— Катюх, дай отцу водки, в холодильнике стоит, и огурчик соленый! — Получилось заискивающе, как всегда по утрам, когда не мог подняться с койки. Но никто не ответил. Тогда он с трудом повернул голову — раскладушка стояла у стены, а белье — подушка, одеяло, простыни — было стопкой сложено на стуле. Катьки не было!

Санек, превозмогая тупую, стукающую по темечку боль и всеобщую слабость, поднялся, еле дотащился до холодильника, достал водку, выпил прямо из горла и тут же запил рассолом. И только тогда смог подойти к столу, где приютился клочок бумаги, большими буквами на нем было ясно написано, что Катька уехала к мамке в деревню и подпись.

Санек бухнулся на стул. Вот-те на! Сдулась девка, только и видели!

По Саньку — лучше, что Катька домой оттянулась. Ну ее! Но Лерке сказать надо. И у Санька засвербело, засосало в животе — сегодня же он должен говорить с гребаным Сандриком! И на хрен он, Санек, повелся на это дело! Но похмел уже давал знать, и он взбодрился — ладно, поговорит он, пусть у Сандрика юшка потечет!

На виду у Наташи Алиса шла медленно и достойно, но как только ее не стало видно с аллеи, перешла на рысь. Примчалась в дом, скинула куртку и быстро, как могла, поднялась наверх. Стукнула в дверь «молодых» — относительно, конечно, но по привычке так называла Инку и Алека.

— Алек, выйди, мне нужно с тобой поговорить…

Он вышел в халате, с сигаретой. Алиса сразу рассердилась:

— Ты проспишь все в своей жизни! Мне нужно серьезно поговорить с тобой, а сегодня больше времени не будет! Сам прекрасно понимаешь!

Алек вздохнул и сдался: когда маман в таком настрое — лучше не возражать и выслушать, что она скажет!

Они спустились вниз и сели на маленькой террасе. Алиса сказала:

— Алек! Ты должен с ней поговорить…

…Та-ак, маман начала атаку… Не хотелось ему говорить, что Наташка уже предложила сама… А ответить он не готов.

— Я просить ничего у нее не буду! Не хватало мне еще просить бывшую жену!

Алиса разозлилась. Не хочет просить! Значит, не желает ехать туда, а желает валяться здесь по диванам! Не-ет, шалишь, мальчик! И я, твоя мать, тебе этого не позволю!

И она сказала, как бы заканчивая разговор:

— Хорошо. Ты — гордый. А я — нет. Поговорю тогда я.

Алек не знал, что делать. Если маман станет просить… Наташка подумает, что он совсем дурак, а в каком положении будет мать? Делать нечего — надо сознаваться…

— Да не вскакивай ты, ма, как газель, — сказал он недовольно, — сядь. Я тебе все объясню… — И он сказал ей, что вчера, после чая, Наташа начала сама разговор, и так далее… Но что он пока ей не дал ответа и потому не хотел говорить Алисе… Что-то не тянет его под начало Наташки.

— Конечно, вахтером быть лучше! — вспылила Алиса. — Превратиться через пару лет в старика! Вон на кого ты стал похож! Ужас! Толстый! Лысеешь! Алек, опомнись! Такой шанс редко выпадает.

Алек призадумался, — возможно, мать и права…

Алиса ждала, что он скажет. Она смотрела на него, и ей становилось его жалко — был красивый, веселый, перспективный мальчик, а что сталось?! Ей не хотелось признаваться сейчас себе в том, что виновата в этом Наташа… Но сейчас Наташа хочет исправить хоть что-то, и надо на это идти! Другого случая не представится!

Алек вдруг спросил:

— Так что, думаешь, соглашаться?

Алиса завопила:

— Не думаю! Уверена!

Алек усмехнулся:

— Ладно, уговорила, речистая… Пойду скажу Инке.

Алиса остановила его:

— Мальчик мой, а вот этого пока делать не надо! Ты знаешь Инну, она надумает сто верст до небес и все лесом! Может быть, даже сначала поехать одному… Лизе пока устроиться на курсы — как Наташа когда-то, и уж потом ехать им. Ну, прошу тебя, не надо, подожди… Хотя бы отъезда Наташи.

— Хорошо, — сказал он, — я пока не скажу ей.

Так закончился их разговор, и будто начала потихоньку вырисовываться карьера Алека.

