Валерка видел, как он с озабоченным видом говорит что-то боцману. А вот командир и его подзывает. Юнга подбежал, лихо козырнул. Лейтенант улыбнулся, но его лицо сразу стало серьёзным. Он молчал, о чём-то раздумывая, и смотрел на юнгу - крепкого загорелого парнишку.
Ему вспомнился голодный, беспомощный мальчуган, которого матросы подобрали на улице портового города, где катер стоял на ремонте. Этот мальчуган и был Валерка. Оказалось, фашисты убили его родителей.
Лейтенант, воспитанник детского дома, осиротел в годы гражданской войны. Его взволновала судьба паренька, и он решил взять его на катер юнгой. Правда, на катерах юнгам служить не полагалось - ведь на маленьком корабле нет таких удобств, какие, скажем, есть на эсминцах или крейсерах. Всей командой долго уговаривали командира бригады, чтобы он разрешил зачислить Валерку юнгой. И уговорили.
Парнишка быстро окреп и оказался смышлёным, выносливым, смелым. Стал общим любимцем. Он участвовал в боевых походах, ходил в дозоры - словом, делил с командой все тяготы матросской службы.
Но в то сентябрьское утро лейтенант решил не брать юнгу. Дело в том, что морякам был дан приказ: ночью ворваться в порт Новороссийск, высадить там десантников и поддержать их огнём корабельной артиллерии. Бой предстоял жестокий. Гитлеровцы сильно укрепили район порта. Командир бригады сообщил, что они сосредоточили там до двухсот орудий. У них сотни пулемётов, на причалах и на берегу много дотов, выкурить оттуда врага будет нелегко. Цемесская бухта закипит от взрывов снарядов и бомб. Нет, нельзя брать Валерку в такой бой…
Юнга с недоумением смотрел на командира. Подозвал, а молчит, улыбнётся, а потом снова нахмурится. Может быть, неладно матросское обмундирование сидит на юнге?
Да нет, как будто всё хорошо. Сама команда шила для него брюки, фланелевку, бушлат, ботинки подобрали по ноге. И бескозырка правильно надета, ну, может быть, чуточку набок.
- Вот что, Валерка, - наконец заговорил лейтенант, - советую тебе сегодня остаться на берегу. Ведь скоро тебе в нахимовское училище ехать. Словом, ночью, надо полагать, будет сильный бой. И лучше тебе остаться…
Вот этого Валерка не ожидал. Значит, его списывают на берег… Он обиделся до слёз, быстро вытер глаза рукавом.
- Считаете меня лишним, товарищ лейтенант? - спросил он дрожащим голосом.
- Да нет, Валерка, нет, - сказал лейтенант. - Но, понимаешь, не хочу тебя подвергать такой опасности. Ведь ты ещё…
- Да ведь я уже не маленький, - подхватил юнга. - И к тому же обстрелянный. Да и во время похода без дела не болтаюсь, помогаю мотористам. Вы же сами говорили, что понимаю толк в моторах…
Верно, в моторах Валерка разбирается, может завести и выключить, может и за рулём стоять. В случае чего, пожалуй, заменит моториста.
Лейтенант повернулся к боцману:
- Ну как, оставим?
- Парень не струсит, - твёрдо ответил боцман.
- Сам знаю, что не струсит, - сердито сказал лейтенант. - Но ведь всё может случиться. Мы будто на пороховой бочке.
- Значит, я остаюсь, верно, товарищ лейтенант? - воскликнул юнга.
- Что с тобой поделаешь? - ответил Черцов и положил руку ему на плечо. - Остаёшься. Только во время боя не вылезать из моторного отделения. Увижу - получишь на орехи.
- Есть не вылезать! - весело крикнул юнга, козырнув.
Лейтенант собрал на палубе команду катера. Вот что он сказал:
- Товарищи матросы и старшины. Ночью мы идём освобождать от гитлеровских захватчиков город Новороссийск. Давайте перед боем, как это делаем всегда, примем нашу клятву - клятву катерников.
Он достал из планшета листок бумаги, сложенный вдвое, развернул его и стал читать:
- «Мы, катерники, клянёмся тебе. Родина, с честью выполнить боевой приказ.
