В Кельрике располагалось множество рыцарей и соответственно — в армии данного вице королевства всегда в изобилии была тяжёлая латная кавалерия. Правда оруженосцы и лёгкие отряды всадников — предпочитали дротики и короткие арбалеты, с помощью которых неплохо выкашивали своих врагов.

Достаточно хорошо были развиты в Кельрике шахты, но несколько слабее металлургия чем в Уммланде.

Кельрики отлично ковали доспехи и славились своими клинками, однако почти совершенно не производили самостоятельно артиллерии и не имели больших пороховых мельниц.

Огромный южный флот, из галер и редких парусных судов — позволял наследнику Амвросию, правящему данным королевством, осуществлять частые морские походы и вести оживлённую торговлю. Хотя последнему немало мешала всё та же инквизиция, с институтом «присматривающих» за всем: храмовыми службами, правительством, торговлей, городскими магистратами и рыцарскими орденами…

Поговаривали, что инквизиция готовила из своих убийц что то вроде «кумпаний фанатиков», что по приказу жреца убивали любого, кто был против солнечного культа, инквизиции, империи и самого наследника, причём именно в такой последовательности.

Данная метода воспитания видимо подействовала положительно и теперь кельрики являлись преданнейшими солнцепочитателями и имперцами, может даже более, чем те — кто их некогда завоевал.

Внук императора, вице-король Кельрики Амвросий — был воспитан в строгости и смирении, хотя и несколько напускном.

Он любил сам принимать участия в самобичеваниях и ходил полуголый по своей провинциальной королевской столице, нанося себе множественные удары пятихвостой плёткой и взывая о прощении.

Был аскетом и при этом обожал разнообразные казни и пытки для еретиков, что во множестве выдумывал его наставник, Великий инквизитор империи, Корсо.

Поговаривали что Амвросий — совершенно глух к прощению и считает лишь наказание, путём к правоте и истине, лучшим способом искупления любого проступка.

В народе, правитель самого южного королевства империи получил прозвище «Ворон»: как за своё вечно чёрное одеяние в котором он регулярно появлялся перед подданными, так и некий «каркающий» голос, которым произносил короткие речи-воззвания, перед аутодафе.

Злопыхатели Амвросия утверждали, что фраза: «Всякая плоть должна сгореть в жаре истинного Светила!!!» — принадлежала именно ему, после очередного приступа массовой самопорки и стоянии на южном солнце с непокрытой головой, более десяти часов к ряду.

Вице-король Кельрики не любил музыку для развлечения и искренне презирал искусство, считая что до гармонии и красоты Светила — ему далеко, а пытаться делать жалкие потуги приблизиться к недостижимому априори — достойно лишь идиотов.

Люди его откровенно боялись, однако при этом считали за «святого человека» и инквизиторы всячески поддерживали это мнение в простецах.

Знать иных земель, а не его собственного королевства — презирала Амвросия и всячески это, хотя и осторожно, побаиваясь Корсо и его инквизиции, демонстрировала.

Крупнейший имперский город-храм, «Карающего Жара» — постоянно проповедовал за него. Конкурент из «Утреннего Рассвета», пускай и крайне осторожно, всё же внук императора — но регулярно осуждал массовые казни и пытки, регулярно проводимые Амвросием в Кельрике.

Люди не знали чего им ждать от его возможного правления как императора: святого светлого «десятилетия праведников» или ужасной декады костров чёрной инквизиции и страшнейших пыток… Возможно было всё.

Амвросий проехал мимо Жака и Атаульфа, которые разом замолкли при его приближении и вскоре повернул в сторону площади, откуда молодые люди недавно перебрались на новое место обозрения.

— Уфф! — пробормотал простоватый Жак. — Словно… Ну…

— Смерть проехала мимо нас? — подсказал ему более откровенный Атаульф.

— Да нет, я что… я же не…

— Всё ясно и без слов. Этот если станет императором — будет править на кладбище, а этого никому не хочется. Ужас!

Пока друзья обсуждали вполголоса кортеж и самого второго въехавшего в имперскую столицу наследника, сам Амвросий выехал на площадь с оркестром, и когда ему заиграли какую то религиозную мелодию, гим приветствие, в честь Светила — приказал Путысону немедля прекратить данный вертеп и не пачкать святые звуки религиозных гимнов, игрой площадных фигляров.

Тут же помчались гонцы к музыкантам и вскоре те затихли в немом ужасе. Особенно когда Великий инквизитор Корсо стал их оглядывать своим знаменитым долгим взглядом, «полным укора и презрения».

Наконец наследник из Кельрики добрался до императорского замка и его ввели на трибуну для встречи с важными людьми империи и приветствия, в честь прибытия вице-короля в столицу.

В отличие от ранее въехавшего старшего брата, Лиутпранда из Уммланда — Амвросий ни о чём не спрашивал и не перебивал, наоборот: он всё время внимательно слушал, словно бы запоминал малейшие мелочи.

Коротко поприветствовал императорского начстражи Магинария Имерия. С улыбкой сказал что то доброе Аргуину, что буквально затрясся от страха, при его и Корсо появлении. Увидев Дезидерия — долго его рассматривал немигающим взглядом, но ничего не проговорил, а лишь кивнул на приглашение проследовать к урне с прахом покойного деда.

Вместе с Великим инквизитором, Амвросий прошёл на территорию помещений с установленной в центре залы мраморной урной и пробыли они там вдвоём минут десять.

Когда вышли, главный имперский министр Дезидерий был готов поклясться чем угодно, что у обоих были красными, от слёз, глаза.

Получив охрану и сопровождение, вице-король Кельрики отправился в своё поместье что располагалось поблизости, что бы начать готовиться к встрече и беседе с Избирателями, что должна была уже скоро состояться, по торопливым заверениям «престолодержателя» Дезидерия.

Ни о чём не спрашивал и ничего не требовал: просто слушал и кивал, иногда шёпотом переговариваясь со всё время стоящим рядом с ним, чуть сбоку, Корсо.

Когда мрачная пара убыла прочь, Магинарий Имерий с улыбкой проговорил Дезидерию: «Фавориты скачек прибыли, а остальные — уже не столь важны… Хотя.»

— Что? — не понял сказанного «престолодержатель».

— Ах да, вы же из «новых людей»… — немного задел самолюбие Дезидерия правдой, начстражи гвардии покойного императора. — Так вот: Император, лишь внуков от первой супруги сына, иноземной принцессы — считал достойными трона своей державы и преемниками себе и особо готовил к возможному правлению. Младшие, от прочих дам… Это скорее запасной вариант, если совсем плохо будет. Не более того.

— Вот как? — не догадывался. — честно признался главный имперский министр, раздумывая над причинами откровений, обычно молчаливого, Магинария Имерия.

— Уммланд и Кельрика — тренировочный полигон, хороший и надёжно прикрытый. Империя в миниатюре! Ромлея — скорее страна «Солнцеликого», как примаса нашей единой церкви Светила. Там много городских республик и малых княжеств, которые мы так и не пощипали вовсю, по просьбе всех бывших первосвященников.

— Гардана?

— Приграничье! Странное и мрачное. С кучей варваров и пиратов, спрятавшимися у них от гонений инквизиции, друидами и прочим… Иногда так и просто жутким! Чему там мог научиться наследник?

— Воевать! Выдерживать удары судьбы! — предположил главный имперский министр.

— Ну, не совсем: скорее пить, более меры и жрать — столько же… Думаю следует объяснить и Избирателям расстановку.

— Нет!

— Почему?

— Эти засранцы сразу начнут требовать, как у меня, при своём приезде: денег, земель, прав, солдат и может кто из внуков их испугается. Пускай ведут разговоры прямо перед Избранием и ограничат их общение: если первые два внука основные кандидаты на трон — то смогут Избирателям это продемонстрировать! Не зря их дед ничего отдельно не сказал нам, перед своей кончиной о них кк о фаворитах, видимо верил в способности основной пары претендентов на трон!

— Возможно вы и правы… — протянул неопределённо Магинарий Имерий и отошёл к своим курьерам, ждать новостей о том что происходит в столице.