Эй, эй, а почему бы тебе не рассказать, что с одним таким Торном я честно поделился, и он ничем мне не уступал?!

Ну да; это правда. Но одному такому Торну было до лампочки, что на него напялят, и сколько это будет стоить, а Зеду – нет. И он загорелся приодеться так, чтобы у всех повылазило!

Для того чтобы мы в кратчайшее время постигли сложную науку – моду, – нам пригласили самого отпетого в ней специалиста, и звали его Ляфей.

Городской франт Ляфей, которого нашел для нас Алкиност, явился ровно в полдень – городская стража как раз ударила в гонг на площади, и вместе с этим ударом, медным гулом разнесшимся по округе, дворецкий открыл дверь и впустил нашего будущего учителя. Точность – вежливость королей и в этом мире.

Надо сказать, что Ляфей был хорошо известен в определенных кругах. Это был человек бесцветный лицом – то есть белокурый и бледный настолько, что внешность его никак в памяти не откладывалась. У него были прямые волосы до плеч, тонкие нервные губы и бегающие внимательные глазки. Какого цвета не помню, да и неважно это. Он был родовит, как Король – поговаривают, что издревле семья их, когда-то правящая этим кнентом, чтобы не портить породы, женилась только на родственниках, и потому род их начал вырождаться, а потом еще и обеднел. Пришлось звать Дракона; оттого Ляфей очень зол на Летающих Императоров. Да и не то что зол… Не знаю, как сказать. Ведь фактически он наследник из людей. Но больше всего его злит то, что, зная о его происхождении, Драконы почему-то не обращают на него никакого внимания. Ну, за исключением таких вот случаев – но мне бы тоже было обидно всю жизнь быть мальчиком на побегушках. Впрочем, он ничего не сделал, чтобы быть кем-то еще; и, забегая вперед, сказу, что хоть и хватило у него спеси и высокомерия заварить следующую кашу, но больше, увы, ни на что его не хватило, и до конца повествования вы о нем и слова не услышите. Он даже мелко нагадить нам не смог. Впрочем, я тороплю события. Итак, все по порядку.

Так вот этот Ляфей был абсолютно нищ; не было у него ни дома (уж я молчу про замок), ночевал он по постоялым дворам и трактирам, но при том всегда у него водились деньжата, и не серебро, а золотишко, пил он исключительно дорогие и хорошие вина, конь его был породист и вычищен, а одевался он хоть и неброско, но у самых лучших мастеров. Откуда его доходы? Говорили разное; во-первых, что он отчаянный игрок – и этому был склонен верить я. Да на его хитрой белесой морде было написано, что он прохвост, и прекрасно знает, как кропятся карты!

Во-вторых, говорили, что он поворовывает в домах, куда его имели неосторожность пригласить по какому-нибудь дельцу, и в это, судя по кислой мине нашего дворецкого, верили тоже весьма и весьма многие.

В-третьих, Ляфей подрабатывал – никто лучше него в столице не разбирался лучше в дорогих тканях, хороших винах и украшениях, он с одного взгляда мог определить, где кольцо из подвала Дракона, а где – просто кольцо, ничем не заслуживающее внимания. Работать писцом или еще кем ему не позволяла его родовая честь, а вот давать ценные советы – сколько угодно, и при том за хорошие, я бы сказал – за очень хорошие деньги. Одним словом, он помогал нуворишам, быстро сколотившим свое состояние, и таким, как мы с Черным, чурбанам более-менее соответствовать тому обществу, куда мы так нечаянно попали.

Вот и теперь, стоя на верхней площадке, мы смотрели, как Ляфей с достоинством и необычно изящно поднимался по лестнице к нам, и погибали от зависти. На нем был неприметного, светло-фиолетового, почти серого цвета бархатный костюм, украшенный скромной тесьмой и серые штаны из самой лучшей шерсти тонкорунных овец. Плащ его был черный, но это был походный плащ, безо всяких выкрутасов. Все вместе создавало этакий строгий вид, вместе с тем дорогой и добротный, что мне неловко стало в моих зелено-красных тряпках.