Клянёмся, что в боях за славный город Новороссийск рука черноморца не дрогнет, мы будем бить врага до полного его уничтожения. Клянёмся, что за дело освобождения нашей Родины от фашистских захватчиков мы не пощадим жизни и, если потребуется, каплю за каплей отдадим свою кровь за дело свободы. Мы не отступим ни на шаг! Наш путь только вперёд! Смерть фашистам!» - Закончив читать, он добавил: - Такую клятву принимают на всех катерах. Подпишем и мы, верно?
- Подпишем, - дружно ответили матросы.
Первым поставил свою подпись командир, последним - юнга.
- А теперь - отдыхать, - приказал лейтенант.
В сумерках на берегу появились колонны десантников. Они грузились на корабли спокойно, без шума. Но на некоторые торпедные катера - среди них был и «93»-десантники не грузились. У этих катеров задача была другая.
Вот уже всё готово к выходу в море, и лейтенант Черцов снова подозвал Валерку, сказал:
- А не сойти ли тебе всё же на берег? Никто тебя упрекать не станет. Утром встретимся. Подумай-ка.
Валерка понял, что лейтенант не приказывает, а советует, даже просит - как старший брат.
- Товарищ командир, - сказал он решительно, - я подписал клятву. Если я сойду с корабля, катерники скажут, что я сдрейфил. Не хочу, чтобы меня называли трусом.
Да и вам неприятно будет. Я должен выполнить клятву.
- Вот ты какой, - заметил лейтенант. - Что ж, помогай мотористам.
В полночь десантные катера обогнули мыс Дооб и вышли на исходный рубеж.
Мотористы заглушили моторы, и все стали ждать условного сигнала.
Пока корабли сосредоточивались, над линией фронта стрекотали наши ночные бомбардировщики, отвлекая внимание противника. Потом наступила тишина.
Валерка высунулся из моторного отделения - ведь надо посмотреть, где находится катер. Но тут раздался мощный артиллерийский залп, и Валерка испуганно отпрянул.
В воздухе снова появились ночные бомбардировщики и стали сбрасывать бомбы на порт и город. Казалось, яркие зарницы вспыхивают на берегах Цемесской бухты, озаряя море и землю. Порт заволокло дымом. Грохот разрывов слился в сплошной гул.
Наступление на врага, засевшего в Новороссийске, началось.
- Вот дают наши! - крикнул Валерка, чувствуя, что его почему-то пронимает дрожь.
- Ничего от фашистов не останется!
- Хорошо было бы! - отозвался кто-то из мотористов.
В это время передали приказ командира: «Полный вперёд».
Катер вздрогнул и рванулся вперёд. За кормой бурлила вода.
Подлетев к молам - они перегораживали Цемесскую бухту, - торпедные катера выпустили торпеды. Взрыв раздавался за взрывом, перекрывая шум артиллерийской канонады.
Взрывная волна смела вражеские огневые точки, расположенные на краях западного и восточного молов, разорвала плавучие заграждения - они были протянуты от мола к молу и преграждали кораблям путь в бухту.
Отгремели взрывы торпед, и на молы высадились группы наших автоматчиков. Они дали сигнал: «Проход в порт открыт», И тогда в проход помчалась новая группа торпедных катеров. Воздух и землю сотрясли взрывы торпед, пущенных в причалы и укрепления в порту.
Целый год Валерка плавал на торпедном катере, но ни разу не слышал, как рвутся торпеды. Он был огорошен, потрясён, но старался ничем себя не выдать. Моряк должен быть моряком в любой обстановке. Юнга видел, как невозмутимы мотористы, как спокойны и уверенны их движения, и старался им подражать.
Лейтенант Черцов повёл свой катер в порт. Гитлеровцы сосредоточили огонь своих батарей на десантных кораблях. Огненные смерчи бушевали по всей бухте, у каждого причала. Катер «93» лавировал, подавляя вражеские огневые точки. Вода и в самом деле словно кипела от взрывов.
Боезапасы были израсходованы, и катер лёг на обратный курс - в Геленджик.
Когда катер ошвартовался, юнга вылез на палубу. Его окликнул командир:
- Как самочувствие, юнга?
У Валерки шумело в ушах, его мутило. Но признаваться в этом не хотелось.
- Порядок, - бодро ответил он.
- А может быть, сойдёшь на берег в Геленджике?
После грохота и болтанки растянуться бы в кубрике на берегу… Под головой подушка, кругом - тишина. Заманчиво. Валерка невольно вздохнул, но сказал твёрдо:
