-Я не понимаю вас, - заносчиво бросила Изабелла, хотя внутри ее все сжалось. С трудом она заставила себя глядеть в лицо пирату.
-Не понимаешь? - передразнил ее пират. - Антонио ведь едва не взял тебя внизу, да? Ну, а твой мужчина все это видел. Я позаботился об этом и лично советовал ему слушать меня, если он не хочет вновь видеть свою женщину в ласковых объятиях моего красивого помощника. Ты завизжала как раз вовремя, чтоб он сломался. Правда, при этом он едва не задушил меня, но я крепок, как палуба моего корабля.
Пират откровенно забавлялся. Бортовая качка стала вдруг резкой, и Изабеллу замутило. Она схватилась за выщербленные доски стены.
-Стало быть, - продолжил пират. - Я заставил ваших мужчин поклясться, что они дадут себя продать. Я пригрозил, что отдам вас на потеху моим пиратам, если они пошевелят еще хоть пальцем ради своего спасения. А теперь я желаю, чтоб вы тоже дали мне слово быть покорными. Одна уже поклялась.
Джулия низко склонила голову, словно теряя сознание.
-Никогда! - с усилием выдавила Изабелла.
-Я так и знал, что ты откажешься! - невозмутимо сказал пират, ногой подвигая себе табурет. – Потому что твоему мужчине будет легче видеть тебя мертвой, чем растерзанной? Ты его хорошо знаешь. Это делает тебе честь! Но, если ты умрешь, я не оставлю на твоих друзьях ни клочка живой кожи. Их сперва накормят кошкой - девятихвосткой, так что ни один из них не сможет встать даже на колени, а потом бросят прямо на палубе на солнце и сама понимаешь, какие чувства они испытают по твоей милости, это на жаре-то с открытыми ранами. Ты знаешь, что такое девятихвостка? Это девять кожаных плетей, на концах которых закреплены тонкие лезвия. А потом эти самые раны мы натрем солью! У тебя на глазах слезы? Какая неженка, дьявол тебя раздери! Ты ведь любишь г-на де Силлек? Так что ты согласишься быть покорной, да?!
-Да! Да!- закричала Изабелла. Невзирая на страшную духоту, от которой пот тек из-под мышек струйками по спине, ее пробрал озноб.
-Но это не все!- уже мягче продолжил Нуро. – Если ты еще раз вздумаешь проявить непокорность, я предам ваших мужчин как взбунтовавшихся рабов, и их либо колесуют живыми, либо пригвоздят к лестницам за ладони. Может быть, будет придумана другая, не менее мучительная смерть: их бросят на баб - арункские крючья. Они три или пять дней будет желать смерти под палящим солнцем, и мухи будут откладывать личинки в их смердящие раны.
Джулия, не в силах слушать, закрыла уши руками.
Изабелла не могла больше сдержать слез. Страшно унизительно было плакать перед мучителем, но Изабелле не удавалось их унять.
Пират внимательно оглядел пленниц, словно оценивая их покорность. Он добился своего: уничтожил их. Он не удивился: давно торгующий человеческой плотью, он прекрасно изучил человеческие души. Наблюдая их в страхе и покое, перед штормом и после угроз, он знал, что и как нужно говорить гордецам и влюбленным, мужчинам и женщинам, чтобы заставить их поступать так, как было ему нужно.
-Ты согласна на продажу? - спросил он торжествующе.
Изабелла кивнула, глотая слезы.
-Надеть! - он пальцем указал на наряд из атласа цвета выгоревшей травы с золотыми галунами, короткими рукавами и низким декольте. - Этот под цвет твоих глаз. Они на базаре от ярости станут зелеными, и это понравится моим покупателям. Сверху накинешь белый плащ, поняла?
Изабелла кинула.
-К завтрашнему утру быть готовыми! - он указал на просторные одежды из белой шерсти. - Это одежда для пустыни. В бочке морская вода – умойтесь!
Он еще подумал, пожевал губами и вышел. Женщины не двигались.