Итак, Ляфей гордо поднимался по лестнице под неусыпным надзором нашего бдительного дворецкого так, словно ему не впервой прогуливаться по замкам принцев Драконов, и словно это вообще его замок. Конечно, замок – это громко сказано, вообще-то, это был просто дом, но дом большой, богатый и приличный во всех отношениях. Тем более что над дверями был вывешен флаг, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кому он принадлежит. Нас он заметил сразу – об этом свидетельствовала нагловатая усмешка на его губах. Заметил, и, без сомнения, потешался над нашим убожеством. Для него мы были, что называется, «мещане во дворянстве», и, надо признать, мы всячески заслуживали этого отношения к себе. Но, несмотря на все свое недоброжелательное к нам отношение, он очень почтительно поклонился, и проговорил:

- Сиятельный Зед, – он церемонно поклонился Черному, прижав руку к сердцу. – Сиятельный Торн. Меня зовут Ляфей, сиятельные, и ваш господин велел мне помочь вам…э-э…

- Мы знаем, зачем тебя пригласил Алкиност Натх, – перебил его Черный не очень-то вежливо, и Ляфей снова поклонился – мне почудилась презрительная гримасска на его лице, которую он скрыл этим поклоном. Кроме того – он старательно и весьма тщательно обходил слово «высокородный», явно полагая, что мы его ну никак не достойны, и это очень злило. – Ближе к делу. Наш господин, хоть и находит похвальной нашу верность цветам его дома, все же желает видеть нас более нарядными. Твоя задача – проводить нас по лавкам, где мы могли бы выбрать себе достойную нас одежду.

- Куда уж наряднее, – Ляфей, видно, решил, что мы ко всему еще и непроходимо тупы (подумаешь, мастера махать мечом! Кто этого не умеет?!), но Черный снова его перебил:

- Прекрати-ка зубоскалить, нахал. Твоих острот тут никто слышать не желает. А если ты снова пожелаешь поупражняться в остроумии, я тебе все зубы повышибу.

Ляфей изобразил живое недоумение на своем выцветшем лице, и мы без лишних слов пошли в город.

Дорогой мы примечали маршрут, по которому нам предстояло торжественно прошествовать перед народом – наш распорядитель, руководствуясь каким-то планом, начертанном на свитке (который уже, казалось, рассыпался от древности, и даже его темная сургучная печать по краям начала крошиться), то и дело отмечал ориентиры и указывал, где мы должны будем свернуть налево либо направо на праздничном шествии. Этот маршрут, как он нам важно объяснил, был традицией, древней, многовековой, и он не менялся уже сотни лет – ровно столько, сколько стоит этот город. Ляфей гордо смолчал; возможно, он знал этот маршрут куда лучше нашего распорядителя, может, его прадед ездил по нему в День Весеннего Снега…

На развилке, на углу Серых Домов и бульвара Вечных Деревьев, мы собрались было завернуть на привычную нам дорогу, но Ляфей, посмев переехать дорогу коню Черного (что уже само по себе знак глубокого неуважения) крикнул:

.- На базар?! Самые лучшие ткани только в лавках лучших мастеров. У тех, которые шьют для…гхм…богатых людей. А на базарах продаются только грубые, ничем не примечательные товары,

– он оглядел нас еще раз неодобрительно и пояснил: – Любой знатный человек ваш базар примет как унизительное и оскорбительное предложение. Лучше уж ограбить кого, – веско и поучительно произнес он.

Слово «знатных», предназначенное в наш адрес, прямо-таки застряло у него в горле, и он не смог его выговорить. Его подчеркнутая аристократичность начала мне надоедать.

- Хорошо, – так же подчеркнуто непринужденно ответил Черный, – идем туда.

Мы долго плутали по городу – признаться, мы тут вообще никогда не были! Здесь, конечно был оплот моды, и ни единого бойцового зала. Теперь понятно, почему нас сюда никогда не заносило лихим ветром! Здесь, казалось, даже дома пропахли духами; даже если на улицу и выливалось по ночам содержимое ночных горшков, то уж вышедшие из моды духи выливались тут куда чаше, и обычной вони тут не было. В витринах за маленькими стеклами были выставлены красивые камзолы, раззолоченные и спереди, и сзади, и береты с перьями, и плащи, такие дорогие, что я чуть не свалился с лошади прямо на булыжную мостовую.