- Ничего подобного! Воздержание продлевает молодость, и ни коим образом не влияет на мужское здоровье… Я наоборот, не заболею ничем заразным, если воздержусь!

- Молодость продлевает?! Да?! А сколько тебе лет?

- Двадцать девять.

- !!!

Мы хором заржали, как лошади, и он покраснел:

- Это борода меня немного старит…

- Немного!!! Да-да, ты, конечно, ничем не заразишься, но вот органы твои, типа чресла, будут болеть, – язвительно и зловеще пообещал Черный. – Появятся боли в животе, рези при… – он зашептал что-то Роману на ухо, – и рези в паху – от переизбытка постоянно образующейся и застоявшейся семенной жидкости. Зато жил ты в воздержании!

Ур лишь кивнул с видом маститого профессора медицины.

Роман молчал, шумно сопя носом.

- Но сам процесс, – наконец нашелся он, – отвратителен а конечный этап…

- Оргазм, – подсказал угодливый Черный.

- … не что иное, как приступ падучей болезни!

Мы с ужасом поглядели на него:

- Ты что, еще и эпилепсией болен?!

- Нет!

- Ничего не понимаю, – бормотал Черный. – Так каким же образом ты узнал, что одно похоже на другое? – произнес дотошный Черный.

- Ну, по виду…

- Ну, ты загнул!

- Погоди-ка, – вдруг осенило меня. – А как же дети?! Ведь если никто этим заниматься не станет, то откуда же люди будут браться? Человечество же вымрет.

- Можно же оплодотворять женщин как-нибудь по-другому, – неуверенно заявил Роман.- Отдавать им семя…

- Ага! Значит, когда ты будешь отдавать семя, – ехидно прищурился Черный – пусть это будет похоже на падучую, пусть изуродуются лицо и тело- это ладно! И пусть ты сам получишь удовольствие, схожее с зависимостью от ядовитой травы шари, так? Так в чем же смысл, о ты, светоч во тьме разврата?

Роман судорожно соображал; видимо, до этого места разговор с другими людьми у него не доходил – ему загодя били морду.

- Но можно придумать какую-нибудь машину…

- Машину?! Тратить золото и время вместо того, чтобы нормально, по-человечески, сделать ребенка? Ты дурак, что ли?! Чего ради такие сложности, объясни мне? Что плохого и гадкого в сексе, отчего он не нужен человеку, чем он хуже процесса испражнения? А? Вот конкретно?

Роман молча соображал.

- Ты либо идиот, либо лентяй, – заключил я. – Во благо человечества поработать не хочешь! Это все от желчи, что скопилась в тебе! А как ты снимаешь усталость, злость, если не в компании хорошеньких танцовщиц?

- Другими способами, – буркнул он.

- И, видимо, безуспешно – ты весь сочишься ядом. Он брызжет даже из твоих глаз и говорит твоими губами.

- Ну и пусть, – зло отрезал он. – У меня все равно будут последователи!

- Слава Ину! – воскликнул Черный. – Чудесно, что они у тебя будут! Может, тогда все дураки на земле вымрут?!

- Знаете что? – подала голос Ненси, до сих пор слушающая нашу дискуссию молча. – По моему разумению, он просто гадкий, противный, и такой омерзительный, что ни одна женщина не соглашается стать его. И потому он кричит по всем углам о том, что ему этого не нужно, чтобы разбудить хоть в одной из них охотничий азарт, чтобы хоть одной захотелось наказать его этим ненавистным ему занятием, которому он так противится, чтобы он не говорил мерзости о людях. Вот и вся хитрость.

И они с крабом обменялись долгим взглядом, полным неприязни.

Наверное, это была месть Ненси за предложение сжечь её – какое коварство! В её глазах я прочитал еще и обиду оттого, что пояс её не защитил – а его, верно, дал ей её нанятый телохранитель, вот оно что! Я внимательнее глянул на краба – получается тогда, что он, со всей его кажущейся простотой, тоже наш соотечественник… Пусть Ур знает, где можно купить такой пояс – но чтобы вместе собрались сразу два таких знатока?! Это невозможно! А еще мы с Черным, не забывайте о нас!

Значит, компания подбиралась заранее…

Нарочно.

