О, Господи! Неужели ты сделаешь это? Нет! Не смей уходить! Я не знаю, как верну тебя! И совершенно не знаю, как буду прощать аборт!
– Отлично! Ну и свалю! – Ну и вали! – рычу. Она спрыгивает с высокого порожка моего внедорожника, отходит немного назад и останавливается. – Сука! Сука! Сука! – ору. Со всей силы давлю на газ и она скрывается в пыли обочины.
Какая же ты сука, Холи! Какая же ты невыносимая! Я ненавижу тебя! Я больше никогда не хочу тебя видеть! Нет! Стоп! Это мой ребёнок! Быстро разворачиваюсь, еду обратно, она тихонько идёт по обочине. Пытается поймать машину. Торможу возле неё. – Садись! – приказываю, открывая дверь.
– Нет! – ворчит она. – Быстро села в машину! – рычу. Она громко фыркает и отворачивается. – Холи! – тяну я. – Но я всё равно сделаю аборт! – высокомерно сообщает мне. – Делай, что хочешь, – выдыхаю. Решаю схитрить. Она чуть улыбается и забирается на переднее сиденье. Я снова блокирую замки. Жду пока она пристегнётся, натягиваю ремень до предела, прижимаю её своим телом к креслу.
– А теперь послушай меня! Ты не посмеешь сделать аборт! Не посмеешь, потому что это и мой ребёнок тоже! Ты не имеешь права решать его судьбу в одиночку. И я сделаю всё, чтобы ты не избавилась от нашего малыша. Я запру тебя в комнате, и ты пропустишь срок, когда аборт ещё можно будет сделать, я буду судиться с тобой! Я сделаю всё, но ты родишь мне нашего ребёнка. А после сможешь свалить на все четыре стороны. Мне нужен этот малыш! Я хочу его! Ты не лишишь меня счастья! – заканчиваю. Она медленно моргает и из её глаз катятся скупые, но настоящие слезы. Целых две! По каждой на глаз! Ого!
– Я люблю тебя! – шепчет, крепко обнимая за шею. – Я боюсь. – Мы вместе, кексик! Мы справимся со всеми сложностями. Я ни за что тебя не брошу! – целую её в макушку. – Даже когда на моих коленях будет лежать бутерброд из отвисшего живота и груди? – в глазах задор. – Даже тогда! – улыбаюсь. Она снова обнимает меня. – Правда для начала мне срочно нужно будет ослепнуть, – смеюсь. – Так, мы, что? Действительно сделаем это? – смотрит на меня. – А почему нет? – жму плечами. – Ты, я и наш рыжий кудрявый малыш!
Я слышал, есть такие женщины, которые во время беременности сходят с ума. Оказалось, что моя – такая. Просто какая-то шизофреничка укусила мою Холи. Нет, конечно, она бывает нормальной. И она нормальная большую часть времени, но временами она превращается в одержимую девку.
Ей холодно в жару, она обкладывает себя грелками со льдом в холодные ночи, часто спит на жёстком полу. А её вкусовым предпочтениям, я вообще готов удивляться вечно. Ей хочется солёного, но то, что предлагаю я – недостаточно солёное, чтобы удовлетворить её желание. На завтрак – хлопья с томатной пастой, чечевичный суп со сладкими кексами и ей постоянно хочется выпить пива. Она упрашивает меня напоить её, каждый раз, когда я расслабляюсь после трудового дня перед телевизором.
Холи всё время хочет секса. В странных местах. Например, прямо на кухне у моей мамы, в детской своих племянниц, в строящемся доме Нэтали в Палм Дезерт. Мы делали это даже на стуле моей барабанной установки и в комнате Джареда. Ненасытная беременная Холи.
А её истерики? Оказалось, что раньше, это были не истерики, а так, детские разборки. Сейчас всё совсем по-другому. Она ревнует меня ко всему и всем. Я слишком люблю Кристину, слишком много времени провожу с ребятами, слишком много внимания уделяю своим машинам… О! Холи, прекрати! И разговоры об аборте у нас мелькают с определённой периодичностью. Раз в две недели. Сразу после посещения врача. Этот придурок рассказывает, как это сложно. Как сложно рожать, как сложно ухаживать за маленьким и как сложно растить ребёнка. И она впадает в кратковременную депрессию по возвращению из клиники.
