- А если я уйду и оставлю тебя так?

- Тогда ты не узнаешь многого.

Йон, чертыхаясь, подобрал осколки – по счастью, камень не раскрошился, – и сложил их в свой карман.

- Так, хорошо, – сказал камень. – А теперь убирайся отсюда, да поскорее!

- Отчего бы?

- Потому что сейчас ты увидишь Тех, Кто Невидим и Вездесущ! Мы называем их так, потому что слышим лишь их голоса – изредка видим руки, ну, и то, что они в этих руках держат, но и все. Лиц их мы не видели никогда, а голоса… голоса лучше б не слышать никогда! Если ты не отдашь меня им, я расскажу тебе о них.

- Как они узнали, что я вынул тебя? Другие камни рассказали?

- Нет; не знаю, как они узнают, но они узнают всегда. Да торопись же!

Но у Йонеона были совершенно другие планы. Слушать россказни какого-то вруна?! Нет; кое-что он должен разузнать сам; и бежать – это не к лицу барону Ставриолу! Лучше остаться здесь и послушать, о чем они будут говорить. В конце концов, он верил в свой меч, который еще ни разу ему не изменял; не сотня же человек сюда вломится; и, если они его обнаружат, он сможет постоять за себя!

Йон зажал рукой карман, чтобы не было слышно писка разбитого камня и отступил в темноту. Сердце его билось ровно и спокойно, и дыхание было тихим; он не боялся – наверное, оттого Серые не заметили его присутствия и искать не стали.

А он ничуть не удивился, когда из мрака выскользнули две фигуры в сером и заметались по подземелью, освещая пустое черное место, на котором когда-то красовался разбитый камень.

- Что здесь произошло?! – яростно спросил один из них, обращаясь к притихшим камням. Его вопрос можно было бы назвать криком, если бы он не был задан странным шипящим голосом, словно бы смазанным и многократно повторяющимся в ушах. – Кот вынул его?!

- Мы не знаем, – осмелился ответить один из камней. – Мы лишь услыхали его крик и потом голос человека, который говорил с ним.

- Говорил?! Что он говорил?!

- Мы не разобрали; речь шла о каком-то украшении.

- Украшении! Что за украшение?!

- Это не наша тайна. Это тайна Палачей, а они от нас многое скрывали.

- Ложь! Если знал он, то знали вы все! Так о чем шла речь?

Камни молчали; и Йон не мог понять, почему.

Серые взвыли страшно и противно.

- Как он умудрился вынуть камень, это человек?

- Он разбил его.

- Разбил! Этого не может быть!

- Мы слышали, как он разбился.

- Этого не мог сделать даже Феникс! А только ему под силу вынуть этот камень – его ведь вставлял Савари? Но тот, кто был здесь, ведь не Савари?

- Нет; это был не Савари и не Феникс – Феникс, кстати, все еще мертв.

- Да что же за тайна такая, за которую разбили камень?!

Камни молчали. Серые проклинали их страшным проклятьем.

- Я вынужден буду позвать Господина, – сказал, наконец, один из них, и в голосе его послышалась угроза. – Ему вы расскажете все! Не то…

- Не то – что? – насмешливо произнес камень. – Что он может, кроме как перебить нас так же, как и Брайена? Ничего; мы бессмертны. И с этого часа сдается мне, еще и свободны – ты разве этого еще не понял? Нас может вынуть любой; а это означает, что Равновесие рухнуло, и Дух в Камне свободен. И мы уже не зависим от воли обещаний вашего господина. Он обещал вынуть нас – ерунда! Теперь мы не нуждаемся в его услугах и более не обязаны ему служить за призрачную надежду на свободу.

Серый в ярости занес для удара палку, на которую опирался. Йонеон буквально впился взглядом в неё, стараясь как следует запомнить её, чтобы потом, может быть, по ней опознать её владельца.

- Сейчас я раскрошу тебя, как и Брайена! – зашипел он, и камень саркастически рассмеялся:

- Давай! Дай мне свободу прямо сейчас! Ну, что же ты опустил свою палку, которой так грозно размахивал? Что случилось?

Серый молчал.

- Господин в замке, – произнес он наконец. – Я все расскажу ему. Может, он знает, как причинить вам боль!

И серые растворились во мраке, а Йон перевел дух.

