Полог синего бархата с нашитыми на нем золотыми геральдическими лилиями был отвернут, и на сцену вышел актер в красно- зеленом одеянии средневекового Гарольда.
-“Большая пастораль!”- объявил он многозначительно.
Но никто не смотрел на сцену. Кардинал Ришелье, одетый в строгий камзол лилового цвета с золотыми галунами, усаживался в первом ряду у сцены. Его сопровождали г-н Кавуа и отец Жозеф, почти незаметный в полутьме в черной сутане монаха - бенедиктинца. Кардинал с нетерпением готовился смотреть свое новое детище.
Шепот пронесся по залу - еще была свежа память о коварстве и жестокости кардинала Ришелье по отношению к несчастному герцогу Монморанси, но тут же разговоры стихли. Актеры вышли играть.
Изабелла не смотрела на сцену. Джулия ерзала на стуле и все время оглядывалась по сторонам. На лице де Арамисец, человека чрезвычайно скрытного, застыла странная мягкая улыбка. Де Силлек, опираясь на спинку стула Изабеллы, был непривычно мрачен, словно тоже ощущал нервозную атмосферу в зале и его томило предчувствие чего-то непонятного и рискованного.
Изабелла украдкой глянула на королеву-мать. Ее возмущало и раздосадовывало лицемерие света, горько оплакивавшего смерть своего любимца Монморанси, и тут же открыто доказывающей преданность Великому кардиналу. Ведь зал был полон, а мелкие дворяне даже стояли позади стульев людей знатных. И Изабелла жалела, что приехала и злилась на себя, что не смеет встать и уйти.
Актеры играли вдохновенно. Знаменитый автор мог рассчитывать на искренние аплодисменты. Но пьеса закончилась и, после последних слов миленькой розовощекой Пастушки, зал замер. Он не взорвался криками восторга, не стал аплодировать, приветствуя автора, не засмеялся от удовольствия, как было всегда. Люди не сделали ничего такого. Гробовая тишина царила в зале. Никто не хлопал.
В первый миг можно было решить, что зал слишком очарован игрой актеров и талантом автора, но слишком долгая тишина опровергала это приятное соображение.
Актеры поклонились и ушли за кулисы с таким видом, словно знали, что хлопать им сегодня не станут.
А зал молчал. Молчал, чтобы сказать. Молчал, чтобы напомнить. И каждый молчанием кричал слова гнева, боли и проклятия. «Помни Монморанси!”- кричало это молчание. Нельзя было крикнуть. Люди молчали.
Уязвленный кардинал Ришелье подался вперед, сжигая зал глазами. В немом протесте против жестокости каждый встретил взгляд прямо.
Тишина выше ненависти. И лица не искажались злобой, ибо перед глазами многих промелькнула чарующая мальчишеская улыбка.
Вельможи медленно встали. Намеренно спокойно удалилась Мария Медичи, за ней, опираясь на плечи друзей, ушел Гастон Орлеанский.
-Идемте, Изабелла! – тихо позвал де Силлек. Он потянул ее за руку. - Большего мы не можем сделать для того, кто уже покинул нас.
У театра собралась огромная толпа. Все оживленно болтали, прерывая друг друга. Кое- кто пошустрее уехал домой, чтобы наутро покинуть Париж.
-Ничего не скажешь - злая выходка! - подскочил де Батц к друзьям. – Наказание равносильно проступку.
-Я думаю, в отношении нас будет то же самое, господа! - медленно покачала головой Изабелла.
Кардинал уехал из театра взбешенный. Можно было ожидать, что даром такое его унижение не пройдет никому – ни вельможам, ни мушкетерам, ни фрейлинам.
Так и случилось.
Через день герцогиню Монморанси с новорожденным сыном выслали из Парижа. За ней отправили в свои поместья г-жу Бульонскую и Марию Медичи. Принцу Гастону и братьям короля Вандомам на полгода запретили посещать Лувр. Графа де Ангулем, принца Конде, г-на де Бриенна и г-на Суассона посадили под домашний арест. Всех духовных служителей, выступающих за помилование герцога Монморанси, выслали в их епархии. Г-на Бриге и прочих дипломатов отправили в их миссии. Г-на Шапрея и его шестерых друзей арестовали. Не было и дня, чтоб кто-то не поплатился за свою былую дерзость. Париж лихорадило. Г-н де Тревиль не скрывал от мушкетеров, что, возможно, арест ждет и его.
