Я заставила его надеть пальто обратно, и он наконец заговорил. Он перестал плакать, но душа его продолжала разрываться.

— Иди к машине, — сорванным голосом сказал он мне, и я не смела ослушаться. Я молча развернулась и отправилась к предоставленный Шмидтом машине, где ждала мужа.

Деймон еще долго говорил со Шмидтом. Глаза его оставались красными, прическа взъерошенной, а душа разорванной.

Повернув голову в очередной раз, я заметила, как Дей останавливает врача, накрывающего уложенного на носилки Энзо и опускается перед ним на корточки. Он ласково погладил по голове друга и подошел к Колу. Сев рядом с ним, он отдернул простынь и заплакал снова. Перерезанное горло Майка все еще устрашало, а его открытые глаза смотрели испуганно вперед. Деймон аккуратно закрыл глаза другу и тоже погладил его по голове. Убрав светлый кучерявый локон волос Кола с лица, он крепко поцеловал его в лоб и заботливо накрыл простыней. Кинув напоследок что-то врачам, он выпрямился и направился ко мне.

— К Рику людей в больницу… — сказал он Шмидту, в компании которого направлялся к машине.

— Уже послал…

Подойдя впритык, он взял меня за руку и я сжала его ладонь сильнее обычного, после чего он повернулся и поцеловал меня в губы.

— Сейчас поедем, маленькая моя, садись. — тихо сказал он и открыл мне дверь, я покорно села внутрь машины, но через открытое окно мне было все прекрасно слышно. — Где Макс?

— Мобильный отключил… — ответил Шмидт.

— Найди его, — приказал с каменным лицом мой муж и направился к двери водительского сидения.

— Хорошо, сделаю, — кинул начальник охраны.

— Мистер Сальваторе? — окликнул кто-то моего мужа и он повернулся назад. — Беда… — ему протягивают телефон.

— Да? — грозно отвечает он и тут же замолкает.

Я не знаю, что ему сообщают по телефону, но не обронив больше ни слова, он кидает телефон на землю и закрыв руками лицо начинает рыдать.

Я никогда до сегодняшнего дня, не видела, как плачет Деймон Сальватор. Это было нереальным для меня. Он плакал, плакал так сильно, что у меня у самой на лице появились слезы.

Было очевидно, что Рика тоже больше нет.

====== 63. Я боюсь этой тьмы ======

Комментарий к 63. Я боюсь этой тьмы Тема:

OST

д'Артаньян и Три мушкетера – Я боюсь этой тьмы

POV Деймон

Лену я отправил домой к сыну, а сам… Самому мне пришлось ехать со Шмидтом в больницу. Рик был мертв, зарезан точно так же, как и Кол с Энзо. Я знаю, что это все Уэсли, его люди все подстроили, но тогда при чем тут Макс…? Он был там, он уехал перед нами, он гнал на всей скорости, оставив окровавленные тела валяться в снегу. Я не мог поверить, что это человек, которому я доверял безопасность своей жены, своего ребенка, мог вот так поступить со мной… За что?

Беспардонно, все еще трясясь от всех событий этой ночи врываюсь в палату, а за мной Шмидт.

— Когда он вошел, — послышался голос врача, разговаривающего с офицером полиции, — она стояла у порога, он сходу ее убил… мастер… она даже понять ничего не успела, а потом он подошел к кровати, я ничего не мог сделать… Зальцман все видел, видел как убили его жену и как самому горло перерезали… — подхожу к пустой, залитой кровью койке, на которой ранее лежал Рик и молча смотрю на все это. Замечаю, как офицер открывает рот, чтобы что-то мне сказать, но я обрываю его.

— Помолчи, офицер, — опускаю глаза на пол тоже залитый кровью. Там лежит полотенце… Синее маленькое полотенце. Его Дженна тогда принесла… Бедная девочка, как же мне ее жаль. Опускаюсь на корточки и внимательно смотрю на полотенце с рисунком совенка, вышитого ее руками. Она потеряла столько времени сидя здесь и безропотно дожидаясь его восстановления. Она любила его, так как не любил никто. Он был для нее не просто Алариком, он был ее жизнью. — Шмидт, набери Макса, — сжав челюсть выпрямляюсь я и сжимаю в руках окровавленное полотенце.

Невыносимо больше жить эту жизнь… Хочется закопаться под землю и не и видеть всего этого уродства, что окружает меня.