========== Глава 29 Безжалостная игра ==========
Грязная палуба “Феникса” была завалена награбленным товаром: сундуками и баулами, которые натаскали из трюма матросы. Подруги не замечали ничего вокруг. Тут как раз первые золотые лучи солнца выскользнули из-за горизонта, пронеслись бликами по посветлевшему морю и осветили белые стены города, откуда начинался непостижимый, богатый и жестокий восток! Корабль входил в порт Лараша, в котором бурлила жизнь: колоритным калейдоскопом менялись бронзовые и черные лица, колыхались высокие тюрбаны, звенели секиры и мечи, слышалась испанская, немецкая, арабская речь – быстрая, стремительная, чужая, или медлительная, как пустыня. Несколько десятков кораблей и галер сгружали товары: черное дерево, рабов, пестрые ткани, оружие, фрукты, животных. В этой суматохе обе женщины сошли на берег, были посажены на осликов и в сопровождении матросов присоединились к длинному каравану, собиравшемуся у стен города.
Подруги напрасно отчаянно выискивали в толпе своих друзей, но не могли это сделать из-за ряби в глазах от пыли, шумных людей, от невиданных ранее белых стен, верблюдов, покрытых изумительно красивыми шерстяными попонами. Солнце било им в глаза, сияло, отражаясь от круглых башен белоснежных мечетей и золотых решеток. Женщины вертелись во все стороны, глотали желтую пыль, поднимаемую всадниками с бронзовыми лицами, в белых чалмах с черными сарацинскими бородами. Но тех, кому француженки хотели бросить последнй взгляд, они так и не нашли.
Караван под протяжные крики погонщиков двинулся в путь. Впереди простиралась таинственная пустыня, состоящая, казалось, из белой муки, из которой в Париже делают самые лучшие булочки с корицей. Огромное желтое пространство и ярко-синий купол над ней стояли над пыльной дорогой, трепетно дрожащей в мареве жара.
Ослики вместе со знатными всадниками составляли голову каравана. Позади них неторопливо плыли желтые верблюды в сопровождении погонщиков. Позади шла партия рабов. Осликов было много. В седлах сидели женщины, закутанные в светлые одежды до бровей. Рядом с каждой из них шагал мужчина с бурдюком воды и благовониями. Женщины стонали и просили пить почти постоянно. Рабы же, тащившиеся позади, интересовали только надсмотрщиков. Кнут, молчавший в начале дороги, к полудню щелкал теперь беспрерывно - рабы выдыхались от зноя и быстрой ходьбы. Они были предназначены для продажи на тяжелые работы, тогда как женщины - в различные гаремы.
У Изабеллы ломило виски от духоты, но она чувствовала себя гораздо лучше, чем Джулия. Той было по- настоящему плохо. От жары ее не спасали ни бурнус, ни покрывала, ни свежая вода, подносимая постоянно пиратом Нуро. Джулия едва держалась в седле.
С Изабеллой оставался Антонио. Он почти до носа натянул алую с синими полосами чалму, но все равно беспрерывно вытирал лицо рукавом. Его полосатый халат потемнел от пота.
Изабелла тяжело дышала. Горячий воздух неприятно раздражал кожу под покрывалами, песок скрипел на зубах.
-Выпей!- посоветовал ей Антонио, протягивая бурдюк с водой.
-Нет!
-Выпей! Я знаю, ты хочешь пить.
-Нет!
-Почему, черт возьми!? Откуда вдруг подобное упрямство? Пей, иначе пустыня прикончит тебя.
-Что с моими друзьями? – с трудом спросила Изабелла.
-Они далеко от нас, в конце каравана.
-Антонио, отнесите им воды. Иначе я тоже не стану пить.
-Страх лишил тебя рассудка! Буду я поить рабов на продажу! Им дали немного воды перед походом.
-Антонио, отнесите им воды!
Жара не располагала к спорам, поэтому Антонио поглядел на упрямую складку на лбу Изабеллы и не стал спорить. Он развернул коня. Джулия, ехавшая рядом, тоже протянула Антонио свою флягу.
-Отнесите ему, - прошептала она.
-Дьявол тебя возьми! – протянул болтавшейся рядом Нуро, но не сделал движения против, - Антонио, напои тех четверых привилегированных, заодно осмотришь прочих рабов! Если кто не может идти, убей!
Изабелла затряслась от ужаса и поскорее огляделась, чтобы отвлечься. Не будь так немилосердно жарко, она восхищалась бы окружающими ее видами – смертельная пустыня была прекрасна. Неторопливо бредущий караван окружали низкорослый выжженный саксаул, рощицы туранги - разновидности тополя - маленькие, сухие, не дающие ни дюйма тени. Барханы, выглаженные вечерним ветром, были изрисованы следами лап черепах и ажурными цепочками следов жуков.
