Голова , до того пустая и свободная, наполнилась вмиг. Целая жизнь была отнята у него вместе с именем, и много, много радостей, огорчений и воспоминаний, любви с страсти, что свойственны только эшебам, были стерты из памяти, вместо которых долгое время была лишь зияющая пугающая пустота и боль…

Кто я был? Что любил и что ненавидел?

Теперь он все это понял; теперь знания эти струились в его жилах вместе с кровью, и он ощутил, что только что родился заново.

Он эшеб. Йонеон Ставриол… Такие имена давали лишь эшебам, да и север вместе с его городами принадлежит эшебам, и большая часть – ему лично. Там эшебы добывают серебро и в лесах охотятся на серебряных волков. Что же, это объясняет его серебристо-белые волосы и темную кожу. А то он долгое время думал, что рожден от чернокожей красивой наложницы.

И долина Луны – рядом… Долина, принадлежащая Кинф. Тогда, шесть лет назад, он с любовью думал, что они созданы друг для друга, как родной Норторк и долина Луны, обнимающая его бескрайними равнинами. Интересно, а сейчас он любит её? Он с удивлением встал прислушиваясь к своим чувствам. Самое интересное, что за все то время, что он провел с Палачом, он ни разу не подумал – он даже не вспомнил о Кинф!

Может, и любовь его была наваждением, колдовством?

Но нет; сердце его сказало, что любовь – это не плод колдовского отвара, и не болезнь. Он любил её – теперь он вдруг ощутил, что прошли годы, он стал старше, и многое изменилось; как ни странно, изменился и он – теперь он был не глупым самоуверенным мальчишкой, который когда-то написал юной невинной наследнице трона такое, отчего сейчас покраснел до корней волос, а зрелым мужчиной, и наверное, поумневшим, коль скоро в сердце его была теперь не только страсть. Но одно оставалось неизменным – та Кинф, что жила рядом с ним, по-прежнему была дорога ему.

Более того – ушла болезненная ярость из головы, и он понял, что пережил и простил свою казнь и шесть лет безымянности. Его любовь была сильнее, чем горечь от унижения и обиды.

Теперь это не стояло между ними.

Теперь он мог бы снова просить её руки – но уже с подобающим почтением. Теперь у неё нет её трона и надменности.

Демон!

Да у Кинф же помолвка с Тийной!

Эта мысль как холодный душ отрезвила его, и он очнулся от своих умиротворенных мечтаний, и он встрепенулся. Сколько времени прошло с тех пор, как он спустился в подземелье? Его желудок говорил, что предостаточно, да и на ногах он держался нетвердо, норовя завалиться на бок – неужто он так ослабел от голода?! А что, если Кинф уже вышла замуж за эту чертовку, или женилась на ней – вот демон, гадость-то какая! Что, если они уехали в Мирные Королевства?

Да что за беда, подумал Йон, я последую за ними! Теперь, когда нет этой муки в крови, он не сомневается в своих чувствах и не боится.

Раньше он любил и ненавидел её, и знал, что дай ему шанс, хоть полшанса, он будет преследовать и потом убьет Кинф. Теперь – все. Теперь ни о каком убийстве не может и речи идти.

А потому он просто поспешил наверх, торопливо пряча на груди старый страшный пергамент.

Теперь он знал наверняка, что что-то происходило; он это чувствовал равно как и то, что Камни теперь не были единым целым. С некоторых пор их слаженный хор разладился, и каждый шептал ему свою историю, не чувствуя других своих собратьев. Интересно, а что произошло?

Но разбираться с этим не было ни времени, ни желания. Да и обстоятельство это было на руку Йонеону – теперь он мог выпытать у любого из них о судьбе своего медальона, оставшись незамеченным для других камней… и уничтожить любой из них он теперь тоже мог – какая-то невидимая связь порвалась с тонким высоким звуком, и магия покинула подземелье. Голубые говорящие стекляшки – вот что такое теперь были эти непобедимые когда-то камни.

====== 2.ТАЙНА ЗАМКА. ======

Йон,таясь, прошел в самый темный закуток. Это был маленький альков, в котором одиноко горел всего один камень – да и тот не самый чистый и не самый великий. Йон остановил свой выбор на нем лишь потому, что он был одинок и отдален от остальных настолько, что никто не заметит, как Йон будет разговаривать с ним – а теперь Йон почему-то и не сомневался, что таиться нужно, и ото всех, а особенно – от камней. Они знали все дворцовые тайны. Они знали и его имя – почему не сказали? И нет уверенности, что они не служат серому. Серого Йонеон боялся; нет, он не боялся встретиться с ним и стать лицом к лицу – он боялся именно того, что встречи этой никогда не будет, потому что Серый – будем называть его так, – никогда не выйдет из своей спасительной тени, а будет действовать исподтишка.

Камень, у которого совершенно не было чувства опасности, легкомысленно распевал песенки, я бы сказал, себе под нос, но вот носа-то у него не было.

- Эй, Брайен, – произнес Шут, посмотрев на камень, что горел над его головой, – не ответишь ли мне на один вопрос?

- Смотря что это будет за вопрос, – осторожно ответил камень, предчувствуя недоброе.

- Где мой медальон? В ту ночь Палач снял и его и забрал. У кого он теперь? – резко спросил Йон. – Отвечай, не то я разобью тебя.

- Попробуй, и увидишь что будет, – ехидно ответил камень, и Йон, не говоря больше не слова, треснул по камню рукоятью меча.

Раздался дребезг и звон, словно груда тарелок обрушилась на каменный пол, и камень искрящейся грудой обломков выпал из своего гнезда. Раздался истошный визг, и остальные камни забеспокоились, стали окликать разбитого – как с ним могло произойти дурное, ведь они не чувствовали присутствие магии?!

- Ну? – с нажимом произнес Йон. – Где?

- Эй, ты че творишь?! – верещали осколки тонкими голосишками. – Ты че…

- Где мой медальон? – повторил Йон, наступая на один из обломков сапогом и как следует нажимая. Раздался хруст, от камня начали откалываться мелкие блестящие крупинки.

- Ай, все, все! Понял, понял! – завизжал осколок. – Твой медальон!

- Да не ори так и не смей называть моего имени, а не то покрошу тебя мельче чем в муку! Так где он?

- А который медальон? – юлил камень. – Палач снял с тебя много побрякушек. Какая именно тебя интересует?

Йон усмехнулся и глянул себе под ноги, туда, где под подошвой его сапога примостился маленький врун.

- Медальон моего рода, – ответил он, решив открыть все карты сразу. Он понял, что камень будет юлить, пока не убедится, что он все вспомнил, а у него не было времени препираться с ним. – Медальон барона Йонеона Ставриола – назвать все имя полностью или этого достаточно, чтобы понять, о чем я говорю?

Камень на миг замолк – Йонеон ощутил его изумление и потрясение так явно, словно удар или ожог.

- Ты помнишь, – произнес он, наконец. Йонеон кивнул.

- Я помню, что Палач снял с меня медальон в ту ночь, – произнес он. – Кому он его отдал? Серому?

- Какому серому? – с подозрением произнес камень. – Я не видел никакого серого. А медальон твой никому не отдавали. Палач не дурак, чтобы кому попало отдавать такую вещь! Он спрятал его, это правда – помнишь статую такого смешного божка, словно выглядывающего из стены? Сонки оставили его в покое, потому что он чем-то походит на их Чиши. Так вот это тайник – здесь, в замке, полно тайников..!

- Короче!

- Короче некуда. Там реликвии – твоя и царственной Кинф, старинный венец, подаренный ей когда-то Андлолором. Во время падения замка Палачи оказались единственные из всех, кто остался верен империи. Они собрали те немногие вещи, что что-то значат, и спрятали их в этом тайнике. Их обладатели – вы, а не кто-то в сером… кстати, что это за цвет такой – серый? Как он выглядит? Сдается нам, что мы не различаем серого!

- А стены? – изумился Йон.

- Они не серые. Они с коричневатым и даже с красноватым оттенком.

Камень, наконец, понял, что в его интересах сотрудничать – он слишком много выболтал, чтобы теперь молчать, и этого же хватило бы, чтобы недруги вместо Йона исполнили его угрозу.

- Если ты соберешь меня, – интимно понизив голос, произнес камень, – то я расскажу тебе много интересного. Того, что касается тебя и твоего медальона.