— Че, психует? — поднял на меня глаза Рик и отложил подальше мотор старенького мотоцикла, когда я не успев сказать и слова, услышал короткие гудки в трубке и больше не смог поговорить с Леной.

Она явно была не в том состоянии, чтобы здраво мыслить. Сейчас она полна злости и обиды, за то что я её снова обманул и понадобиться много времени на то, чтобы успокоить её и вернуть все в нужное русло, но сначала… Я должен понять что происходит.

— Да так… — отмахиваюсь я и облокачиваюсь плечом о дверной косяк, заглядывая в комнату и глядя на друга, который сидит на диване перед маленьким журнальным столиком и придерживает левой рукой правую, перевязанную бинтом.

— Ну, бабы есть бабы, — пожал плечами он. — че с них взять?! — я закатил глаза и откинув голову на деревянный косяк, сложил руки на груди, смотря в определённую точку на потолке, но при том ни на чем не зацикливаясь. Меня нет. — Дей, а че за кипишь такой? Никому не звони… Трубу отключи… — поворачиваюсь к нему и тут же напрягаюсь, нахмурив брови.

Нужно рассказать ему обо всем, так как я уже не знаю о чем думать, про что говорить, о чем читать. У нас нет почти никаких зацепок и доказательств, но чувствует мой воспалённый мозг, что догадки мои верны. Я должен здраво мыслить и не поддаваться на игры разума и глупые соблазнительно легкие мысли, которые сделают проще мою жизнь, но не залечат душу. Она черна и просвета в ней нет.

— Есть маза, что ноги от Луки растут. — безразлично отвечаю я, спокойным голосом.

— От Луки? — как бы удивившись переспрашивает Аларик и начинает буравить взглядом плинтус. — А я тебе говорил про «Белую стрелу»! — вдруг оживляется он и вскидывает на меня укоризненные глаза. — Ты все смеялся! — опять он про эту чёртову экранизацию.

— Рик, «Белая стрела» — это фильм, про индейцев, — он недовольно фыркает на мой ответ и отворачивается. — Федералы сами пачкаться не будут, только через третьи руки. — продолжаю я, рассудительно рассматривая узоры на старом прожженном ковре. — Может быть это даже Энзо… — последнее предложение добавляю чрезвычайно каменно и уверенно, но при этом приглушённей, чем остальные.

Снова отворачиваюсь от друга и встречусь лицом с висевшей прямо посередине в дверном проёме боксерской грушей.

— Ты че, — непонятливо развёл руки в сторону Рик и прищурил недоверчивые глаза. — предъявляешь?

— Нет, я только предположил. — закатываю глаза и пожав плечами, безразлично бью кулаком в грушу.

— Брат, погоди, Энзо не при делах…

— Может быть… — поджимаю губы и хочу усмехнуться, но черты лица непозволительно быстро каменеют и я сжимаю челюсти. — Я сейчас никому не верю.

Как же все это противно. В который раз меня предают? В десятый? А что так мало, может еще больше нужно, а? Заваливаюсь на диван в комнате, накрытый каким-то старьем с дырками. Сейчас уже все равно. Я на самом деле не знаю кому верить и о чем думать. Лорензо — такой же близкий друг, как и Рик с Колом, но проблема в том, что из всей троицы в момент покушения рядом оказался Аларик. Поэтому все подозрения его быстро минуют и ему незачем париться из-за своего физического здоровья, разве что перевязывать простреленную руку. Остались Кол и Энзо. Кол… здесь сложно… Во время покушения он нежился в кровати своей новой квартиры, с поиском которой я ему помог, так что вряд ли ему пришло в голову меня убить. А вот Энзо фрукт дикий, особенно за последнее время он одичал еще больше. Употребление кокса и связь с «ворами» не приведет ни к чему хорошему и я его предупреждал об этом. Больше думать не о ком. О том, что я еду к матери знали шестеро. Мама и Лена были в квартире, Макс и Рик со мной, Кол у себя в квартире, а вот о местоположении в момент стрельбы дорого Энзо, который сегодня утверждал, что когда-нибудь все-таки сделает все по-своему, никто ничего не знал.

Мне противна мысль о том, что я подозреваю друга, но нет у меня другого выхода. Чтобы продолжать спокойную жизнь мне нужно найти заказчика, а кроме Лорензо подкинуть Луке мысль никто не мог, стоп… А что насчет…

Рик вошел в комнату, прервав мои мысли и уселся на пол в позе лотоса прямо перед теликом. Он включил его и нашел канал «В мире животных». Там начали рассказывать о том, как хищники убивают своих братьев ради места под солнцем, несмотря на то, что это зверски по человеческим меркам.

