ее привлекательной наружности. Но эта дама обладала еще многими другими достоинствами, на описании которых мы не можем останавливаться. Обе красавицы находились в расцвете красоты и обе (об этом не следовало даже и говорить) были безукоризненно одеты в прекрасные платья из шелка и парчи и разукрашены вышитыми лентами, кружевами и большими бриллиантами. У обеих имелись веера, у обеих на лице были наклеены мушки{26}, но ни одна, стоит с удовольствием отметить это, не помогала природе румянами или красками. Обе красавицы, двоюродные сестры, были почти одного роста: ни одна из них не была слишком высока, обе обладали великолепной, стройной фигурой, их гибкие талии прекрасно обозначались длинными корсетами. Таковы были два создания, которые смутили даже мистера Лоу, который обыкновенно не подчинялся взглядам прелестниц. Когда эта группа приблизилась, Уилсон, выступив вперед, торжественно представил гостя дамам. Улыбки, с которыми те приветствовали Джона, сразу рассеяли его смущение. Нежный голос леди Кэт, подобно музыке, доходил до слуха и почти тотчас проник в его сердце. Однако первой обратилась к нему Белинда:
– Мы очарованы знакомством с вами, мистер Лоу, – сказала она. – Мы слышали столько чудесных рассказов о вас от герцога Аргайльского и маркиза Твидла, которые писали моему мужу, указывая на вас как на самого выдающегося математика и финансиста.
– Мистер Лоу совсем не похож на тот образ, который я нарисовала в своем воображении, – заметила леди Кэт. – Пусть он простит меня, если я скажу, что он более смахивает на светского человека, чем на ученого.
– Вы, ваше лордство, весьма любезны, – ответил Лоу. – Я польщен, потому что, приобретя все знания, которые хотел приобрести, желаю теперь только занять положение в обществе. Но, верьте или не верьте, я много поработал.
– О, я поверю всему, что вы ни скажете мне, мистер Лоу, даже заяви вы, что проводили все дни и ночи в самых невероятных занятиях.
– Это действительно так, – ответил шотландец. – Но отныне я полагаю посвятить свои дни и ночи развлечениям.
– Рада слышать это, – заметила Белинда. – Все люди науки, которых я знала, были некрасивы, плохо воспитаны, мешковаты, неуклюжи и, прибавлю, ужасно скучны. Теперь, надеюсь, мистер Лоу не будет скучать у нас.
Леди Кэт посмотрела на нее так, как будто не могла с этим согласиться.
– Вы, думаю, много путешествовали, мистер Лоу? – вмешался Красавец Уилсон.
– Я был только в Голландии. – Жил несколько лет в Амстердаме, чтобы проследить загадочные дела большого голландского банка, и в продолжение этого времени пытался проникнуть во все его тайны.
– Боюсь, что вы не нашли голландских дам очень красивыми, – заметил Гарри.
– Бесспорно, их нельзя сравнивать с нашими прекрасными соотечественницами, – ответил Лоу. – Но все-таки некоторые из них весьма миловидны. Но я должен признаться, что не обращал на них большого внимания, так как мое время целиком было посвящено занятиям.
– Без сомнения, занятиям банковыми делами, – засмеялась Белинда. – Но эти таинственные действия нас не интересуют: мы нисколько не желаем вникать в них. Вы должны отобедать сегодня с нами. Я не приму никаких отговорок, ведь вы не могли еще получить других приглашений. А затем мы возьмем вас в Хай-маркет{27} поглядеть на «Неразлучную Чету»: это моего супруга и меня прозвали неразлучною четой. Кстати, должна вам сообщить: вы придете в восторг от Уилкса в роли сэра Гарри Уилдера и от госпожи Олдфилд, которая очаровательно исполняет роль леди Лэревель.
