Но самое большое восхищение вызвала дремавшая на толстой ветке огромная самка глара с двумя котятами молочно-белой расцветки. Котята были умилительны до невозможности, полные той младенческой прелести, которая частенько заставляет даже самых не склонных к этому людей принести котёнка в дом. Они смешно балансировали на переплетении толстых веток, пытаясь поймать лапами пёстрых бабочек, а когда их постигала очередная неудача, начинали трепать хвост мамаши. Та лишь лениво фыркала на своих отпрысков, после чего они вновь возвращались к бабочкам.

Увидев троих летунов, огромная кошка открыла зубастую пасть и лениво рыкнула – летите, мол, дальше. Котята же мгновенно спрятались к мамке под пузо и уже оттуда смешно разевали крохотные розовые пасти с едва наметившимися клыками.

Лёньке, заулыбавшемуся от этой картины, подлетевший Шан-туле сказал:

- Не будем её беспокоить. Пусть отдыхает. Она знает, что мы никогда не тронем самку с детёнышами. Кстати, такие маленькие легко приручаются, в отличие от взрослых гларов. Они достаточно умны и преданы. Но мало кто из наших может похвастаться таким питомцем. Ведь для того, чтобы получить детёныша, нужно убить мать, а она будет сражаться за своих малышей до последнего.

- Нет-нет! – испугался Лёнька. – Зачем её убивать!

- Я и не думал, - улыбнулся Шан-туле. – Но иногда мать погибает от естественных причин. Вот таких сирот мы подбираем и выхаживаем. Поверь, это изумительные сторожа и защитники.

- Неужели у таких громадных сильных зверей есть естественные враги? Ведь вы не трогаете самок с детёнышами… - удивился Лёнька.

- Вообще-то у гларов почти нет естественных врагов. И равных им по силе в лесу тоже нет. Но, увы, в лесу обитают не только благородные хищники, но и мерзкие падальщики. Мы называем их «курумза». Это пятнистые звери с противными мордами, и они всегда обитают стаями. Курумза обычно подбирают остатки трапезы гларов, стаей они могут напасть на раненого или больного лесного быка, даже Арайя, без подготовки сунувшиеся в лес, могут подвергнуться нападению курумза. А самка глара с детёнышами становится уязвимой, ей приходится постоянно бдительно следить за ними. Конечно, от этого она слабеет, и когда это происходит, курумза могут наброситься и на неё. Чаще всего, чтобы отбить добычу… или растерзать котят. Самка сильна, но курумза многочисленны, иногда им удаётся серьёзно ранить её, и позже она погибает от ран. А котята, если успевают забраться на деревья, остаются сиротами. Вот таких малышей мы и забираем себе.

- Понятно, - кивнул Лёнька. – В моём мире тоже есть животные, которые охотятся похожим образом. Они называются гиены.

Так, за разговорами, пролетело почти полдня.

- Думаю, нам стоит спуститься и передохнуть, - предложил Арш-пахва. – А то у тебя, Льоня, к вечеру с непривычки плечи заболят. Тебе ведь не приходилось летать так далеко.

Лёнька, хоть и не чувствовал особой усталости, кивнул, соглашаясь с шаманом. Ему действительно ещё не приходилось летать так долго. Он бросил взгляд вниз и увидел симпатичную полянку с мягкой травой.

- Смотрите, вот здесь можно отдохнуть! – воскликнул он и уже собрался снижаться, когда цепкие пальцы шамана поймали его за запястье:

- Не сметь! Никогда не снижайся на такие поляны! Можешь живым не уйти!

- Но в чём дело? – поразился Лёнька.

- Покажи ему, Шан-туле, чтоб понял, - коротко приказал шаман.

Охотник быстро спикировал куда-то вниз, в гущу леса и вернулся с большим камнем в руках. Затем он снизился над красивой поляночкой, швырнул камень вниз и быстро взлетел. А изумлённый Лёнька заметил, как казавшаяся уютной и безопасной поляночка поглотила здоровенную каменюку с громким «чвяк». Но и это было ещё не всё. Из-под мягкой травянистой поверхности словно выстрелили вверх огромные щупальца, покрытые противными серо-розовыми присосками. Они сомкнулись точно на том месте, где только что был Шан-туле, но схватили только пустоту. Лёнька в ужасе отшатнулся.

- Что это за кошмар! – вырвалось у него.

