Она так красива! Рыжие кудри на плечах, завивающиеся кончики волос достают до самого пояса джинсов. Узкая полоска голой кожи и обтягивающая маечка.

– Я хочу тебя, Холи, – шепчу. Так сильно хочу. Она улыбается, кусает губу, медленно шагает к стене и скрывается за дверью. Мать твою! Какого чёрта ты играешь? Мне это дико не нравится. А вот мой член в восторге. Всего пару минут лицезрения её тела и он уже ровнее Пизанской башни.

====== Часть 42. Последний предел ======

Двигаюсь, и тишину нарушают весело барабанящие по дну ванны капли воды. Секс в душе! Секс в душе! На твёрдой поверхности. Всё, как я люблю. Как любишь ты! Холи, ты меня с ума сводишь. Я не хочу останавливаться. Хочу зайти с тобой как можно дальше. До последнего предела допустимого и перешагнув этот предел, наконец, почувствовать полное, всеобъемлющее, поглощающее счастье! Счастье от того, что ты рядом со мной. От того, что ты моя! Только мой кексик! ТОЛЬКО МОЙ!

– Холи, я войду? – стучу в дверь. – Он ещё спрашивает, – бормочет она. – Нет! – кричит. – Но я хочу войти! – прижимаюсь лбом к мёртвому дереву. – Если спросил, значит не хочешь! – злится. – Я вхожу, – сообщаю. – Нет, не входишь! – спорит. – Холи, я просто решил не нарушать твоего личного пространства! – Ничего не хочу слышать! – Да, что я тут с тобой болтаю? – толкаю дверь и вхожу в ванную.

Она стоит у окна завёрнутая в большое черное полотенце. Рыжие кудри выбиваются из тугого пучка на затылке.

Изгиб шеи… Он так и просит наградить его больным укусом страсти. Большие зелёные глаза, с томящимся нетерпением смотрят на меня, рыжая кусает пухлую нижнюю губку. Мне не нужна ни одна другая. Тебя мне хватит с головой. – Я когда-нибудь дождусь того момента, когда ты перестанешь играть со мной?

– Да… Когда-нибудь. Будет тёмная ночь. Будут выть койоты недалеко от твоего дома на холмах. И будет твоя кровать, на которую будет падать тонкая полоска света. И вот тогда я перестану играть, и буду лежать смирно, пока ты обнимаешь меня, – я даже не заметил, как она раздела меня и проворные пальчики забрались в мои боксеры. – Ты как бойскаут. Всегда всё наготове, сладкий, – нежно целует меня, обняв левой рукой за шею. Наслаждаюсь её губами. Поддеваю узел на полотенце, и оно падает вниз. – Нетерпеливый, – выдыхает сквозь поцелуй. – Какое уж там терпение, когда ты рядом, – сжимаю её попку. – Совсем голенькая, – улыбаюсь. В её глазах горит огонь. Она тянет меня в душ. На ходу освобождаюсь от боксеров.

И вот я стою, прижавшись грудью к её хрупкой спине. Капаю из маленькой бутылочки маслянистый гель ей на грудь. Она увлечённо наблюдает за моими ладонями, словно кошка за солнечными бликами. – Теперь я помою тебя, – шепчу, убирая слипшиеся пряди от её уха. Рыжая чуть поворачивает голову и упирается лбом в мою щёку. Я осторожно покрываю мыльной пеной тоненькую шейку, плечи, выпирающие ключицы.

ГРУУУУДЬ!

Мой фетиш! И всё-таки силикон мне трогать нравится больше, конечно, если это не перебор. И соски… Они такие жёсткие, такие твёрдые. Неустанно вожу ладонями. Мой член просто счастливчик! – Шеннон, ты проткнёшь меня, – тихонько шепчет. Из-за боя воды по дну еле разбираю её слова. – Просто очень сильно тебя хочу, – подталкиваю её к стене. – Так чего ждёшь? – глубоко вдыхает и крепко прижимается ко мне попкой. – Ты как кошка в марте, Холи! – просовываю в неё палец. – А, – тихонько выдыхает. – Нравится? – утыкаюсь носом в её затылок, тихонько двигаю рукой. – Да, ещё! – хватает мою правую ладонь, прижимает её к своему рту. Прикусывает кожу. – Шеннон, ещё, пожалуйста, – она сама насаживается на мои пальцы. Киваю. Я и сам еле сдерживаюсь. Соединяюсь с ней. Рычу. Ты такая жаркая, Холи! Такая горячая, огненная. – Тебе хорошо? – собираю её волосы, впиваюсь зубами в плечо. – Да! Очень... Сильно… – выдыхает она. Удерживаю её за бёдра. Как же я люблю тебя трахать! Ты совершенна! – А сейчас хорошо? – чуть приподнимаю её. – Да, Шеннон! Да! – почти визжит. Перемещаю левую руку на её живот, правой накрываю грудь. Опускаюсь на дно ванной. – Прижми колени друг к другу, – шепчу между толчками. Она кивает, опирается ладонями о дно, соединяет колени вместе. Твои стоны такие громкие, такие искренние. Я читаю твоё тело. Ты никогда не сможешь меня обмануть. А если сможешь, то я за секунду это пойму. – Ше… – напоследок стонет она и опускает спину на мою грудь. Я делаю ещё несколько движений и заглушаю свой стон. Прижимаю её к себе, крепко-крепко. Я люблю тебя, Холи! Безумно! Целую её за ухом. – Не хочу выходить, – шепчу ей. Поворачивает на меня лицо: – Не надо, пожалуйста!