Неудивительно, что его явные опасения вызвали бурю чувств у королевских мушкетеров. За своего капитана каждый из них отдал бы последнюю каплю крови. Теперь мушкетеры спуску не давали гвардейцам кардинала. Не было и дня, чтоб не узнали об очередной дуэли и очередной смерти.
Королева Анна тоже боялась. Она посоветовала некоторым своим фрейлинам не появляться при дворе, чтоб не обратить на себя внимания рассвирепевшего кардинала. Изабелла и Джулия не выходили теперь из дома.
========== Глава 19 Испытание любви ==========
Изабелла внезапно проснулась и села в постели. В первое мгновенье она не могла бы сказать, что ее разбудило, но вот холодный пот покрыл ее тело в тоненькой ночной сорочке. В комнате кто- то был.
Де Силлек уехал в Лувр еще вчера и она ждала его только утром.
Единственной мыслью у Изабеллы было, что кардинал прислал гвардейцев ее арестовать и проводить в Бастилию. Но гвардейцы никогда бы не вошли в ее спальню.
Изабелла дрожащими пальцами хотела было дернуть пистолет из-под подушки мужа, но оружия не было. Холодея, Изабелла осторожно потянула руку к колокольчику на столике у кровати. Тот исчез.
Она старалась дышать ровно, как спящая, желая обмануть высокого человека, внезапно подошедшего к ее постели и отодвинувшего полог, потом, не выдержав тишины, резко села.
-Кто здесь!?- бросила она в темноту, напрасно стараясь, чтоб голос не дрожал, и пронзительно закричала: - Помогите!
-Т-с-с!- зашевелился человек. – Не кричите, прошу вас. За дверьми все равно никого нет. Кроме того, вы же не хотите, чтоб пострадали те, кого вы любите?
Человек шептал медленно, словно боясь, что его услышит еще кто- нибудь, кроме Изабеллы.
-Что вам угодно? Что вы хотите сказать?
-Мадам! - учтиво продолжил человек. – Вы должны уехать со мной.
-И не подумаю! - выпалила Изабелла и потянулась к столику, надеясь, что незнакомец не догадался убрать тяжелый графин с вином. Если б ей удалось разбить его, то прибежали бы слуги. Хотя, может быть, не стоило рассчитывать на них: человек как- то пробрался сюда и, возможно, не без их помощи. Ей было неприятно думать, что кто- то из “ее” людей продался, но факты оставались фактами - она была одна во власти неизвестного ей коварного человека и слуги на помощь ей не пришли.
-Ах, графиня! - насмешливо заметил человек. – Не считайте меня таким глупцом! Я убрал колокольчик и свечи.
Изабелла сжала зубы. Смутное беспокойство удерживало ее от крика о помощи. Человек был один, и это почему- то пугало больше, чем если б сюда явилась толпа бретеров. Держался он уверенно, и Изабелла решила, что он –человек знатный. Тем более казалось странным его появление здесь.
-Что вам угодно? - повторила она, стараясь, чтоб ее голос не дрожал. – Вы, верно, слуга Его высокопреосвященства кардинала Ришелье?
-О мадам! - человек явно огорчился ее резкостью. – Не стоит думать обо мне настолько плохо. Я просто хочу, чтоб вы оделись и поехали со мной. Если вы это сделаете, вашему супругу не причинят вреда.
Изабелла судорожно глотнула воздух.
-Мадам, почему вы замолчали? - забеспокоился человек. Он слегка наклонился к ней. Изабелла отшатнулась, отметив про себя, что он в черной маске.
-Негодяй!- бросила она в ярости. – Мерзавец! Что вы с ним с делали?
-О, нет ничего! - человек сказал это так просто, что Изабелла поверила ему. – Он жив и здоров, слава богу, мадам, но я не могу ручаться за это, пока вы здесь.
-Кто приказал вам увезти меня? Разбойники из Ла-Рошели? – с неприязнью спросила Изабелла. Она испытывала непреодолимое желание расцарапать этому отвратительному посланнику лицо. Он, видимо, почувствовал это, потому что отошел от кровати и уселся в кресло у недавно погасшего камина. Видимо, он хорошо видел в темноте. Изабелла надеялась, что тускнеющий свет от затухающих алых углей хоть как- то поможет ей определить, кто этот незнакомец, но нет – света было недостаточно.