Лоу поклонился в знак согласия, а Белинда обратилась к Гарри и пригласила его также. Но он извинился, сославшись на данное раньше обещание. Затем они продолжали прогулку у пруда, во время которой Гарри занялся разговором исключительно с леди Кэт Ноллис, так что Лоу не мог не подумать, что тот совсем не так равнодушен к красоте Кэт, как раньше заявлял. А как бы то ни было, из кокетства или по какой-либо другой причине, но леди Кэт явно очень хотелось говорить с мистером Лоу. Однако она не могла исполнить своего намерения – Белинда забрала гостя всецело в свои руки, целиком завладев его вниманием. Уилсон, хромота которого не позволяла долго гулять пешком, уселся на скамейку и предоставил их самим себе. Теперь было устранено и то небольшое стеснение, которое Белинда испытывала в присутствии мужа, она стала более живой и очаровательной, чем обычно. Лоу был от нее в полном восторге.
Когда таким образом прошло уже около часа, Белинда заметила, что время ехать домой. Позвав старого Уилсона, дамы направились к месту, где остановилась их коляска. Тут они заметили лакея, который с почтительным поклоном подал Белинде записку. Распечатав ее и пробежав глазами, она гневно покраснела и, передав записку мужу, сказала слуге:
– Скажи своему господину, что мистер Уилсон пришлет ему ответ.
Слуга поклонился и ушел.
– Это от дерзкого фата Каррингтона, – шепнул Уилсон, обратившись к Лоу. – Он назначает моей жене свидание завтра в полдень.
– Наглый молокосос! – воскликнул Лоу, который теперь в свою очередь стал ревновать к Каррингтону. – Вы лишите его возможности сделать это!
Уилсон злобно улыбнулся и сделал знак Джону, приглашая его в коляску. Дом Уилсона на Беркли-сквер был вместителен и великолепно обставлен. Передняя была полна лакеев в париках, среди них имелись и двое черных пажей в восточных одеждах. Так как других гостей приглашено не было, то наши друзья вчетвером образовали приятную компанию. Обед получился великолепен. Старый Уилсон был до некоторой степени гастроном и держал дорогого французского повара{28}. Вина были так же хороши, как и яства. Шампанское лилось рекой. Белинда была в ударе и, очевидно, окончательно торжествовала победу над Лоу. Странно сказать, старый Уилсон не выказывал никакого неудовольствия по поводу почти нескрываемого ухаживания своей жены за красивым гостем. Зато это, казалось, было неприятно леди Кэт.
Как только кончился обед, все отправились в Хаймаркетский театр, где Лоу, никогда не видевший госпожи Олдфилд, был очарован ее изяществом и красотой, а также прекрасным исполнением роли. По окончании представления, когда он подсаживал Белинду в коляску, дама сказала ему, что надеется видеть его очень часто у себя во время пребывания в Лондоне. Лоу ответил подобающим образом. Он хотел было прибавить несколько более нежных слов, но уловил слегка укоризненный взгляд леди Кэт и воздержался. Старый Уилсон сердечно повторил приглашение жены, и Джону пришлось снова выразить свою признательность. Садясь в коляску, Уилсон тихо осведомился, в котором часу назначен поединок, и получив ответ сказал, что будет точен. Коляска уехала, а Лоу отправился в Гуммумс. Он чувствовал, что волшебница, под чары которой он сегодня попал, так сильно пленила его, что казалось трудным, почти невозможным стряхнуть с себя это колдовство. Джон не мог изгладить из своих мыслей ее образ, он преследовал его все время во сне.
Глава V. Поединок в Гайд-Парке
На следующее утро Лоу встал с постели раньше семи часов и, одевшись, велел слуге принести плащ и пару шпаг. Затем, спрятав шпаги под плащом, нанял карету и поехал на Беркли-сквер. Гарри обещал, что врач будет наготове, оттого он не заботился об этом. Прибыв к отелю Уилсона, он застал старика в ожидании его прихода, и отправился с ним в Гайд-Парк. Дорогой они разговаривали о разных пустяках, словно оба хотели избежать упоминания о предстоящем поединке. Наконец, Лоу заметил:
