И мы начали спускаться.
Первым шел Черный – Ур, неслышно командуя его действиями, направлял его по выверенному им маршруту. Потом я – и замыкал нас Ур. Для этого ему пришлось пропустит вниз нас обоих, и незнакомец усмехнулся еще раз, и еще более презрительно, посчитав Ура трусом.
Тем не менее Ур трусом не был; но хитрецом – отменным. Как только нога Черного коснулась крошащегося желтого камня, и вниз посыпались осколки и мелкий мусор, я услышал в голове команду Ура: «Кричи! Кричи что есть сил, словно тебя режут!»
И в тот же миг Черный заорал так, что я от неожиданности поскользнулся, мои руки цапнули лиану, на которой росли какие-то плоды с гладкой толстой кожурой, похожие на маленькие арбузы, темно-зеленые и влажные, и эти круглые кругляки остались у меня в руке, а сам я сверзился вниз, с мокрой скользкой ветки, в пышный подлесок, и заорал от испуга, совершено не притворяясь.
Незнакомец повел себя странно; как только мы заголосили, он с необыкновенной прытью скинул вниз веревочную лестницу, умело замаскированную зеленью, и рванул вниз с небывалой скоростью.
А Ур с еще большей скоростью рванул к нам. Дальнейшее было скрыто от моих глаз, потому как я, удачно упав в кучу листвы, запутался в сочных молодых побегах каких-то растений, и не сразу из них выпутался. Последнее, что я видел – это был Ур, соскочивший в то самое место, куда «рухнул» Черный, и тут же подлесок огласили звуки страшной грызни и драки, словно оголодавшие звери, хищники, дрались за добычу.
- Черный! – завопил я, не заботят больше о конспирации. – Черный!
Проклиная все на свете, я рвал в клочья лианы, обвившие мои руки.
Драка каталась совсем рядом. Насилу выпутавшись из зеленых плетей, растерзав листья, на ходу стараясь вырвать непослушный меч из ножен, я рванул туда, на звуки драки, плечом прошибая стену тонких молодых стволов деревьев. Картина мне предстала самая замечательная.
Черный, взъерошенный, с окровавленным мечом в руках – уже успел погеройствовать! Пара трупов, закатанных в лохмотья, почти ничем не отличающихся от лесного обычного мусора, перечеркнутых быстро чернеющими полосами, лежала тут же. Еще один, разорванный страшной силой, разбросанный по клочкам, украшал собою однообразный зеленый пейзаж. Сам Черный остервенело отбивался от еще двоих дикарей – только кто бы сейчас сказал о том, что они дикари?! Эти люди, замотанные в многочисленные тряпки, как бабочки в коконы, были вооружены не менее странным оружием – теми самыми узкими серпами, что так напугали меня, тонкими, отточенными, блестящими, приделанными к грубо обработанным деревяшкам, и орудовали этими жуткими серпами они довольно ловко. Настолько ловко, что успешно теснили Черного.
В мозгу моем вспыхнули картины – это было всего лишь мгновение, неясные образы, сменяющие друг друга почти моментально, – но и их мне достаточно было, чтобы едва не умереть от ужаса.
Виделось мне, как дикари убивают своими серпами, оглушают свою жертву заскорузлыми от крови рукоятками, и сдирают своими отточенными лезвиями, похожими на серпы спутников в темном небе, с убитых кожу…
От видения этого я упал на колени; это были не мысли и не чувства людей – это снова была неумолимая память земли; она рассказывала мне свои тайны, шептала, и всюду, всюду я снова видел эти серпы: выбитые ли на камнях, из которых дикари собирали свои хижины, вырезанные ли на рукоятях топоров, нарисованные ли на лицах сажей…
Мой дар вновь подводил меня, и я, попав в плен к видениям, был беспомощен как младенец и одновременно с этим обладал знанием. Каким обладает, наверное, только Бог.
И это было зловеще.
Ур сцепился с неизвестным; это они визжали и шипели, катаясь в подлеске, посыпая друг друга отборнейшей бранью на родном им языке – да, да, они были соплеменниками! И при всей кажущейся хрупкости неизвестный не уступал Уру в силе и ловкости, а то и превосходил; теперь понятно, почему не Черный в первых рядах героев! С такими, как Ур и ему подобными, он бы так просто не справился.
А оппонент Ура оказался противником серьезным.
Сверхлюди, они взяли много от животных, что давало им возможность выжить в условиях, в которых лично меня хватило бы на пару дней, и то если рядом не проползал бы голодный удав.
Незнакомец, верно, был одним из них – из этих голодных, толстых, хитрых удавов.
Казалось, его тело имеет суставы более подвижные, чем человеческие, и более прочные. Он выворачивался из рук Ура, как бы сильно тот не стискивал его, он бил – и бил с не меньшей силой, хотя и уступал Уру в габаритах.
- Белый! – орал Черный, вертясь юлой. Дикари наседали, неумолимо, страшно, Айяса высекала искры о серпы дикарей, и Черный отступал, отступал!!! – Белый!
- Сейчас, – бормотал я, на четвереньках выползая из кустов. – Я сейчас…
Впрочем, помощник из меня сейчас был никакой.
Тэсана лежала где-то в зелени, перед глазами качались многочисленные призраки треклятых серпов, а руки мои дрожали.
- Белый!!!
Ур налетел на неизвестного, и его угольно-черная коса захлестнулась вокруг запястья нашего недоброжелателя. Ур угрожающе трещал своей чешуёй и шипел, оскалившись. Незнакомец отвечал ему тем же самым с той лишь разницей, что чешуи на нем не было.
Наверное, Ур хотел хоть немного, хоть ненадолго, но сковать действия противника, выгадать время; но это не удалось ему. Неизвестный со странной для такого хрупкого существа силой стряхнул с себя наседающего Ура, и тот отлетел и ударился о дерево. На миг от удара он потерялся и упал; незнакомец резко обернулся к Черному – в голове моей вспышкой пронеслась его мысль, страшная и такая же омерзительная и неумолимая, как эти серпы.
Неизвестный хотел убить Черного.
Оторвав ему руку, он оставил бы его дикарям.
Черный был ему не нужен. Я ему был не опасен; с Уром он рассчитывал справиться после, сообща с дикарями, или даже в одиночку – он мнил себя намного сильнее Ура, да, возможно, так оно и было.
И он прыгнул на Черного.
Незнакомец двигался быстро, очень быстро.
В мозгу моем успела лишь мелькнуть мысль, что он тоже своего рода мутант, высшее существо, искусственное созданное исчезнувшей цивилизацией, и я не успею ни перехватить его, ни даже поднять свой меч, потерявшийся в траве, да и странно это – мне, неумехе, кидаться с железякой на такое быстрое существо, с которым даже Черный вряд ли успеет справиться…
Может быть.
Я не знаю.
Я не заметил, как и когда этот круглый скользкий плод оказался у меня в руке.
Удобно лег он в ладонь, тяжелый и плотный, как камень.
Наверное, он был еще не созревший…
На один мой вздох мир остановился, и я, что есть сил размахнувшись, метнул это странный арбуз в лохматый затылок незнакомца, который в стремительном броске уже тянул руки к Черному, и пущенный мной арбуз летел быстро, намного быстрее, чем умел двигаться неизвестный.
Если камень – оружие пролетариата, то арбуз – оружие лохов.
От удара плода о затылок неизвестного в разные стороны брызнули красные ошметки, и мне даже показалось, что у неизвестного взорвалась голова.
Я попал очень удачно – прямо в основание черепа. Сверхчеловек, не сверхчеловек, а голова-то у него оказалась слабовата. И он в своем страшном броске, не достигнув цели, вдруг дернулся и завалился набок, сбив одного из нападавших на Черного. Второго тут же перечеркнула крест-накрест Айяса, и драка стихла.
Как Ур оказался рядом – я не заметил, лихорадочно отыскивая еще один метательный снаряд, потому что второй соперник Черного зашевелился.
Айяса быстро вонзилась в шевелящуюся кучу тряпок, и второй дикарь затих навсегда.
На поверженного моим арбузом неизвестного навалился Ур и заломил ему руку. Вопреки моим ожиданиям, голова у неизвестного не треснула нет, и он уже начал ворочаться.
- Говоришь – договориться не мог, а?! – зло шипел Ур, выкручивая незнакомцу руку так, что тот вынужден был искаженным от боли лицом уткнуться в траву. – Дикари?! Ссссщарт!