====== Часть 43. Моя дорогая агония... ======

Тру глаза. Пытаюсь окончательно проснуться. Моргаю. Сжимаю руки. И получается, что обнимаю самого себя.

Её нет. Где ты Холи? Я же отчётливо помню, что ты заснула на моей груди, как только мы вышли из душа. Тихонько поворачиваю голову.

Она сидит на подоконнике, прижав колени к груди. В моей тёплой рубашке в красную клетку и моих боксерах. Они ей как шорты. Хотя у меня относительно маленький зад. Она задумчива. В тоненьких пальчиках тлеет сигарета. Если она курит, значит что-то не так. Замечаю в её ушах наушники, а рядом с ней мой айфон. Слушает мою музыку. Я смотрю на неё. Она тихонько затягивается, выпускает дым в приоткрытое окошко. На улице сумерки, но на горизонте ещё держится красная полоска, оставленная, спрятавшимся за горами солнцем.

Холи поворачивает на меня голову и я успеваю закрыть глаза прежде, чем она поймёт что я проснулся. Зачем я это сделал? Что за идиотская игра? Как маленький, Шеннон! Но отступать поздно. Сквозь приоткрытые веки наблюдаю. Она почти минуту просто смотрит на меня и докуривает, потом улыбается, обнимает свои колени и опускает на них голову, не отрывая взгляда от меня. И так пять минут, десять, пятнадцать.

ХОЛИ, ХВАТИТ!!!

У меня уже спина затекла лежать в таком положении. Чёрт, даже больно. Решаю поменять позу, и поворачиваюсь на бок. Она улыбается. – Хол, – актёр притворяется, что только проснулся. – Да? – свешивает ноги с подоконника. – Вернись в постель, – хриплю. Лёгкой поступью мягких кошачьих лапок, моя рыжая кошка пересекает короткое расстояние и забирается под одеяло. – У меня замёрзли пальчики, – мурлычет. Меня сейчас затопчет табун пегасов и единорогов от умиления. – Клади, – рассоединяю колени. Холи упирается носочками мне в бедро и я накрываю их другой ногой. Кексик прижимается ко мне всем телом. – Я рада, что мы улетим только послезавтра. У нас есть ещё день наедине, – шепчет чуть слышно. – И целых две ночи, – также тихо отвечаю ей, и нежно целую в губы. – Не думал, что признаешься в таком, – отстраняюсь. – И я не думала, – опускает глаза. – Хол, – начинаю я. – Говори сразу! Ненавижу, когда ты ходишь вокруг да около, – нервничает. – Я нравлюсь тебе? – удерживаю её голову за подбородок. Взгляд тускнеет и в нем появляются искры раздражения. Мне стоит только дунуть и разгорится целый пожар. Она бьёт меня по руке, встаёт. – Не хочешь пойти поужинать? Я ужасно голодная. Устала от мяса яка и буйвола. Хочу чего-нибудь европейского, американского. Хочу вредный жирный бургер, картошку и большой стакан колы! И, я бы попробовала красного вина… – быстро говорит она. Тяжело выдыхаю, сажусь. Смотрю на неё. – Холи, кажется, я задал тебе вопрос! – сжимаю зубы. – Шеннон, не усложняй! Прошу тебя! – в её глазах грусть. – Это простой вопрос. Я вообще не вижу сложностей. Что не так? Почему ты не можешь ответить? – натягиваю штаны и майку. – Зачем усложнять? Зачем ты это делаешь? Что ты хочешь услышать? У меня есть муж, я замужем, Шеннон. И Даг никуда не испарится волшебным образом. Да я и не хочу этого. А ты всё время заводишь какие-то странные разговоры. Очень серьёзные, – размахивает руками. Разозлила меня не на шутку. – Тебе всего-то нужно было сказать одно слово. Либо да, либо нет. А ты сказала целую тысячу слов! – рычу. – Не понимаю, почему ты не можешь вести себя со мной, как и с другими своими шлюхами? – разводит руками. – С другими шлюхами? – глаза лезут на лоб. – Хочешь, чтобы я вел себя с тобой как со шлюхой? Ну, что ж? Добилась своего! – рявкаю и громко хлопаю за собой дверью. Иду по коридору. – Не хорони меня, безликий враг… Мне так жаль… Должно ли быть так? Моя дорогая агония… Я больше ничего не чувствую… – в голове почему-то всплывают строчки Breaking Benjamin – Dear Agony. Странно…