— Номер заблокирован, — тихо ответил Шмидт.

— Найди его, — посмотрев перед собой потребовал я.

— Дей…

— Найди, я сказал!!! — крикнул я на всю палату и движение тут же застыло. Все замерли, уставившись на меня, а я продолжал пялится на стенку перед собой и до белизны в костяшках на руках, сжимать полотенце.

Резко поворачиваю голову к зеркалу, висящем на противоположной стене и замечаю там какую-то надпись.

Быстро подхожу к ней, распихивая всех в разные стороны. Над зеркалом растекающимися кровавыми буквами написано: «Жри тварь»

— Мистер Сальваторе, Вам это о чем-нибудь говорит? — спросил у меня детектив и я покачал головой.

Мне действительно это ни о чем не говорило. Я не знал, кто именно это все сделал, кто это написал… Я уже ни в чем не был уверен. Я потерялся, я заблудился во всем этом непонятном клубке жестокой жизни.

— Фотографии мне сделай, — повернувшись к фотографу, запечатляющему все происходящее, приказал я, и тот кивнув, подошел к стене и несколько раз сделал один и тот же снимок.

Выхожу из кабинета, а за мной Шмидт.

Наступает какое-то странное состояние. Я хочу все разрушить, мне хочется кому-нибудь разбить морду в кровь, у меня чешутся кулаки и я знаю, что по своей натуре не смогу долго сдерживаться. Я псих, я не уравновешенный человек, меня нельзя трогать, я не отвечаю за себя в такие моменты. Я могу убить человека, я это уже делал, мне не составит труда придти к Уэсли и кинуть гранату в его дом или например взять тротил, как он мне и советовал, и сжечь на хрен всю его квартиру, но… Я должен держать себя в руках, но как можно это сделать, если у меня отняли почти все, что у меня было. Я остался практически один и единственные, кому я могу доверять, это Шмидт, моя жена и сын. Вокруг грязь и предательство, нельзя делать лишение движения, иначе я сам лишусь жизни, хотя это сейчас не такая уж и плохая перспектива… Только вот, кто мечтает умереть?!

— Ты не занят? — после короткого стука, в дверном проеме появился Шмидт, вернувшийся из города и я продолжая засовывать просроченные документы в шредер по вернулся к нему, предварительно кинув взгляд, на лежащие передо мной на столе, вещи друзей.

— Занят, заходи.

— Мистер Сальватор, к вам журналисты — перебила его только что вошедшая Мередит.

— Мэр, я сказал, никаких интервью, — повысил голос я и она понимающе кивнув, вышла, плотно закрыв за собой дверь в мой кабинет.

— Газетчикам из прессы головы поотрывал бы, — произнес Шмидт и подошел к моему столу с пачкой разных газет и журналов в руках. — «Ночь длинных ножей» — прочитал заголовок он и кинул газету на стол передо мной. — «Демократия в опасности», «Война кандидатов»… — продолжил перебирать он и положил остальные газеты в беспорядке на тумбу.

— По делу есть что-нибудь?

— Вроде нет, — пожал плечами начальник охраны и я вздохнул.

— А что по Максу? — с надеждой поднимаю глаза на друга.

— Короче, — откашлялся он и сел рядом, — кроме наших, считай, пол города рыщет, пока ничего… Люди считают, что его тоже убили…

— Работайте, — требовательно сказал я, допивая бурбон, — я видел его машину, значит там был кто-нибудь! — поворачиваюсь к нему.

— Дей, тут вот еще какое дело, — потер затылок он, — я сегодня виделся с Джонатаном… он хотел с тобой встретится, но они немного беспокоятся из-за этой всей канители, вокруг тебя сейчас столько копов…

— Чего они хотят? — сжимая пустой стеклянный стакан в руках спрашиваю я, буравя глазами резной стол.

— Короче, они осуждают тех, кто развязал бойню… и обещают помочь найти сволочей…

— Я понял, чего они хотят, — закатил глаза я, понимая, что противоречу самому себе и вздохнул еще раз.

— Ну, в общем, люди просят тебя пока не принимать ответных мер… всем и так сейчас трудно, а если мы ответим, государство озвереет, начнется такое, что не расхлебать…

— Шмидт… — опять поднимаю на него глаза, не дав ему договорить.