– Я не хочу идти завтра. Он делает всё, чтобы я отказалась от малыша. Специально накручивает меня! – Холи лежит рядом со мной, голова покоится на моих коленях. – Смени врача, – предлагаю. – Он самый лучший, Шеннон. Несмотря на его лекции… – Завтра нельзя не ходить. Завтра он скажет мальчик это или девочка, – провожу ладонью по кудрявым волосам. – Орландо, – улыбается Холи. – Что Орландо? Хочешь поехать в Орландо? А тебе можно? Там такое пекло, влажность… – Если будет мальчик, я хочу чтобы его звали Орландо, – зелёные глаза смотрят на меня. – Ага! – прыскаю. – А если дочка, то Сарасота, да? Или Майями… – Не иронизируй! – О! Нет! Лучше как весь штат! Назовём дочь Флоридой! – сарказм. – Сын – Орландо и дочь Флорида! – Дурак! Зато ты можешь выбрать имя для дочки. – Зато могу? Ну спасибо! Ты уже знаешь, что у нас будет мальчик, да? – Нет, Шеннон! Клянусь! – Эмм… Ну ладно! Хочу чтобы имя нашей дочери было Гленда! – Фу! – морщится она. – Также, как и Орландо! Он что, город с грёбаным Диснейлендом в центре? – раскрываю глаза. – Мэри! – Шеннон, моё второе имя – Мэри! – Мария! – Это почти одно и то же, все будут думать, что у нас нет фантазии! – Назовём дочь Шеннон! – О, да! А тут фантазия прямо плещет! – Шеннон! Шеннон и точка! Всё! Ты твёрдо решила, что сына будут звать Орландо, а я решил, что дочь будет носить имя Шеннон! – отрезаю. – А знаешь, что? Твоя взяла! Иди к чёрту! – встаёт она с дивана и шагает на второй этаж. Наблюдаю за ней. Пялюсь на задницу.
Как же ты мне нравишься! Как же я люблю каждую клеточку твоего тела!
Жду пять минут. Поднимаюсь за ней. Мой шоколадный кексик, с маленьким сладеньким пузиком медитирует, сидя на кровати. Встаю на колени позади неё. Прижимаюсь к её спине.
– Знаешь, что, Холи? Не ты одна одержима сексом. Как только твоё маленькое тело начало меняться, я стал постоянно думать о сексе с тобой. Мне так нравятся твои бёдра, они стали кругленькими, такими соблазнительными, попа стала такой, что трогать её теперь в сотню раз приятнее, – шепчу ей на ухо. Она тяжело дышит. – Как только Орландо или Шеннон, родится, я не позволю тебе сбросить ни фунта. Ни одного, ни единого. Никаких диет для похудения. Ты мой кексик, и такой кексик, в тысячи раз слаще! – укладываю её на спину. Она пронзительно смотрит на меня. Отхожу к двери, выключаю основной свет, оставляю лишь лампу на столике у кровати, приближаюсь к ней, стягивая с себя майку. – Я всегда немного пугаюсь, когда ты так на меня смотришь. Я знаю, что следует за этим взглядом, и всё равно по телу бежит нервная дрожь, смущающая меня, – кусает она губу. – Ты просто всё ещё моя девчонка, – раздеваю её.
Нам двоим и пузику нужна нежность, ласка, осторожный секс, без безумств и частой смены поз.
Конечно, она выиграла! У нас будет сын! Сын! Наследник. Моё продолжение. Мне, в общем-то, было не важно, мальчик это будет, или девочка. Я был бы одинаково рад любому из малышей. Радует одно – у рыжей не получится сделать из пацана истеричную стерву, как и она сама.
Последние дни беременности.