И все мы завязаны в один узел с этим городом…

- Послушай мнение женщины, – меж тем Черный, которого не одолевали подобные мысли, продолжил наш разговор. – По-моему, так она права. На самом деле ты ищешь женщину, с которой бы поспорил так же, как и с нами, только в один прекрасный момент тебе захочется крикнуть ей: «Докажи!»

- Но ты слишком мерзок и гадок, – безжалостно сказала Ненси, – и никто тебе ничего доказывать не будет! Ты слишком любишь себя и слишком высоко себя ценишь, а на самом деле не стоишь ничего, ничьих усилий, и даже спора Зеда и Торна. Оставайся при своем мнении, рыцарь, ищи себе последователей. Пусть такие, как ты, умрут. В мире не должно быть людей, не понимающих счастья плотской любви и сотворения новой жизни.

Вот это поворот!

Взгляды, которым наградили друг друга Ненси и Роман, были уже откровенно враждебны.

Это уже не месть маленькой самозванки, которая украла где-то чужие документы, свиток с родословной, наняла случайного человека на последние гроши, который оказался никаким телохранителем, предложившим её сжечь…

Это была ссора двоих людей, которые знакомы давно и достаточно близко; и маленькая кинф, гневным взором сверлящая мужчину, отрицающего любовь… Оба агенты?

Выходит, так.

Работают в паре; выполняют одно задание.

Ей – лет семнадцать, угловатая, с резкими чертами, красавицей её не назовешь. Ему – двадцать девять (если не врет).

Много ли нужно, чтобы смутить воображение девушки – даже самой умной, но совсем юной?

Просто молча переносить невзгоды – или же быть все время вместе с нею.

Сначала она привыкла к нему; потом появилась симпатия. Возможно, он даже с нею флиртовал, вызывая румянец на её тощих щечках – а потом заявил, что отрицает секс.

И она разозлилась.

Даже внимание Черного, легендарного принца Зеда, красавца (в сравнении с крабом), не излечило её боли, и наличие рядом такого писаного красавца и отчаянного искателя приключений, как Ур, не смогло отвратить её от предмета её страсти. Она не видела иных мужчин; и все её помыслы – и добрые, и злые, – были направлены только в одну сторону, и все чувства были сосредоточены на нем.

Карабкаясь вверх по ступеням, я размышлял о том, что агенты в наше-то неспокойное время – это даже больше, чем семья, больше, чем муж и жена. Это – связка. На задании многое может случиться – и оно может завести, закинуть людей далеко от дома, может быть, навсегда. Работая в паре, друг другу нужно доверять полностью. В том числе – и в плане любви. Я не раз слышал, что, возвращаясь через много лет с дальних планет, агенты не только были любовниками – они успевали и кучи детей наплодить, против природы-то не попрешь!

А тут – яростный отказ! Нет. И все.

И она серьезно разозлилась. За оказанные знаки внимания, которые оказались ложью, за свой восторг, за свои комплименты, отвешенные когда-то крабу, за жизнь, которую она вынуждена будет повести рядом с ним, и за свои разрушенные мечты.

Несовместимость?

Это невозможно; их подбирали нарочно, чтобы они абсолютно идеально дополняли друг друга.

Но, тем не менее, в этой связке произошел разрыв.

А это весьма, весьма опасно! Для задания…

На какое-то время мы вчетвером обогнали незадачливого девственника, и он плелся позади, сердито бурча себе под нос. Но едва мы сменили тему разговора, как он тотчас подполз ближе, прислушиваясь.

- А зачем ты мальчиком прикинулась? – невинно поинтересовался Черный – в корень зрит! – Вышла бы замуж за приличного человека, и не было бы нужды ехать в это место. Я видел в твоей грамоте словцо о тебе, о настоящей тебе – ты побочная дочь императора? Родовита…

- Ага, – буркнула она. – Много желающих взять нищенку в жены!

Снова недобрый взгляд в сторону Романа.

- А те, кто желает, – продолжила она язвительно, словно дразня краба, – настолько ничтожны, или так противны, что мне самой не нравятся. Вот я и подумала – возьму грамоту брата, он и не хватится, – и устрою свою жизнь! Ежели хочет, может сам пахать землю, как простолюдин, и разводить свиней, а я на то не согласна! Хочу прилично жить.