- Это ныршыр, - ответил шаман. – И это не полянка, а топкое болото, образовавшееся в незапамятные времена. Ловушка для любого беспечного существа. Ныршыр живёт в этом болотце, по большей части он спит, а когда голоден – испускает Зов. Животные, услышав его, идут к болотцу не сопротивляясь, ступают на топкую поверхность, и… Дальнейшее ты видел. На Арайя Зов ныршыра не действует, но всякий может ступить туда по незнанию. Так что будь осторожен, Льоня, лес не только прекрасен, но и опасен.

- Ссспасибо, - пробормотал Лёнька. – В жизни не видел существа противнее. Теперь я впредь буду спрашивать у вас, если мне захочется куда-то приземлиться.

- Тогда летим дальше, - сказал Шан-туле. – Здесь неподалёку есть небольшое озерцо, оно безопасно. Я бывал в этих краях, поэтому точно знаю. Там мы сможем и отдохнуть, и освежиться. Скоро начнётся дневная жара, а её лучше переждать.

Арш-пахва согласился с молодым охотником, и они продолжили свой полёт.

Озерцо, о котором рассказывал Шан-туле было воистину прекрасным. Голубая вода, белый песок пляжа и тень, которую давали ветки огромного дерева. Становилось всё жарче, и Лёнька покосился на манившую его прохладную воду:

- Здесь можно искупаться?

- Конечно, - улыбнулся Шан-туле, - я же сказал, что озеро безопасно.

Обрадованный Лёнька аккуратно сложил крылья двумя тугими валиками за спиной и, быстренько освободившись от одежды, нырнул в озеро. В такую жару это было самое то. Прохладная, чистая, словно шёлковая вода, стаи юрких рыбок в глубине, белый песок на дне… Лёнька с удовольствие поплавал и понырял, к нему присоединился Шан-туле, тоже оказавшийся неплохим пловцом, а вот Арш-пахва только рукой махнул:

- Ой, ви только подумайте! В моём возрасте следует греть старые кости, а не студить их!

Лёнька неожиданно задумался – а откуда шаман подхватил этот акцент? Выговор у него точно был, как у старого одессита, но где Изнанка, а где Одесса? И Лёнька тихонько спросил у подплывшего к нему Шан-туле:

- Послушай, а почему Арш-пахва порой так странно разговаривает?

- А, - беспечно отмахнулся Шан-туле, - он всегда так говорит, когда в хорошем настроении. Сколько себя помню. А старшие об этом не говорили.

И молодой охотник обрызгал Лёньку от всей души. Лёнька это, конечно, без ответа не оставил, но мысленно поставил галочку – когда они вернутся – расспросить Арх-хамира. Защитник старше Шан-туле, может быть, что и расскажет…

Вдоволь накупавшись и набрав заодно съедобных моллюсков, Лёнька и Шан-туле выбрались на берег и расправили крылья, на такой жаре они быстро высохли. Шаман между тем устроил что-то вроде накрытого стола, разложив лепёшки, копчёное мясо и вскрытые раковины на широких листьях. Моллюски, кстати, оказались удивительно вкусными – их полагалось есть сырыми, полив кисловатым соусом из маленькой бутылочки. А приятный на вкус кисло-сладкий сок завершил трапезу.

После этого шаман сказал, что им стоит немного отдохнуть, пока жара не спадёт, устроился под деревом в тенёчке и задремал. День и впрямь стоял удивительно жарким, и Лёнька решивший просто полежать в тенёчке, незаметно для себя задремал. И ему приснился очень странный сон. Лёньке снилось, что он лежит в своей комнате, там… в квартире дедушки и бабушки. И был он там не один – кто-то, чьё лицо было невозможно разглядеть, нежно обнимал его, ласкал и целовал. И это было очень, очень приятно… Только вот этот самый некто однозначно был мужского пола, но во сне это Лёньку нисколько не удивляло. Даже радовало.

А потом некто от поцелуев перешёл к весьма откровенным ласкам, и Лёнька застонал, не в силах больше сдерживаться. А умелые ласки продолжались, пока Лёнька не дошёл до пика, вскрикнул от удовольствия… И проснулся.

Поняв, что с ним приключилась во сне небольшая неприятность, Лёнька воровато обернулся, но… Арш-пахва мирно дремал неподалёку, а рядом, свернувшись калачиком, спал Шан-туле. Лицо у него было настолько невинным, что Лёнька устыдился своих нехороших мыслей и отправился к озерцу удалять последствия слишком уж эротического сна.