Во-первых, заклинаем вас: никогда не говорите «hype», употребляйте вместо него слово «hip», как в «хип-хоп». Слово «hype» действительно существует в английском языке, но его значение далеко от понятия, которое ассоциируется с термином «хип», который переводится как «модный, стильный, находящийся на пике популярности». Hype – это ажиотаж, шумиха, сопровождающие любое важное событие или явление. Вспомните, какую огласку (hype) получил суд над О. Ж. Симпсоном, бывшим знаменитым американским футболистом, признанным виновным по всем пунктам обвинения. Модный, современный – это «хип» (hip). Надеюсь, с этим разобрались!

Далее, никогда не употребляйте выражение «nail bar» (маникюрный салон), по крайней мере, за пределами Шестиугольника. В Лондоне подобных заведений не существует (или почти не существует), и поэтому у них нет названия. В лучшем случае говорят «beauty parlor» (салон красоты). А в Нью-Йорке, где они встречаются на каждом углу, их называют «nail salon», во-первых, потому что в самом звучании чувствуется некий шик, во-вторых, это модное, хип-заведение (а не hype), отвечающее всем требованиям американского снобизма, и, кроме того, салон – это ведь так по-французски! Остается добавить, что воистину нет пророка в своем отечестве…

Когда владельцы кафе, желая идти в ногу со временем, решают присвоить ему американское название, они могли бы, по меньшей мере, придумать имя, уносящее в мечты о путешествиях и странах. В то время как название парижской сети Indiana Café может лишь вызвать приступ безудержного смеха, и о мечтах и путешествиях приходится забыть. На вывесках изображена голова индейца, украшенная перьями, с лицом, разрисованным красками. Хотелось бы напомнить, что Индиана – это американский штат, в котором уже на протяжении века не встретишь ни одного индейца, поскольку они все уже давным-давно уничтожены белыми. Чтобы вы имели представление об Индиане, можем сказать, что этот штат напоминает наш сельскохозяйственный регион Бос.[15] И для американца навеселе, случайно наткнувшегося в Париже на кафе сети Indiana, это приблизительно то же самое, что и французу в Америке увидеть один из псевдороскошных ресторанов под названием Buvette beauceronne (букв. перевод: Босеронский буфет) с изображением в качестве логотипа, видимо, кузена Верцингеторикса.[16]

А вот и еще одна нелепость. Мы имеем в виду сеть магазинов по продаже обуви для детей под названием Six pieds trois pouces («шесть футов три дюйма»). Название французское, грамматических ошибок нет, но владельцы сети, вероятно, поленились заглянуть в таблицу перевода мер из английской системы в метрическую. Потому что в метрической системе шесть футов три дюйма равны 1,92 м, а это, согласитесь, никак не сопоставимо с ростом очаровательного малыша. Разумеется, мы встречали очаровательных представителей рода человеческого под два метра ростом, но заявляем со всей ответственностью: у нас не было никакого желания ухаживать за ними, как за младенцами, и припудривать им ягодицы тальком. Изменив название на «три фута шесть дюймов», что составляет 1,10 м, мы пришли к выводу, что в таком варианте оно в большей степени соответствует действительности.

И, наконец, несколько замечаний по поводу произношения. В следующий раз, когда вы отправитесь на пробежку трусцой по Венсенскому лесу, вы наденете swe-e-e-t-shirt (спортивный костюм, светшот), а не sw-i-i-t-shirt. Sweat означает «испарина, потение», в то время как sweet переводится как «приятный, сладкий, сентиментальный». Sweat-shirt – это костюм для потения, а не просто симпатичная майка.

