— Что составить? — я даже хотела рассмеяться, но Лоран повторил просьбу абсолютно серьёзным тоном. — Он что, в Гранд-Опера не ходит? Что я могу ему тут предложить! Уверена, что рок он не любит, как и джаз, а наша опера до европейских не дотягивает. Может, его в цирк сводить? С мотоциклом в клетке, а?

— Я достану билеты в Монтальво.

Я чуть не выронила последнюю вешалку. Клиф подпирал руками дверной проём, но не переступал порога отцовской спальни. Он выглядел таким растрёпанным, будто Лоран успел потаскать его за вихры.

— А тебе я бы посоветовал вообще на глаза отцу не показываться, — сказал Лоран так холодно, что я побоялась обернуться и даже закрыла глаза, чтобы не видеть отражение вампира. — Не стоит напоминать тебе про отношение родителей к не совсем традиционным увлечениям детей. За пятьдесят лет ты не должен был забыть.

Это дополнение было сделано лично для меня. Клиф не уходил от меня к мужчине. Он всегда был бисексуален. Только на его внешности это не отразилось. Впрочем, и женственность Лорана выражалась лишь в ярких тонах в одежде и чрезмерном макияже.

— Кэтрин, советую напрячь фантазию, — продолжил Лоран устало. — Если кто-то другой не будет развлекать моего отца, это придётся делать тебе.

Он будто выплюнул слова мне в спину, но я утёрла губы, не в силах справиться с обилием слюны.

— Он ведь к тебе приехал, — начала я осторожно. — Какая культурная программа?

— У меня с отцом чисто формальные отношения. Прямо как у тебя с твоими собственными родителями. Я не оправдал его ожиданий, и он не может смириться с тем, кто я есть на самом деле. Я не видел его уже много лет и вообще надеялся никогда больше с ним не встречаться.

Слова были острыми, что льдинки, и их осколки попали мне в глаза. Через слёзы я предложила:

— Может, мне ему фильм днём включить? Что ему нравится?

— Кэтрин, делай, что хочешь. Только чтобы к моему пробуждению он спал. Рекомендую отправиться в постель прямо сейчас. Я не обещаю тебе лёгкого дня. А мы прокатимся на «Бьюике». Мне тоже не мешает проветриться после трёхдневного заточения.

Я даже не заметила, как оба вампира ушли, снова впав в транс от источаемого одеждами графа аромата. Заменить бы всё это джинсами из ГЭПа! Нелёгкую задачку задал мне хозяин. Уже от одной мысли провести с графом целый день в тёмном замкнутом пространстве и потом в прямом смысле уложить в постель меня начало подташнивать. То ли голод давал о себе знать, то ли общение с Лораном. Неужели граф действительно может избавить меня от этой ужасной головной боли?

Не обнаружив в шкафчике таблеток, я вернулась в гараж за рюкзаком. Он так и лежал на пассажирском сиденье, куда я бросила его, выудив ключ. Однако вместо упаковки «Адвила» я обнаружила в нём то, чего там раньше не было — белый кружевной платок, явно ручной работы. Он мог принадлежать только графу и только он сам мог засунуть его в мой рюкзак. Вампиры ничего не делают просто так. Ничего! Я хотела в знак протеста отбросить платок в сторону, но кружева точно прилипли к пальцам, и я непроизвольно поднесла платок к лицу. Пьянящий аромат довёл меня до лёгкого головокружения, и я рухнула в кресло, но через мгновения почувствовала неземную лёгкость: от головной боли не осталось и следа. Вспышкой молнии в голове промелькнула фраза из телефонного разговора. Граф обещал позаботиться обо мне после пробуждения сына. И вот, он оставил для меня лекарство. Теперь надо не забыть о своём обещании поблагодарить его в субботу. Хотя уже суббота, но пока она не наступила для графа.

Я добежала до спальни и вновь почувствовала слабость, но всё же нашла силы скинуть одежду, но на чистку зубов их уже не осталось. Зато пальцы крепко держали кружевной платок. Я прикрыла веки и мгновенно погрузилась в непробудный чёрный липкий сон.

