- И Сергей с ней не развёлся?
- Нет, - ответила Тамара Гавриловна. – Уж сама не знаю, что его держало – только не совесть. Сам он уже давно с другой женщиной жил, а квартиру эту оставил Яне, приставлял к ней сиделку, когда её из больницы выписывали. Пенсия у Яны была… по инвалидности, сиделку, похоже, Сергей оплачивал… и кое-какие деньги на продукты подкидывал.
- Странно, - удивилась Шаманка, - исходя из того, что вы рассказали, такое христианское милосердие не в его характере…
- А кто говорит про милосердие? – вздохнула пенсионерка. – Думаю, что Яночка ему для чего-то живой была нужна… Хоть и невменяемой.
- Понятно, - кивнула Шаманка. – А на этот раз Яну в Городскую больницу увезли?
- Ну да… Может, хоть здесь на ноги поставят… - ответила Тамара Гавриловна.
- Мне вот только одно непонятно, - сказала Галина. – Как Яна в таком состоянии могла заявление в розыск после пропажи Малюкова написать?
- Да не она это… - быстро ответила пожилая женщина. – Думаю, что это шалашовка его, Ирка Владимирова накатала. Она-то спала и видела себя законной супругой и наследницей, а тут вдруг такое…
- Ясно, - глаза Шаманки хищно блеснули. – А скажите-ка мне, уважаемая Тамара Гавриловна, не знаете ли вы, где эту самую гражданку Владимирову отыскать? Да и с сиделкой Яны хотелось бы побеседовать…
- Отчего ж не знать, - ответила пенсионерка. – Знаю.
Через пятнадцать минут Шаманка вышла из подъезда, на ходу набирая номер Городской психиатрической больницы.
*См. «Слаще, чем Рай».
**Ванька мокрый – бальзамин.
*** Столетник – алоэ.
========== Глава 27. Разговор с Арлекином ==========
Внимание, пока не бечено!
Макс после ухода Марины Маловой покосился на уставленный аппетитно выглядящими блюдами стол и подумал, что слишком устал. Есть не хотелось совершенно, даже те несколько ложек, которые он проглотил под напором настойчиво угощавшей его Марины упали в желудок словно ком. Засиживаться в кафе тоже не хотелось категорически, хотелось домой, и где-то внутри тоненько начинало поскуливать чувство приближающейся опасности.
Макс встал из-за стола, оставил на нём несколько купюр и, торопливо выйдя из кафе, сел в припаркованную неподалёку машину. «Домой… - прозвучало в голове, - домой…»
Макс завёл машину и выехал на центральную улицу Соседнего Города, потом свернул на объездную и, найдя знакомый указатель, повернул на шоссе, ведущее к Городу. Чувствовал он себя… странно. Вроде бы и в порядке всё, но в животе по-прежнему словно тёрлись друг об друга тяжёлые булыжники. И чувство опасности продолжало скулить.
Поэтому Макс, отъехав на некоторое расстояние от Соседнего Города, остановился на заправке, взял большую бутылку минеральной воды без газа и отправился в туалет. Уединившись в кабинке, он торопливо нажал на корень языка, вызывая рвоту. Спазм скрутил его – неожиданно сильный и болезненный. Когда всё прекратилось, Макс выпил как можно больше воды и вновь вызвал рвоту… желудок был уже пуст, но вода вышла странного синеватого цвета. Он ещё раз повторил процедуру… и ещё… стало вроде бы легче, но когда Макс поднялся, то понял, что за руль сесть не сможет. Желудок вроде бы прекратил свои выкрутасы, но зато голова кружилась, и была странно лёгкой и пустой.
Макс торопливо достал мобильник и набрал Шаманку, та отозвалась мгновенно:
- Макс? Ты где?
- Галя, я на заправке, неподалёку от Соседнего Города… Мне плохо, похоже на отравление… Приезжай быстрее, я попробую дождаться тебя.
- Что значит – попробуешь? – рявкнула Шаманка тем самым голосом, от которого гнулись вековые дубы. – Жди меня и не вздумай вырубаться! Я уже еду!
- Да, Галя, - отозвался Макс, отключился и посмотрел на себя в зеркало. Вид у него был бледный, но бывало и хуже. Однако противная слабость не отпускала.
Макс сцепил зубы, заставил себя выпрямиться и вышел из туалета. Собрав остатки обаяния, он купил ещё одну бутылку воды, объяснил девушке на кассе, что немного приболел и торопливо прошёл к машине. Машину он откатил немного дальше от заправки в сторону Города, порылся в аптечке и проглотил сразу несколько таблеток активированного угля, запив минералкой. Вновь стало немного легче, но, взглянув в зеркало заднего обзора, Макс похолодел. На него смотрел Арлекин. Клетчатый костюм, бубенчики на двурогой шапочке, голубые яркие глаза, внимательно глядящие сквозь прорези маски.