Марианна с обнаженной грудью с картины Делакруа дремлет во многих парижанках. Но это не означает, что каждое утро они, проснувшись, сразу же надевают фригийский колпак, как символ революционной борьбы, и спрашивают себя, что они смогут сегодня сделать для свободы. Не будучи оригинальными, вслед за Виктором Гюго мы утверждаем, что мятежность их душ – это одна из основных черт парижанок. В зависимости от вашей точки зрения, Париж можно воспринимать как фабрику по производству беспорядков или как эпицентр борьбы за свободу. Даже Мирей Матье не осталась в стороне и говорит в одной из своих песен: «Когда Париж волнуется и приходит в движение, когда в Париже бьют в набат, его отзвуки разносятся по всей Земле, и мир трепещет». И вам не придется долго искать в Париже цыпочек с подобными идеалами – их много, и об этом нам давным-давно поведала «Марсельеза».

Ни для кого не секрет, что парижанка может за себя постоять. И если она не будет себя сдерживать, она может прийти в такое неистовство, что способна совершить революцию! «Свободы не предоставляются, они завоевываются». События мая 68-го, выступления против проекта закона о высшем образовании Алена Деваке (приведшие к гибели одного человека), демонстрации против Ле Пена на следующий день после первого тура президентских выборов в 2002-м, студенческие манифестации против новой редакции Контракта о первом приеме на работу… В их рядах вы увидите и живую легенду мая 68-го Каролину де Бендерн, и политика Изабель Тома, и на площадях Бастилии, Республики или Нации всегда найдется молодая хорошенькая девушка с поднятой рукой, держащей мегафон или лозунг, которая в озарении вспышки фотокамеры становится вдохновительницей борьбы за свободу.

И у них были предшественницы. Не все из них, разумеется, были готовы, наподобие Луизы Мишель,[17] отдать жизнь за свои идеи. Но многие и сегодня направляют всю свою энергию в русло борьбы за социальную справедливость, экологию, за права и интересы людей.

В июне 2004 г. на Бирже труда было официально создано движение «Образование без границ» (RESF), вобравшее в свои ряды родителей, профсоюзы преподавателей, ассоциации борьбы за права человека, неравнодушных мужчин и женщин, которые выступали против того, чтобы получающие во Франции образование дети и их семьи, не имеющие документов на проживание, были высланы из страны. Судьбы семей Лин, Чен, Тамоевых вызвали живое участие парижан, борцов в душе, убежденных в необходимости продолжать традиции гостеприимства – даже если при этом нарушается законодательство – и обеспокоенных перипетиями человеческой судьбы. И не удивительно, что именно в Бельвиле, расположенном на северо-востоке, где проживает большая часть китайской диаспоры, и в центре столицы парижане проявляют наибольшую социальную активность (хотя и в богатых кварталах встречаются люди, готовые бороться за общее дело).

Продолжать традиции гостеприимства, трудиться на благо социального и культурного смешения – это смысл жизни таких женщин, как Анн-Мари Родена. Озаренная светом доброты и с большим сердцем, она в 2002 г. создала на набережной Луары в XIX округе (где насчитывается наибольшее количество детей) детское игровое и познавательное кафе под названием Cafézoide, которое занимает два первых этажа здания муниципального жилья и куда дети могут прийти после школы или в выходные дни, чтобы поиграть, заняться любимым делом, отведать пирожных домашнего приготовления. Причем дети старше восьми лет могут приходить без родителей. Это место, где малыши близлежащих кварталов играют вместе с детьми из богатых районов. Обладая покладистым характером и несгибаемой волей, которой бы позавидовала сама Мария Медичи, Анн-Мари является главным человеком в этом народном и густонаселенном квартале. Раз в месяц на берегу канала она встречается с членами ассоциации прибрежных районов, чтобы обсудить текущие проекты. И так как мы во Франции, то…

«Кто-нибудь может передать мне штопор? Кому налить красного?» В хорошую погоду они собираются на палубе баржи «Антипод» и, запивая паштет и помидоры черри вином, обсуждают, где найти средства для финансирования грядущего праздника с уличными развлечениями, или пытаются придумать, как запретить строительство порта в бассейне ля Виллетт. («Разве наши дети выиграют от этого? Ведь они приватизируют общественное пространство, как это было с арсеналом Бастилии или в Берси Вилляж, и нам же за это придется расплачиваться!»)