========== Глава 11 ==========

Что меня разбудило? Жуткий рёв газонокосилки… Какого черта соседи стригут траву в такую рань! Безумно хотелось спать, словно организм решил наверстать все упущенные за этот год часы сна. Я села в кровати и зажала уши руками, проклиная отсутствие в картонных калифорнийских домах нормальной звукоизоляции. Да будьте неладны все газонокосильщики вместе взятые… Я свесилась с кровати, чтобы поднять рюкзак, и обнаружила визитку. Выходит, я вновь умудрилась её смахнуть, вот растяпа! Но Клиф всё равно дурак! Вернув визитку обратно на тумбочку, я выудила из рюкзака наушники, вставила в телефон и выбрала альбом с африканскими барабанами — пусть хоть шум будет приятным в семь тридцать утра в субботу! Обнаружив на соседней подушке платок, я уткнулась в него носом и, натянув до подбородка простыню, вновь провалилась в темноту.

Что разбудило меня во второй раз? И как долго длился мой сон? Веки отказывались подниматься, тело сопротивлялось вынужденному пробуждению. Солнце? Не может быть — жалюзи закрыты. Музыка в наушниках? Тоже нет, потому что… У меня не было в ушах наушников! Я повернулась на бок: телефон с аккуратно скрученными наушниками лежал на тумбочке, а вот визитки под ним уже не было. Да что за чертовщина! Лоран прав — с моей памятью творится неладное. Я откинула простынь, но лишь на мгновение. Через секунду я завернулась в неё, как в кокон, поняв, что в спальне я не одна. Более того — я была не одна в постели.

У меня в ногах сидел граф дю Сенг, и я могла бы коснуться его вытянутой ногой — и скорее всего касалась во сне. Он остался во вчерашних брюках, но вот от шёлковой рубашки избавился. Я зажмурилась и вновь открыла глаза. Да, больше на нём ничего не было. Дар речи не спешил возвращаться, зато мысль заработала со скоростью ветряной мельницы. Нет, такого я не смогла бы забыть… Мы буравили друг друга взглядом. Его лицо оставалось бесстрастно серым. Моё пылало закатным солнцем. Он улыбнулся и махнул холёными пальцами в сторону телефона. Я судорожно схватила его — часы показали полдень! Я вновь опустила телефон на тумбочку, но не убрала руки.

— Ты что-то ищешь?

Я отрицательно мотнула головой, не в силах разомкнуть губ. Зачем вампиры задают глупые вопросы. Он ведь знает, что я вновь обронила визитку.

— Не понимаю, как ты могла спать с этим боем в ушах. Я услышал его из библиотеки.

Я пожала плечами, подтянула простынь повыше и, нащупав на подушке платок, всё так же молча, протянула его графу.

— Тогда понятно… Я принимаю твоё молчаливое спасибо.

Он забрал свой платок очень аккуратно, даже не коснувшись моих пальцев, и я была ему несказанно благодарна. Если Клиф не был в моей спальне, то в панической атаке виноват всё-таки граф.

— Впрочем, — продолжил парижанин пугающей протяжной интонацией, — я уже взял свою благодарность. Можешь не волноваться. Мы квиты.

— Как я вас отблагодарила? — я произнесла вопрос медленно, по слогам, словно ребёнок, который впервые сумел верно составить предложение. И поставила на месте вопроса улыбку — самую что ни на есть дурацкую. Живот скрутило от голода и прочих нехороших мыслей. «Голод подстёгивает фантазию» — так говорил один наш преподаватель по дизайну, когда кто-то являлся на лекцию с кофе и пончиком. Моё воображение нарисовало такие картины, что мурашки разбежались по всему телу, и я ещё плотнее закуталась в простынь.

— А вот так, — сказал граф голосом Лорана и брезгливо двумя пальцами поднял в воздух мой альбом для рисования, который я в страхе не приметила. Он был раскрыт на последнем рисунке — Лоран со змеёй. Рядом граф изобразил меня спящей. Только я не могла так спать. Простынь аккуратной драпировкой обвивала полусогнутые ноги. И всё… Даже кончики пальцев оставались обнажёнными. Этот чёртов платок погрузил меня в настолько глубокий сон, что я не почувствовала, как с меня стянули простынь и согнули в изуверскую позу. Интересно, как быстро граф рисует?

Парижанин показал то ли два пальца, то ли знак победы. Два часа? Две минуты? Или что? Только ответить граф не успел. На телефоне сработало оповещение. Чёрт! Я совершенно забыла про назначенный на сегодня педикюр.

— Ваше Сиятельство, — язык продолжал еле ворочаться, как распластанный в Долине Смерти путник, отчаявшийся отыскать в пустыне источник воды. — Вы не могли бы выйти, чтобы я могла одеться.