Холи становится совсем невыносимой. Ей больно, тяжело. Она не может нормально спать, ей неудобно. Режимы у неё и Орландо не совпадают. Ночью он ворочается и Холи стонет от каждого его толчка. Живот у неё постоянно жёсткий. Какой-то там тонус… И из-за её стонов я не могу спать. Я на грани нервного срыва. Кексик, ты наверное, вообще с ума сходишь.
В один из дней мы как всегда репетируем у Джареда.
– Шеннон! – залетает в студию Шейла, нарушая вот-вот найденное звучание. – Я уволю тебя, на хрен! – рявкает Джаред на свою помощницу. – Да заткнись! – отмахивается девушка. – Что? – жду, что же скажет блондинка. – Посмотри! Это Холи? – тычет мне в лицо айпадом. – Чего? – морщусь, отталкиваю планшет от лица. Да! Это она! Это моя Холи. Нагая, спящая. Это те самые фотографии! С моего айфона, который украли в аэропорту Нью-Йорка. – Чёрт! – закрываю ладонями лицо. – Это она? Ух ты! Хороша, коричка! – присвистывает брат. – Не смотри! – похоже на визг. – Где ты это нашла? – смотрю на Шейлу. – Один из фан-сайтов. Кто-то из фанатов выложил. – Шеннон, она снималась в порно? – смотрит на меня Джаред. – Да! – закатываю глаза. – Раскрой глаза! Это моя комната! Это я снимал её, а телефон украли. Года полтора назад. – И ты молчал? Это не шутки! – рычит Джаред. – Это не шутки, – соглашается Шейла. – Это отличный пиар! – улыбается. – Идите вы! – посылаю их. Лечу домой. Быстро семеню в дом. Холи сидит на кресле, на её коленях лэптоп. – Кексик, вы как? Как мой сынок? – быстро разуваюсь. – Это! Мать! Твою! Что! Такое?! – цедит рыжая сквозь сжатые зубы, тычет пальцем на экран. А там целый коллаж из её фотографий. – Ты! – смотрю на неё щенячьим взглядом. – Да ну? Ты серьезно? – тон подозрительно спокойный. Она встаёт, делает шаг ко мне. – Холи, это не я! – защищаюсь. – А кто? Твои грязные руки? – С чего ты вообще взяла, что эти фото имеют ко мне хоть какое-то отношение? – Я смахиваю на дуру? Это же твоя кровать! И твоя чёртова комната! – визжит. – Прости, – улыбаюсь. Надеюсь в моей улыбке много раскаяния. – Шеннон! Ты фотографировал меня голой! – рявкает. – Когда я спала! – закрывает лицо ладонями, присаживается на край дивана. – Эти фото видит весь мир в режиме он-лайн. – Хол, телефон украли. Давно. Я не хотел тебя расстраивать. Это было перед самой нашей помолвкой… – качаю головой. – Больно! Очень! – обнимает руками живот. – О, Господи! – падаю перед ней на колени. – Холи, что с Орландо? Ты в порядке? – Это схватки. Началось… – кивает она головой. – Поедем в больницу? – меня трясёт. В секунду её зрачки расширяются, во взгляд приходит ужас и она трясёт головой. – Нет! Нет! Шеннон, нет! Я боюсь! Пожалуйста, нет! Умоляю! Давай никуда не поедем! Давай останемся здесь, любимый! Нет! – крепко сжимает мои плечи. – Успокойся! – Нет! Это была твоя чёртова идея! Оставить этого мальчишку! – колотит кулаками мне в грудь. – Всё! Поехали. Кексик, поехали! – ставлю её на ноги, хватаю сумку, которая уже третью неделю стоит у двери, садимся в машину. – Шеннон, нет! Нет! Пожалуйста! – взгляд невидящий. – Заткнись! – рявкаю. Она глубоко вдыхает, обнимает живот и тихонько напевает что-то. – А папочка был таким смешным в большой красной рубашке. Она была не по его размеру, твои бабушки смеялись над его глупым видом, – бормочет она пузику. И я на некоторое время успокаиваюсь тоже.