…Санек вышел на крылечко. Потянулся и только собрался нырнуть в калитку, как из-за поворота аллеи показался собственной персоной его сынок Сандрик!

Сандрик шел прямо на него, но его не видел, смотрел куда-то поверх. Санек забоялся до одури. «Может, потом, — подумал он, — вот с Леркой переговорю, тогда… Никуда он не денется… А ну как денется? Нет — надо. Ну, Санек, давай!»

И Санек униженно поклонился Сандрику, сказав тихо:

— Здравствуйте… — Он и сам не ожидал, что так получится, чуть даже не сказал — хозяин… — такой был вид у сынка.

Сандрик поравнялся с ним, и Санек должен был уступить ему дорогу — тропка здесь совсем узкая, но Санек, наоборот, заступил дорогу Сандрику и сказал (голос чего-то у него никак не прорезался — тихий, не его, Санька!):

— Поговорить надо…

Сандрик даже вздрогнул, настолько далеко бродили его мысли, и удивился — чего хочет от него этот дядька?

— Что, денег на бутылку не хватает? — спросил он добродушно.

Встреча эта, как ни странно, немного развлекла его, потому что настроение было препоганое после вчерашнего разговора с Наташей.

Сандрик достал деньги из кармана, Санек опешил — ну и ну! Так вот, запросто, дает стольник! Да не какой-нибудь, а «зеленый»! Ну сынок… А может, ничего про то дело не говорить, а попросить больше? Он даст… Что этот стольник?! Лерка засмеет. И Санек, насупившись, сказал:

— Не, мне переговорить надо.

— Ну, говори, — разрешил снисходительно Сандрик.

Санек понимал, что здесь нельзя — увидят, не дай бог! Наташка тут! Гнать будут до станции палками!

— Зайдемте в дом, — попросил он Сандрика и обозлился — чего эта сопля его, отца, на «ты», а он ему «выкает»?! Но вот так получалось.

Сандрик пожал плечами, но не отказался, а молча пошел за Саньком. Они вошли, и Сандрик, ни на что не обращая внимания, присел в кресло.

Санек достал из холодильника бутылку водки — «Столичной», хорошей, колбасу, огурцы — пусть не думает сынок, что отец не знает, как угостить!

Сандрик с изумлением смотрел на эти приготовления — с чего это? Но настроение было такое, что он даже обрадовался, что выпьет сейчас с этим мужиком водочки, покалякает с ним, как обычно выпивающие мужики, и ему станет легче.

— Звать меня Александр, как и тебя, — вдруг осмелел Санек и назвал сынка на «ты», — а по отчеству я Иванович, а ты соответственно Александр Александрович, а вот кличка у тебя Сандрик, так?

— Так, — ответил Сандрик, все больше удивляясь и мужику, и разговору, и как-то внезапно увидел, что мужик не молод, вид у него потертый и бедный, и назвал вдруг мужика на «вы» — они поменялись ролями: — А откуда вы меня знаете?

— Оттуда, — загадочно ответил Санек, ощутив перемену в Сандрике, и перестало Санька трясти от страха.

Он налил две стопки и поднял свою. Сандрик смотрел на него с интересом.

— За первую нашу встречу, сынок, — с нажимом сказал Санек и добавил: — Я ведь тебе отец родный…

— Что? Какой вы мне отец? Сан Ваныч, опомнись! Напился уже? Ну ты даешь! — И Сандрик рассмеялся, хотя смеяться ему не хотелось. Явный шантаж. Кто-то что-то сказал, а этот подслушал, услышал и вот решил денежек потрясти!

Санек обиделся — чтоб он с такой малости захмелел?

— Это не я даю, а твоя мамаша, Наталья батьковна, мне дала в молодых годах, понял? Ты и появился на свет. Да подбросила она тебя Марье-старушке… Ну как?

Сандрик похолодел. Что-то стало приобретать реальные очертания. Откуда он знает маму Марию? Откуда Наташу? А ведь ему, Сандрику, никогда не говорили об отце, мама рассказала ему слезную историю, а отец в ней был какой-то мальчик-студент… А это что?

Это мурло спало с Наташей?! Сандрик почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу и ему становится физически плохо.

Он налил водки, выпил и сказал уже своим тоном, холодно и спокойно:

— Допустим, ты — мой отец, ну и что дальше? Давай обнимемся, папа? Так? — и Сандрик усмехнулся своей кривоватой усмешкой, которой боялись многие.

Но Санек закусил удила: