Мне пришлось хлебнуть как следует из своей кружки, когда палач поднес пылающий факел к хворосту, и веселое пламя облизнуло ноги казнимых.

Людоед веселился. Может, ему и в самом деле не было больно? Он хохотал и плевался, целясь в палачей шевелящих хворост кочергами, в недовольную публику.

- Что, взяли? – рычал он, дергаясь в своих цепях как безумный. – Взяли?

Внезапно под его ногами что-то ярко вспыхнуло, словно зажженная спичка. Но эта яркая вспышка не угасла, как обычно это происходит со спичками. Она перекинулась на хворост, окрашивая все пламя в этот нестерпимо-яркий цвет, и людоед осекся. Почему-то ему больше не было смешно, он закрутился, задергался, как угорь на сковороде – сравнение как нельзя кстати, – и завопил так, что, казалось, небеса вздрогнули. Я отвернулся, чтобы хотя бы не видеть его перекошенного лица за дрожащим струящимся воздухом, сплетающимся с языками необычного пламени. Визг людоедки потонул в этом могучем рыке.

- Уйдем отсюда, – предложил Дракон. – Это развлечение для черни. Я достаточно удовлетворен местью.

- Что это было? – спросил я. – Что так ярко горит?

- Моя чешуя с каплей моей крови.

Потом мы снова напились в покоях государя.

Все произошедшее сегодня не очень благотворно сказывалось на моих нервах, зато Черный быстро отошел и перестал походить на натянутую струну. Небрежно развалившись на диванчике, он рассматривал одним глазом красное темное вино сквозь стекло бокала, и мотал ногой.

- Скажи мне честно, – произнес вдруг Дракон, – ты мог применить свою таинственную защиту, когда я царапал тебе руку?

Черного этот вопрос не смутил. Он все так же беззаботно рассматривал вино, и на лице его не было и тени напряжения.

- Нет, – ответил он. – Я вовсе убрал её.

- Как же ты так уверенно положил свою руку под мой коготь? – в глазах Дракона прыгали смешливые искры. Глядя на него, я понял, что его с самого начала все это просто забавляло – и то, что Черный подумал, будто его примут за людоеда, и то, как он пытался, изо всех сил пытался доказать Алкиносту Натх, что он полностью в его власти… Дракону этого было не нужно. Глядя, как смеются его глаза, я понял, что Дракон с самого начала верил ему. А все эти испытания – так они происходили исключительно в голове Черного. Может, он сам проверял себя на прочность, хотел лишний раз убедиться, не свернет ли он с выбранного пути?

- Я доверяю тебе, государь, – важно ответил Черный. Дракон расхохотался:

- Да уж! Ну, не обижайся, Зед. Я ценю твое доверие, и рад, что ты не сомневаешься во мне. На самом деле, я так же доверяю тебе, может, даже больше. Я хочу рассказать тебе одну вещь… не хочу сказать, что ты человек невежественный, но ты не знаешь этого. Кстати, скажи мне честно – ты действительно явился оттуда же, откуда прибыл и господин ныне покойный Монк?

- Откуда бы не пришел этот красавец, – развязно ответил Черный, – мы с ним не земляки. По меньшей мере, у меня на родине о таких, как он, я даже и не слышал. Я и в самом деле пришел издалека, но, думаю, мы с ним шли разными путями.

- Тем лучше, – утвердительно кивнул головой Алкиност. – Значит, мой рассказ и в самом деле будет для тебя нов. Я хочу рассказать тебе то, из чего ты поймешь, что мое доверие к тебе куда больше, чем ты думаешь. Я подарил тебе сегодня свою кровь – не думаю, что для тебя это до сих пор просто красивый ритуал, не так ли? Кровь Дракона меняет человека; это происходит не сразу, и со всяким по-своему, но одно качество становится присуще любому из тех, кого Драконы назвали своими детьми: человек этот становится сильнее любого смертного, и иногда настолько, что его невозможно победить. Со временем он может стать Драконом.

- Что?! – Воскликнул Черный, подскакивая. – Вот спасибо! Значит, через пару лет у меня отрастет хвост, порежутся крылышки… Почему ты не предупредил меня?! А вдруг я не захочу быть Драконом?

Алкиност смотрел на него, хитро прищурившись.

- Не захочешь жить долго, дольше, чем обычные люди? Не захочешь научиться летать? Ты уже не будешь человеком, ты станешь Драконом полностью, ты будешь думать, как Дракон.

- Сомнительное удовольствие!

- Я так и думал, – протянул Алкиност, слегка разочаровавшись, по-моему. – Значит, тебе суждено стать просто великим воином. Драконами люди становятся редко. Пожалуй, в этой эпохе им станет Яцео Ван Суу, принц Хегунаты Лекх. Двое – это слишком много для одной тысячи лет… Но не важно! Суть в том, что я не имею права давать свою кровь кому попало. Если я дам её убийце, в его крови разгорится такой кровожадный пламень, что удержать его не будет никакой возможности. Если её возьмет человек нечестный, то он сможет натворить неописуемых бед при помощи жуткого ума, проснувшегося в нем. Кровь обостряет в человеке главное, его сущность. Если б ты был людоед, ты бы тут же, после церемонии кинулся в толпу и, будь на тебе твоя неведомая защита, ты бы убил всех. Так что я доверял тебе больше, чем ты мне.

- Ты так рисковал! – поразился Черный. – Соглашусь, что рука – не такая уж большая цена за площадь, полную народа.

Дракон снова усмехнулся.

- Ты ошибаешься, – произнес он. – Я не рисковал ничем. Почему люди так рассеянны? Вы всегда забываете, что я – не человек, и что я все-таки немного зверь. А значит, у меня кое-что могло остаться от животного… Например, чутье. Те запахи, которые кажутся тебе едва уловимыми, для меня смердят почти невыносимо. Думаешь, я бы не учуял, если б ты ел людей? И эти маленькие людоедики – я не вижу в них никакого отличия от людей, уж извини. Для меня люди все на одно лицо, как для тебя, скажем, кролики или кошки. Я различаю их лишь по запаху.

- А как же ты узнаешь меня из толпы? – удивился Черный.

- По запаху твоей одежды, которая всегда благоухает цветами так сильно, как не пахнут и сами цветы. Кроме того, ты же смог бы отличить меня среди других Драконов? Даже одного со мной цвета?

Но это не главное. Главный мой рассказ будет о том, что так наивно опровергал наорг, лишившийся языка.

Многие века назад, когда о Драконах никто даже не слышал, далеко на юге, куда теперь никто и дороги-то не помнит, некий могущественный колдун решил сотворить таких невиданных тварей, что могли бы летать по воздуху, были бы неуязвимы и сильны. Кто знает, какие страшные силы вызвал он в своем замке, чтобы получить первое яйцо, точнее, несколько яиц, и какие птицы его высиживали – тоже никто уже не помнит. Только он получил желаемое. Он произвел на свет первых Драконов, и звались они тогда Аронкен. Это были тупые, очень тупые и злобные твари, могучие, с сильными крыльями. Испуганные люди, видевшие их перовые полёты, клялись, что Аронкен походили на адских псов, изрыгающих ядовитое пламя зубастыми пастями. Кажется, колдун хотел завоевать все земли на свете и стать полноправным королем… Только его Аронкен не очень ему понравились. Его амбициозный разум подсказывал ему, что чудовища должны бы быть куда страшнее и больше. Главное – больше. И он, вместо того, чтобы уже идти воевать, решил выпарить больших Драконов. Эта идея захлестнула его, завладела им целиком. Наверное, он был просто безумен…

Словом, он долго не выходил из своего замка. На смену Аронкен пришли Алреп, немного побольше и поумнее – они уже не кидались без разбору на всех и слушались приказов своего творца. Потом были Неплпэ – больше, чем Алреп, и они умели худо-бедно изъясняться по-человечески. Но всех этих Драконов объединяло одно – они были свирепы. О, как они были свирепы!

И все бы шло по намеченному плану неугомонного творца – последние Драконы, что умели говорить, ему даже понравились, – но однажды что-то произошло.

Самка Дракона снесла невиданное яйцо. Она сидела на нем, прикрывая его крыльями, и оно было огромно, так огромно, что просто неясно было, как оно помещалось раньше в её теле.

Появился Дракон – его появления сумасшедший колдун ждал с нетерпением. Наконец-то осуществились все его мечты! С таким гигантами он станет просто непобедим!