Казалось бы, беседа эта не сказала ничего важного, но это было не так.

Во-первых, Господин – то есть тот, кому Йонеон был обязан годами безымянности, – был тут. Но кто он – им мог оказаться кто угодно! Так сказал и Палач. Йон поблагодарил небеса за то, что они удержали его и не дали ему погеройствовать. Какая дерзость – полагаться на свой меч! Глупец, мальчишка! Несомненно, он уложил бы обоих. Да только Господин обнаружил бы тела своих верных слуг; а коль он в замке (и это может быть кто угодно!), он не может не знать, как дерется господин Шут, он же казненный им Йонеон Ставриол. И для такого пройдохи не составило бы труда соединить вместе разбитый камень, украшение, Йонеона и убитых им слуг…

Он понял бы, что за украшение искал Йон. И понял бы, что Йон – уже не Шут.

И тогда бы он нанес удар из темноты…

«В замке нельзя доверять никому! – думал Йон, крадучись пробираясь к выходу. – И имени своего нельзя называть никому – если, конечно, его мне не напомнит Кинф… Ах, демон! Она тоже тут; и Серый – мало ли что у него за планы! Значит, и она в опасности тоже. Что за проклятое место!»

- Ну, указывай мне этот тайник, – грубовато велел он камню, когда подземелье было позади, и серые не дышали ему в спину. – Не то склею и вставлю тебя обратно – насколько я понял, ты обязан мне свободой!

- А то! – довольный, ответил камень. – Иди к зеленому фонтанчику – цел он еще, кстати?

- Цел, – ответил Йон. – Только загажен.

- Тем лучше! Значит, тайник цел, барон Йонеон Ставриол! Вперед! И через пять минут ты станешь полноправным владетелем своей Улен!

Йонеон повиновался.

- А расскажи-ка мне, что это за люди такие, – спросил он, чтобы скоротать время, пока будет разыскивать это фонтан. Камень, как ему показалось, даже завозился в его кармане.

- Мой тебе совет, барон, – произнес он, – не доверяй никому в этом замке! Я говорил уже, что не видел ни единого лица? Я повторю это с самой страшной клятвой. Я знаю, что тот, кто породил нас, породил и их, но было это так давно, что память моя путается, и я не могу сказать, кто был первым, кто вторым, и для чего мы нужны на этом свете! Но люди эти повсюду; за пределами замка они могут лишь лгать, а здесь они всесильны.

- Так! А скажи-ка мне теперь, отчего так важны те вещи, что Палач спрятал от Серого Господина и отчего вы не выдали ему этой тайны?

- Не знаю, отчего важны. Но знаю, что он хочет завладеть ими со всей страстью. И коли он возьмет их – мы ему будем больше не нужны. Тогда он просто забудет о нас и мы никогда не увидим свободы!

- Даже так! – пробормотал Йон. – Такая важная вещь болталась на моей шее! Немудрено, что он велел сравнять меня с грязью! За неё можно было б не только руки отрубить – кстати, так оно и предполагалось! Он велел убить меня, а Палач пожалел!

- Да; тебя велено было убить, мучительно, чтобы насытить нашу силу, но истинной причины, отчего так важна была твоя смерть, он не назвал никому. Он ожидал, что когда ты умрешь, он снимет медальон с твоего мертвого тела, и никто ничего не заметит, но он просчитался! Палачи посчитали, что ты достоин жизни – они частенько так делали. И припрятали твой медальон. Не спрашивай у меня больше ни о чем; я не могу тебе рассказать всей правды, оттого что сам не знаю её; даже Великие, те, что сражались в страшных войнах, были обмануты и верили в ложь. Вся история погрязла во лжи, и правды не знает никто – кроме Серого Господина, как ты его называешь.

Тем временем Йонеон достиг фонтанчика – это было маленькое сооружение, скорее украшение стены, чем необходимая вещь. Когда-то он был прекрасен, искусно выточенный из малахитового камня, вделанного в стену.

Теперь веселый зеленый цвет был погребен под ржаво-коричневой грязью, в бассейне вместо прозрачной воды была грязная черная жижа, и веселый бесенок, когда-то озорно ухмыляющийся со стены и извергающий чистую струю из своего уха, потерял свои рога и лицо его было раздроблено.