«Пиздец! – пронеслось в Максовой голове. - Галлюцинации… Что ж эта гадина мне в еду подсыпала?»
- Я ненастоящий… - прошелестел Арлекин. – Сейчас – ненастоящий…
- Да я уже понял, вроде как, - пробормотал Макс, обливаясь холодным потом. Разговаривать с собственными галлюцинациями – это, товарищи уже вам не просто там. Это уже клиника. Но разговорчивая галлюцинация не унималась.
- Ты ведь уже всё понял, внутри себя понял… И Маринка невзначай правду обронила… Подумай ещё, ты упорный, ты сможешь… Спаси меня, прошу тебя. Я ведь и не жил ещё, спаси…
- Ты – Матвей? - спросил Макс, которого продолжало нехило колбасить от нереальности происходящего.
- Я – Арлекин… - прошелестело видение. – Сейчас я Арлекин, я Его наваждение, Его фантазия, Его послушная кукла… И если ты меня не спасёшь – я останусь таким навсегда. Спаси меня, спаси…
- Матвей, - хрипло произнёс Макс, - помоги мне…
- Я помогаю, помогаю, - прошептал Арлекин. – Я не дам тебе заснуть. Если заснёшь – не проснёшься, будешь заперт в Его мире… Он сможет приказывать тебе… Ты станешь Его рабом… Навсегда.
- Ни за что, - попытался крикнуть Макс. – Я не хочу! У меня есть ради кого жить!
- Не засыпай… Не засыпай ради них… Твоя женщина уже близко…
- Галя – не моя женщина, - отрезал Макс.
- Не в том смысле, дурак, - обиделся Арлекин. – Она твой друг. Твой настоящий друг. Такие не предают. Тебе повезло.
- Матвей, - прошептал Макс, чувствуя, как тают силы и закрываются глаза, - подскажи мне, какую правду сказала Марина? Что я должен искать?
- Про доктора Джекила и мистера Хайда она сказала тебе правду… Никто не заметил, как Хайд заменил Джекила… И буклет… буклет, который тебе дали в гостинице… Ты ведь не потерял его?
- Нет, - пробормотал Макс, борясь с наступающей сонливой вялостью. – Он в куртке… в кармане…
- Хорошо… ты правильно говорил с Рикардо. Он найдёт то, что тебе нужно… Ты ведь помнишь, о чём его просил? - не отставал Арлекин. Мешал… мешал свернуться клубком и заснуть.
- Помню, - пробормотал Макс, - помню… Хочу спать.
- Нельзя… нельзя… - щеки Макса коснулись холодные тонкие пальцы, стряхивая сонную одурь. - Я подскажу тебе ещё кое-что… Узнай, что случилось за год до самоубийства мамы… Но не у Цимлянского. Понял? Не у него! Только не у него!
- Не кричи, я хочу спать…
- Не спи, очнись! Макс… Макс… Макс…
Бестелесная фигура на заднем сиденье стала таять, ощущение холода – пропадать, а потом Макс неожиданно увидел Шаманку, которая всхлипывая, лупила его по щекам и кричала:
- Очнись, Макс! «Скорая» уже едет! Ты чем так траванулся, дурак такой? Не спи, не спи!
Макс попробовал сказать, что он не спит, что он уже почти догадался, кто стоит за всем этим ужасом, и что Шаманке не стоит волноваться. Но изо рта вырвалось лишь жалкое сипение:
- Не с…
А потом приблизилась фигура в синем и белом, в руку вонзилась игла, причиняя острую боль, и Макс понял, что вот теперь можно закрыть глаза – от него больше ничего не зависит. И вырубился.
***
Когда Макс открыл глаза, за окном стояло серенькое зимнее утро. Сначала он не мог сообразить, что это за странное место с белыми кафельными стенами, странно неудобной высокой кроватью и белым потолком, на котором несколько тонких трещин, складывались в лицо с тонким горбатым носом и ехидно ухмыляющимся ртом. Макс моргнул. Лицо исчезло. Теперь это были просто трещины. Макс осторожно повертел головой. Рядом тихонько попискивал какой-то аппарат с зелёными циферками, шумно пыхтел другой, к обеим рукам Макса тянулись трубки капельниц, так что пошевелиться было сложновато. Горло немного саднило, во всём теле чувствовалась дремотная слабость. Но голова, как ни странно, соображала довольно ясно. А ещё хотелось пить.