Сажусь и, подперев рукой голову, кидаю недовольный взгляд на экран. Он случайно попал на эту передачу и теперь специально не переключает ее, уставившись в цветной экран, как будто оттуда свет Божий изливается прямо на него.

Беру с тумбочки альбом со старыми фотографиями Рика и начинаю не спеша его разглядывать, стараясь не слышать тот бред по телевизору, но в какой-то момент моё терпение лопается.

— Рик, выключи, а… — монотонно прошу я, снова опустив глаза в альбом.

— Слышь, Дей? — выключает он и поворачивается ко мне, как ни в чем не бывало.

— М? — будто не желая отвлекаться от «интереснейшей» книжки, протягиваю я и перелистываю страничку. Друг садиться рядом.

— Тут один пацан в Бразилию переехал, в Сан-Пауло. Говорит хорошенький городишко. Спокойный, пальмы, мулатки… — снова начал он свою шарманку про то, что я срочно должен переезжать из родной Америки к чертям собачьим, чтобы тут все улеглось и все про меня забыли. Так сделал и Аарон, ну он просто от нас сбежал.

— В лесах много-много диких обезьян… — издевательски, но все так же безразлично и с намеком протягиваю я, внимательно читая написанные от руки пометки к фотографиям. — они как прыгнут в горло… — перевожу взгляд на него. — сейчас сюда наверное уже мясники едут.

— Ну и че? — непонимающе уставляется на меня мой товарищ.

— Ну я подумал, — захлопываю альбом и снова убираю его на тумбочку. — ты ж все-таки не при делах, че тебе башку свою подставлять? — завуалированно предлагаю ему быстро смыться, чтобы проблем лишних не было.

— Дей, не зли меня. — спокойно, посмотрев мне чётко в глаза, цедит он и поднимается с места, придерживая правую забинтованную руку. — Че за разговоры вообще? — уже более возбужденно возмущается он и становиться напротив меня, возле своего старого мотоцикла.

— Да ладно… — успокаиваю его, выпрямляясь и садясь ровно на диване. — Я не в обиду, Рик. Может соскочишь и проблем не будет, а? — поднимаю невинные глаза.

— Слышь, ты? — наконец психует он и я мысленно закатываю глаза. — Ты вообще меня за кого держишь? Я че, может левый пацан? — он повысил голос и стал похож на разъярённого петуха. Хохолка не хватает только…

— Да ладно, Рик, че ты? — в ответ огрызаюсь я, разводя руки в стороны. Вот не люблю я когда он подобной херней страдает.

— Или я тебя кидал когда-нибудь? — продолжает свой монолог он, упорно делая вид, что ничего слышал.

— Да погоди, че ты завелся с пол тычка?!— снова прикрикиваю я.

— Нет, ты тогда и скажи, что я — ничтожество!

— Да я не про это сейчас говорю! — ещё громче говорю я тем голосом, после которого обычно все замолкают, но Аларик был слишком разгорячен, поэтому было поздно останавливать его словесный понос.

— Нет, а ты про это скажи! — продолжает поддерживать руку Рик. — Ты предъяви, скажи, что Аларик Зальцман — гниль беспросветная!

— О чем ты говоришь вообще? — ещё более грозным голосом обращаюсь к нему и поднявшись с места подхожу ближе, понимая, что пора прекращать этот дебют истерички.

— Нет, ну ты скажи конкретно, что я фуфло!

— Сынок, — борзо отзываюсь я. — послушай папу! — легонько хлопаю его по щеке, после чего отлетаю обратно на диван. Нижняя губа горит, как будто её ножом изрезали, а Рик подходит ко мне, потирая левый кулак. Я не успел сообразить что произошло, но если он левой так хуки раздаёт, я боюсь представить, как он правой дерётся…

— Запомни, раз и навсегда, — он нависает надо мной сверху и берет меня все той же левой рукой за грудки. Голос его сбивчивый и дыхание прерывистое из-за поступления слишком огромного количества адреналина в сердце. — Никогда не думай и не говори о друзьях плохо! — разглядываю его, такого сердитого, но уже успокоившегося. Он всегда отличался от нас всех тем, что умел вовремя успокоиться и взять ситуацию в словесные рамки. — И на Эна ты зря гадишь! И вообще, я заметил, чем круче ты поднимаешься, тем больше в тебе лажи! — он тыкает мне в грудь пальцем. — Ты подумай об этом! — он выпрямляется и снова отходит к мотоциклу, усаживаясь на багажник. Каким-то образом у него в руках оказывается бутылка коньяка и он зубами выдернув пробку, начал хлестать алкоголь из горла. Мне вдруг становиться смешно и изнутри издаётся насмешливый хохот. Смотрю на него и касаюсь пальцами разбитой губы.